Книга Барышня-певица, или наследство польской бабушки - Мари Князева

Но я боролся с собой на протяжении всего нашего короткого свидания (надо заметить, обескураживающе короткого! Мне совершенно искренне казалось, что прошло пять минут, а не сорок!). Голос Лайлы, её запах, изящное тонкое тело в моих руках, на моих коленях, вкус её губ - всё это сбивало с разумного настроя, пьянило и кружило голову почище любого кальяна. Как хотелось срастись с нею, стать одним целым и больше никогда не разлучаться!

Честно говоря, я ждал от судьбы подвоха: когда мне в прошлый раз удалось украсть у любимой поцелуй, я потом получил такую "оплеуху", что до сих пор разбираюсь с последствиями. Это ведь незаконно - то, что мы делаем. Мы даже не обручены официально... но когда это случится - неизвестно, сил ждать - нет, а моё намерение жениться на Лайле - незыблемо, как само мироздание. Только смерть сможет нарушить мои планы.

И всё-таки мне немножко полегчало. Я уже не чувствовал себя таким одиноким, испытывал душевный подъём и способность свернуть горы. Для начала направил энергию на работу, а потом стал думать,чем бы порадовать мою птичку на следующем свидании. Хотелось подарить ей что-нибудь такое же милое и подходящее, как тот кулон. Интересно, носит она его? Надо будет спросить...

Ощутимой проблемой в моей самостоятельной жизни стало питание. Готовить я не умел и первое время обходился простой пищей: йогуртом, сыром, копчёными мясными изделиями, но потом желудок стал требовать горячего. Приходилось время от времени покупать что-нибудь готовое в закусочной возле дома, но это ощутимо ударяло по моему скромному бюджету. Деньги у меня были, я откладывал понемногу на предстоящие расходы, но тратить их на повседневные нужды не хотелось. Уж лучше Лайле что-нибудь купить.

В итоге я научился варить суп из маленького куска говядины, четырёх картофелин, горсти булгура и одной морковки. Овощи кидал в кастрюлю целиком, лишь помыв и почистив, а солил прямо в тарелке, и этого варева мне хватало на 2-3 обеда.

* * *

В воскресенье утром Ева очень расстроила меня, написав, что сегодня никак не получится устроить свидание, потому что воскресенье - торжественный день, когда вся семья собирается вместе, и в нём нет места никаким махинациям.

Я сначала опечалился, но потом решил, что этот день нарочно дан мне для подготовки. Прибрал в своей единственной комнате, сходил на службу в храм, заодно принёс туда пожертвование и от души помолился за наше с Лайлой будущее семейное счастье. Потом пообедал фаст-фудом, выпил чашку натурального кофе и отправился в торговую галерею поискать подарок для моей возлюбленной. Надо сказать, вариантов была масса, один дороже другого. Ювелирные украшения, платки, ковры, картины... всё очень красивое и за баснословные деньги. У одного продавца я спросил цену понравившейся мне дамской сумочки с яркой вышивкой и позвякивающими бусинами. Он назвал какую-то нереальную сумму, и я невольно скривился, покачав головой.

- Что, не нравится цена? - возмутился торговец обвинительным тоном. - Это ручная работа, "Талия"! Если вы ищите дешёвые подделки, идите на рынок Хеджи!

Я благоразумно внял его совету, а когда добрался до места - пешком по полуденной жаре это было непросто! - мне пришёл звонок от мамы.

- Как ты, сынок?

- Хорошо, мам, спасибо. А ты как?

- Очень переживаю за тебя, сынок, и тоскую... Как ты там живёшь? Что ешь? Хватает ли тебе денег на самое необходимое?

- Да, мам, на всё хватает. Питаюсь нормально. Сегодня был в храме.

- А в каком?

- На улице Эль Макин.

- Как тебя занесло в такой неблагополучный район? - ахнула она.

- Я там живу.

В трубку ворвались мамины рыдания.

- Не надо, не плачь! Там нет ничего страшного! Спокойное тихое место...

- Не обманывай меня! У тебя совсем нет денег, иначе ты бы там не поселился! Сынок, вернись домой, умоляю!

- Это невозможно, мам, ты же знаешь...

- Потому что ты слишком горд, чтобы попросить прощения у отца? Это ведь грех, сынок...

- Да причём тут гордость? Он сам не желает меня видеть! Так и сказал при прощании: не возвращайся назад. И потом, из полиции ему звонили... - голос мой дрогнул против воли.

- Он был зол и обижен - потому так сказал. А что касается полиции, то ему бы хотелось, чтобы ты сам позвонил, попросил помощи. А то получается, он тебе помогает, а ты только нос воротишь.

- Ты это сама придумала или он так объяснил?

- Я не придумала, а поняла. По его поведению и косвенным фразам.

Я вздохнул:

- Может быть, ты и права, но мне стыдно возвращаться в родной дом побитой собакой. Я приду и попрошу прощения, когда сам встану на ноги. Мне надо повзрослеть, мам.

- Я вижу, как ты взрослеешь! - с болью в голосе откликнулась она.

- Ошибки - неизбежные спутники поиска себя.

- Это красивые слова и много горя на деле.

- Я справлюсь, мам. Я мужчина. Лучше посоветуй мне, что подарить девушке.

- Это для неё, да? - после короткой паузы спросила она. - Для той, что увела тебя из семьи...

Мне не нравилась такая постановка вопроса, но из песни слова не выкинешь:

- Да. Ты очень удивишься, когда узнаешь, кто она.

- Мы знакомы? - в мамином голосе уже сейчас звучало изумление.

- Да.

- Кто же она?

- Я... позже тебе скажу.

Я сам ещё не до конца сжился с этой мыслью. Лайла Насгулл! Моя невеста... Та, которую выбрали для меня родители, и моя собственная избранница - одно лицо. И именно теперь, когда я узнал об этом, весь мир ополчился против нашего союза...

Мама немного помялась.

- Ну... У неё длинные волосы?

- Конечно!

- У этих современных барышень не знаешь, что на уме! Некоторые и коротко стригутся...

- Она не из таких.

- Тогда подари ей заколку или красивый гребешок...

- Это отличная идея, мам! Спасибо.

Она грустно вздохнула и попрощалась, напоследок заставив меня повторить обещание, что я обязательно вернусь в семью.

Прекрасный гребешок нашёлся на одном из первых прилавков Хеджи. Металлический, украшенный эмалью - на верхней части была изображена птичка с оранжевой грудью в цветах.

- Это малиновка, - сказал продавец, по-доброму блестя хитрыми глазками из-под кустистых седых бровей. - Певчая птичка...

Идеально!

- Отлично, - отозвался я. - Сколько стоит?

Мы со стариком сторговались на вполне божескую цену, и я уже рисовал в своём воображении сладостные картины того, как моя возлюбленная будет расчёсывать этим гребешком свои восхитительные волосы, в моём присутствии...