Книга Помню тебя - Елена Арматина

— Да ты с дуба рухнул!! Какой еще голубой цвет! Да нас же засмеют, — глаза Ульфика, казалось вот-вот из орбит вылезут от возмущения. Но он хорошо знал упертый нрав Гранта: если задумал — никогда не отступится. Вот и сейчас тот стоял, сурово насупившись и осматривал стены замка — словно и впрямь собирался их перекрасить.

— Иди в конце сада и строй себе голубенький домик, — авось бзык Гранта пройдет, надеялся Ульфик.

— Спасибо отец, — подозрительно быстро согласился Грант и озорно так, по мальчишечьи ухмыльнулся и отправился к Рагнару.

— Почему у меня такое чувство, что меня облапошили? — задумчиво смотрел сыну вслед Ульфик.

— Так и есть. Ты же даже мне в своем любим саду лишней скамейки поставить не разрешал. Ландшафт ему, видите ли испортит. А тут домик…. Голубой. — и уже откровенно издеваясь над мужем, добавила: — Голуууубенький….

— О, а вот и невестка, — обиженно фыркнул Ульфик. И действительно — по лестнице спускалась Тамари и настороженно оглядывала зал — ей так не хотелось сейчас встречаться с Грантом. Она совершенно не знала как себя вести, и более того, она не знала как сегодня себя будет вести он. Еще одной такой вспышки ярости она просто не переживет.

Встретив взгляд Гранта, она наградила его взглядом, способным превратить скалу в щебенку. Грант остался невозмутим, и подошел к камину — поближе к странному ларцу.

Как будто ничего странного все это время и не происходило в замке, демоны обсудили положение в землях их темного мира, перешли к другим кланам, и душу Тамари обуяла тревога. Далее Грант справился обо всех событиях, что произошли за время его ночного отсутствия, и ее паника сменилась недоумением. Однако когда речь зашла совсем уж о мелочах, вроде результата последних скачек сфинксов в соседствующих с ними землях аддов, недоумение Тамари уступило место нетерпеливому раздражению.

Она из-под полуопущенных ресниц украдкой взглянула на высокую фигуру у камина, несколько раз и он искоса посматривал в ее сторону, но тут же отводил глаза.

— Я бы хотела с тобой поговорить, — чопорно сказала Тами.

— Это подождет, — холодно бросил он. — Когда я позабочусь о более важных делах, мы сможем поговорить с глазу на глаз.

Намек на то, что она не входит в число этих важных дел, не прошел незамеченным. Тамари, вздрогнув, застыла при этом намеренном и незаслуженном оскорблении. Как он смеет! Стараясь держать себя в руках, она с неоспоримой логикой возразила:

— Думаю, дорогой супруг, ваша жена заслуживают такого же внимания и времени, как скаковой сфинкс какого-то там демона, и я предпочла бы все выяснить сейчас, в присутствии остальных членов семьи.

Грант наконец соизволил взглянуть на нее, и Тамари задохнулась, увидев, какой гнев полыхает в его взгляде.

— Я сказал «с глазу на глаз»! — рявкнул он, и Тамари с внезапной ясностью осознала, что под бесстрастной маской кипит неистовая ярость. Однако прежде чем она успела собраться с мыслями или хотя бы пробормотать подобающие случаю вежливые слова, Мариэлла быстро поднялась и знаком велела Ульфику и старому Рагнору следовать за ней, не забыв при этом прихватить спящего Десмона.

Дверь закрылась за ними со зловещим стуком, и Тамари осталась наедине с мужем.

Чуть приподняв ресницы, она наблюдала, как Грант направляется к столу и наливает себе что-то в серебряный бокал. Воспользовавшись тем, что он на мгновение отвлекся, Тамари присмотрелась получше, и увиденное повергло ее в ужас. Как же еще вчера она была наивна, считая этого человека мягким! Да в нем нет ни капли мягкости и доброты!

Сегодня Грант был безупречно вежлив, невозмутим и холоден. И только время от времени бросал странный взгляд на ее платье. Немного успокоенная, но по-прежнему настороженная, Тамари оглядела свой наряд, ошибочно считая, что, возможно, переборщила с ромашками.

— Я бы хотела сначала переодеться.

— В этом совершенно нет нужды.

Откуда ей было знать, что демону очень понравилось ее платье? Вернее, в восторг его приводили мысли, как он вновь будет срывать эту тряпицу с такого желанного тела.

— Вот дьявол!! Может не ждать ночи? — думал Грант. Хотя на сегодня он задумал уйму дел. Нужно только Тамари чем- то отвлечь.

Тами еще никогда не испытывала такого ослепляющего бешенства. Именно оно, как ни странно, дало ей силы сдержаться. Она гордо стояла, сжимая кулаки.

— Из всех омерзительных, ханжеских, лицемерных… — взорвалась было она, однако тотчас взяла себя в руки и усмирила бушующий гнев. Гордо вздернув подбородок, Тами взглянула в непроницаемые серые глаза и, испытывая злорадное наслаждение от собственной дерзости, торжественно объявила:

— Виновна. Виновна в каждой бессмысленной, безвредной, безобидной проделке, перечисленной тобой вчера!

Да она просто напрашивается!

Он сделал к ней шаг и протяну руку.

Тами покачала головой и сделала шаг назад.

— У тебя нет выбора, прелесть моя.

Небрежно брошенное нежное слово вызвало на щеках Тамари краску гнева. — Он, вероятно посчитал, что сейчас мне, несомненно, требуется немедленно упасть к его ногам!

— Не смейте так меня называть! Я избавлюсь от вас, чего бы это ни стоило! И у меня есть выход! Я вернусь в свой домик и ты меня больше не увидишь.

Отчего он чувствует такое всепоглощающее, неутолимое желание завладеть ею и укротить, не сломив, однако, этот такой нежный, но неукротимый дух. Она почти неузнаваемо изменилась и все же подходит ему куда лучше, чем пять лет назад.

— Весь этот спор невольно напомнил мне о некоторых законных правах, которыми я не пользовался больше четырех лет, — объявил он и, схватив ее за руки, насильно притянул к себе.

— Не смей! — взорвалась Тамари, охваченная безрассудной паникой, и попыталась вырваться. — Мы же не в спальне!

— Поистине убедительный аргумент! — усмехнулся Грант.

— Не смейте меня целовать! — разъяренно предупредила Тамари, упираясь ладонями ему в грудь.

— Очень жаль, — тихо ответил он, прижимая ее к мускулистой груди, так что ее руки оказались в плену между их телами, — потому что мне интересно убедиться, могу ли я заставить тебя пылать днем также, как и ночью!

— Ты зря тратишь время! — вскричала Тамари, поворачивая голову и умирая от стыда при безжалостном напоминании о том, как от его поцелуев тело горело огнем.

Вместо ответа Грант запустил пальцы в тяжелую копну волос на затылке и аккуратно, но властно потянул за них так что ее голова беспомощно запрокинулась.

И прежде чем она успела ответить, его губы прижались к ее рту, нежно, мягко, но в безжалостном, терзающем поцелуе, совершенно непохожем на жестокие ночные ласки.

Раздавшееся позади сдавленное восклицание побудило Гранта разжать руки, и Тамари стремительно развернулась, но муж немедленно прижал ее к себе еще крепче. Оба уставились на посетителей.