Книга Судьба и воля - Борис Седов

– А семья убитого? – вскинул брови Эльвих.

– Насколько мне известно, жена не была в курсе его планов после выхода на пенсию, – веско заметил хмурый Быков. – Гриша вообще собирался с ней разводиться. А их сын-студент давно отдельно живет…

– Тогда остаетесь вы и Марго, – развел руки адвокат. – Уж вас-то беглец запросто опознает. С дамой, разумеется, несколько сложнее – ее еще найти нужно.

– Я скажу, что впервые его вижу, – фыркнул шеф «КСК». – Улик, подтверждающих, что в квартире был именно я, нет. Недоказуемо.

– Если опираться только на показания парня. Но если к ним прибавить показания девчонки – есть веский повод нажать и на вас, и на Виктора Анатольевича гораздо сильнее, – кончиком пальца поправив съехавшие с горбатого носа очки, предупредил Эльвих. – Но нам это надо, господа? Отбиться мы сумеем, есть, по-счастью, и деньги, и рычаги влияния, но стоит ли доводить дело до огласки? До скандальных публикаций в газетах?! Ответ очевиден. Нет, не нужно. Ну, а раз не нужно, то самое время предпринять ряд неотложных мероприятий, – подвел черту адвокат и снова замолчал, сделав вид, что думает. Впрочем, долго держать паузу не пришлось – через пару секунд раздался повелительный голос Киржача:

– Не томи, Илья. Здесь тебе не зал судебных заседаний. И я – не суд присяжных!..

– Извольте, господа! – шумно вздохнул адвокат и пристально взглянул на начальника личной охраны Киржача. – Прежде всего, Игорь Дмитриевич, вам действительно следует надлежащим образом проинструктировать ваших подчиненных и хозяина бистро насчет Григория… А во-вторых, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы девчонка смогла дать показания. Вы понимаете меня, господин Быков?

– Ты заткнешь сучке пасть, – разогнав рукой висящий над столом дым и кивнув адвокату в знак согласия, Киржач повернулся на стуле и с прищуром посмотрел на проштрафившегося полковника. – Мокрощелка должна замолчать. Совсем. И чем раньше это произойдет – тем лучше для всех нас. Каким образом ты успокоишь ее – мне безразлично. Хоть из гранатомета по окнам реанимации стреляй; главное – результат!!!.. Не хочу тебя пугать, но ты сам помнишь наш давний уговор. Деньги, большие деньги, нужно отрабатывать. А нет… нам придется прервать контракт.

Быков угрюмо кивнул. Выбора у него не было. Лишь устранив свидетельницу, он мог не только частично реабилитироваться за провал задания, но и избежать ясно маячившего на горизонте «заказа».

Неожиданно в кармане бывшего разведчика зазвонил мобильник. Быков сдвинул брови, достал трубку, откинул панель и приложил телефон к уху:

– Слушаю… Так… Это точно?! Ладно, молодец.

– Однако нельзя забывать и про нашу главную головную боль, – подождав, пока начальник охраны закончит диалог и спрячет телефон, напомнил присутствующим с глубокомысленным видом расхаживающий по кабинету адвокат. – После трагического инцидента в Ломоносове этот парень очень, очень опасен!..

– Уже нет, – жестко перебил Дмитрич, с видимым удовольствием расправив плечи.

– Не понял, – заметив странный блеск в глазах военного разведчика, сидящий за столом Киржач машинально подался вперед и застыл в ожидании ответа. Огонек зажигалки «зиппо» повис в нескольких сантиметрах от кончика очередной сигареты.

– Если бы мне еще минуту назад сказали, что такое может быть, я бы не поверил, – тонкие губы Быкова растянулись в торжествующей улыбке. Глядя на Киржача, полковник вдруг в мельчайших деталях вспомнил свой вчерашний разговор с некой дамочкой, выйти на которую ему помог клочок бумаги с номером телефона, найденный в забытой куртке беглеца. С ходу сочиненная шефом «КСК» версия насчет попавшего под поезд мужчину с чьей-то нечистой лохматой руки сегодня вдруг превратилась в жуткую реальность. Впрочем, для кого как…

По очереди оглядев адвоката с чиновником, Быков наконец сообщил:

– Звонил тот самый боец, который завалил Влада и по моему приказу сжег дом. Только что в местных ТВ-новостях передали: час назад недалеко от Стрельны электричка переехала мужика. По показаниям машиниста, тот был пьян и вышел на рельсы из-за кустов прямо перед поездом. Опознать жмурика по приметам невозможно, сплошной фарш. Но в кармане джинсов найден паспорт на имя Грекова Артема Александровича, шестьдесят восьмого года рождения. Журналюги выяснили, что указанный по адресу прописки мертвеца частный дом в Ломоносове сегодня утром сгорел дотла, и сразу выдвинули свою версию: мужик узнал о пожаре, о гибели отца с сестрой, о том, что мать с сердечным приступом помещена в больницу, с горя напился в хлам и, как результат, угодил под поезд. Финита ля комедия Занавес.

– О-хренеть! – открыв рот от удивления пробормотал Киржач, хлопая глазами. – Бывает же такое!

– Вот и закрылась тема, – глухо констатировал Илья Залманович, вытирая вмиг взмокший лоб. – По этому поводу не грех и принять по соточке.

– Пожалуй, – охотно поддержал Быков.

– Повезло тебе, полковник, – вставая из-за стола, довольно осклабился Киржач. Ленивым взмахом руки он разрешил своему главному опричнику достать из встроенного в стену бара коньяк и бокалы. Пыхтя сигаретой, чиновник приблизился к окну, отодвинул жалюзи и, задумчиво глядя на пустынную улицу, прорычал: – Хотя, честно говоря, жаль, что этот фраерок так глупо издох. Лишил меня, сучара, законного удовольствия раздербанить его бройлерную тушку от яиц до ноздрей!

– Стоит ли обо всякий плебс руки марать, дорогой Виктор Анатольевич? – с почтительным кивком принимая от бывшего офицера ГРУ пузатый бокал с благородным французским напитком, заметил адвокат. – Электричка, право слово, сделала, это куда лучше. Собаке – собачья смерть. Ваше здоровье!..

Глава 8

Похмелье – штука тонкая

Кажется, это именно группа «Любэ» и ее солист Николай Расторгуев пели песенку, где утреннее похмелье называлось «штукой тонкой»? Согласиться с этим определением, почему-то упорно лезущим из глубин пямяти, проснувшийся ранним утром с жуткой головной болью и сухостью во рту Артем мог лишь отчасти. Видимо, все дело в том, сколько алкоголя выпито накануне. Если в меру – тогда, наверное, действительно «штука тонкая». А если врубить столько, сколько вчера под сочувственным наблюдением Макса влил в себя почти не притронувшийся к еде Артем, то утреннее самочувствие без натяжки можно назвать «штука мрачная». А еще говорят, алкоголь в убойных дозах снимает стресс. Действительно, снимает. Но только тем, что кошмарные утренние «грабли», напоминающие добровольное прокручивание живьем через мясорубку, на какое то время заставляют тебя забыть буквально обо всем, кроме отравленного этиловым спиртом, звенящего каждым нервом и ноющего каждой клеткой больного организма. Но стоит железным клещам похмельного синдрома хоть немного ослабнуть – и проблемы вчерашнего дня наваливаются снова, уже трехкратно усугубленные рикошетным действием дьявольского «спасительного» эликсира…

Он так и уснул вчера – сидя в кресле. Как заправский алкаш, потерявший в процессе регулярного общения с зеленым змием ориентацию во времени и пространстве. С людьми пракически не пьющими такое случается крайне редко: перебрав, они, как правило, способны более или менее точно вспомнить события минувшего вечера. Исключение из правила составляют, пожалуй, только «развязавшие», в прошлом сильно пившие люди. У них крыша едет сразу.