Книга Украденное воскресенье - Наталья Александрова

— Напротив, — с живостью ответила старушка, —все это чрезвычайно интересно! И не думай, что я слышу это впервые, это не так.

— Откуда же вы про это знаете? — изумился Кирилл.

— А это? — Мария Михайловна показала на маленькийпортативный телевизор в углу.

— Мария Михайловна, неужели вы смотрите боевики? —Кирилл не смог скрыть улыбки.

— Не все, конечно. Секс и насилие я не уважаю. Но,когда грабят банк с применением всяких технических новшеств, это интересно.Раньше я не все понимала, а теперь, благодаря тебе, буду лучше разбираться.

— С удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

— Верно, что в банках, офисах и прочая устанавливаюттелекамеры. Это по другому принципу?

— Конечно! Я смотрю, вы абсолютно в курсе всехтехнических новшеств! Телекамеры действительно устанавливают в охраняемыхпомещениях, чтобы охранник мог наблюдать со своего поста сразу за несколькимикомнатами. Их ставят и перед входом в банки или в коммерческую фирму, чтобыпросто не открывать дверь нежелательному посетителю. Впрочем, в фильмах все этоочень часто показывают, — с улыбкой добавил Кирилл. — А ночьюзаписывают изображение на видеомагнитофон, а потом смотрят.

— А злоумышленники подставляют кассету с записанной наней пустой комнатой! — с увлечением подхватила Мария Михайловна.

— Это не так просто.

Спасибо тебе, Кирюша, но я ведь не просто так тебярасспрашивала. Сможешь ты сделать охранную систему — попроще, конечно, не самуюдорогую, в квартире моего знакомого? Это приятель моего покойного мужа, онколлекционер, в его квартире очень много антиквариата и произведений искусства…Конечно, двери у него металлические, кто сейчас без них живет, но этогонедостаточно. Он человек осторожный, не хочет известности, в этом смысле, тыменя понимаешь, ему нужен честный и неболтливый профессионал. В честности твоейя давно уверена, а в профессионализме сейчас убедилась. Так сможешь это сделатьпоскорее?

— Разумеется, Мария Михайловна, никаких проблем. Занеделю управлюсь. И очень буду вам признателен — сами понимаете, заработоксейчас никому не помешает.

— Конечно, милый, ты человек молодой, тебе надо личнуюжизнь устраивать, одному нехорошо, а то скоро станешь таким меланхоликом, воткак Цезарь.

Цезарь отреагировал на свое имя тем, что поднял голову и двараза стукнул хвостом об пол. Но в глазах его была бесконечная усталость. Кириллпочему‑то вспомнил, как в этой комнате Таня сидела возле Цезаря и кормилаего пирожным. Собаку она гладила, чесала за ухом и говорила ласковые слова, а сним только ругается. Тьфу, что за чушь лезет в голову!

— Пойду я, Мария Михайловна, что‑то Женязадерживается.

Цезарь оживился и вопросительно заглянул Кириллу в глаза.

— Ага, — засмеялся Кирилл, — какие‑тожелания все же у тебя есть! Ладно, пойдем прогуляемся, Женю встретим.

— Идите, Раечка вас выпустит.

Раечка была не то дальней родственницей, не то стариннойзнакомой Марии Михайловны, во всяком случае Кирилл помнил ее с незапамятныхвремен. Она жила неподалеку и часто приходила ухаживать за Марией Михайловной,потому что странно было бы ждать этого от Валентины.

Цезарь бодро потрусил к выходу.

* * *

Я нарочно задержалась на работе подольше — не хотелось идтиодной в пустую квартиру. И думать о своей дальнейшей жизни тоже не хотелось. Ятащилась домой пешком от метро и уже свернула в свой переулок, как вдругпослышался детский плач:

— Мама, мамочка!

Я оглянулась, это был голос Аськи. Я заметалась по переулку.

— Мама, скорее! — Голос доносился из машины сзатемненными стеклами.

— Асенька! — Я забарабанила в стекло. —Откройте!

Дверца открылась, оттуда выскочил какой‑то тип, больносхватил меня за волосы и прохрипел:

— Торопись, а то поздно будет!

Он отвел мою голову назад и уже собирался стукнуть менялицом о дверцу, как вдруг отпустил меня, охнул и осел на асфальт. Из‑заего спины я увидела человека в темной шапочке, надвинутой на лоб. Лицо его былозавязано носовым платком. Он отшвырнул меня от машины, а сам бросился вперед,там было открыто боковое стекло, откуда доносился детский плач. Человекзаглянул туда, потом с размаху двинул кулаком. Что‑то хрустнуло, раздалсямужской крик, человек вытащил из машины маленькую коробочку, бросил на асфальти раздавил каблуком. Тип, которого он перед этим огрел по шее, уже очухался исадился в машину. Автомобиль тронулся рывком, мой спаситель бросился было заним, но метров через двадцать из машины выбросили что‑то длинное,завернутое в черный полиэтилен, по размеру это подходило под рост шестилетнегоребенка. Сверток мягко шлепнулся на асфальт. Ужас сковал меня всю, я застыла наместе. Платок упал, и я узнала в моем спасителе Кирилла.

— Не смотри туда, не смотри! — крикнул он и однимпрыжком оказался у свертка.

В голове у меня промелькнула мысль, что если там мойребенок, то я проживу после этого только три минуты — ровно столько, чтобыдобежать до проспекта и броситься под первый попавшийся грузовик.

Кирилл что‑то делал со свертком.

— Таня, иди сюда, не бойся!

Я подошла на негнущихся ногах. В свертке была большаятряпочная театральная кукла ростом с шестилетнего ребенка. Кукла была одета вАськину голубую пижамку с зайчиком на кармашке.

Мне показалось, что я издала звериный рык, но на самом делеэто был еле слышный стон. Кирилл подхватил меня на руки и бегом понес кпарадной. Самое интересное, что в переулке не было ни души, хотя было всегодесять часов вечера.

Дома было тихо и темно. Я своими ногами прошла в комнату иопустилась на диван. Кирилл помог мне снять куртку, разделся сам и показал наполу раз дав ленную коробочку.

— Это был магнитофон. А пижамка новая, вот, смотри,даже ярлык не оторвали.

Да, действительно, фирма ДЛТ, пижама детская, размер 32.

— Опять спектакль, — вздохнула я, — еще одинраз, и мне конец.

— Где твой ребенок?

— Тебе зачем? В надежном месте.

— Тогда что ты волнуешься?

Я промолчала, мужчины толстокожие создания, меня могла бы понятьтолько женщина‑мать.

— Таня, тебя шантажируют?

— Ну да.

— Насколько я мог заметить, это были не черные.

— Какие черные? Ах, эти… — Я уже и забыла, какнеизвестный спас меня от арабов. Тут я вспомнила, как Кирилл показался мненастоящим ниндзя в своей шапочке, и спросила: — Послушай, а это не ты?