Книга Человек внутри - Анна Шулятицкая

Он убрал остальные тарелки и домыл их мыльной губкой вместе с племянницей.

– Уже поздно, твой взрослый не побеспокоится? Можешь переночевать у нас.

– Переночую у вас. Мне понравилась ваша компания, – проговорил Лёша.

То ли так действовала на него обстановка, то ли люди, но он действительно обрёл спокойствие.

Перед сном, сидя у круглого окна, откуда лил фонарный свет, он попросил Китина дать ему бумагу.

– Ты хочешь что-то записать?

– Я писал дневник, но он упал в воду. Мне хочется писать почти всегда.

– Ты случайно не желаешь стать писателем?

– Не смотрите, что мне всего двенадцать лет.

– Таланту возраст не помеха! – сказал Китин твёрдо и вынул из тумбы ручку и нелинованный блокнот с салатовой закладкой-ляссе. – Бери. Я пишу на других листах. Кристина вообще не пишет. Не любит она, всё печатает на компьютере.

Лёша считал, что злоупотребляет щедростью хозяина. Об этом он и высказался вслух.

– Ничем не злоупотребляешь. Не спорю, ты появился сегодня неожиданно. Я не ждал мальчика. Но если ты здесь, значит так и должно быть. Глупо отказывать тебе в простых бытовых вещах.

Он собирался уходить, но задержался ненадолго у двери.

– К тому же, ты соврал, что приплыл со взрослым.

– Да. Почему вы не поругали меня?

– Зачем ругать? Я не знаю, что ты натворил плохого. Но больше не обманывай! Ложь раскроется, а тебе сделается больно и обидно.

– Меня не заберут отсюда?

– Если будешь честным. Я уважаю честных взрослых и рассудительных детей. Если сейчас сядешь писать, то включи лампу, чтобы зрение не посадить.

Он ушёл, не пожелав добрых снов.

Лёша сделал так, как он говорил, и написал первые три страницы блокнота тесным почерком, после перечеркнул последний лист, когда увидел пять ошибок в семи предложениях, и переписал вновь. Каждое слово перепроверил несколько раз и расставил верно, как умел, все запятые. Он положил голову на буковый стол, пахнущий славной стариной, и уснул нескоро под храп Авроры, представляя голос Никиты, по которому скучал.

«Это я здесь! А где ты?»

Глава шестая

Днём Китин отвёл Лёшу на базу за водопад, где велось строительство космического корабля.

– Некоторые, особенно важные части, доставляют из других стран, – объяснил Родион. – Поэтому приходится их терпеливо дожидаться. Тебе, наверное, будет интересно познакомиться с моими лучшими строителями и фрезеровщиками. Один трудится даже во время отпуска.

Они пересекли испытательный центр и, свернув в коридор, вошли в ослепительно освещённую комнату, откуда из дальнего угла раздавался протяжный резкий звук. Человек в сером костюме с зелёной полосой на рукавах и в белой каске с защитными очками оставил работу на станке. Он поприветствовал Китина и обратился к Лёше:

– Ты важный посетитель. Сюда не заходил никто маленький, кроме Кристины. Тебе нравится космос? – Его губы растянулись в хитрой улыбке, выражавшей энтузиазм. Он снял каску с очками и отложил её на стол с инструментами.

– Да. А вам?

– Я не отдыхаю в городе и не пью соки, а потею здесь. Мне хорошо работать.

– Лёша видел картинку на стене. Он спрашивал, что на ней изображено, и слышал меня.

Фрезеровщик сложил большие грязные руки на груди, к которой был прикреплён пластиковый бейдж.

«Вася Ловкий», – прочитал Лёша.

– Это невероятно… невероятный мальчик, который знает, что слышать взрослых, значит, ясно понимать их. Родя тебе показал корабль, предназначенный для теста? Покажи ему, покажи скорее!

Он спросил, внимательно наблюдая за Ловким:

– А где корабль?

– В соседнем здании, где сидит охрана, – отчего-то неспокойно ответил Китин.

– Зачем охранники?

– Они нужны всегда и везде, для безопасности, – проговорил Вася строго. – А что, если и впрямь что-то пропадёт, то как мы достроим? Мы так не успеем ничего. Нашим людям можно поручить любое дело, они не украдут ни болтика. Это так, чтобы удостовериться.

– Вы подозреваете кого-то, – сообразил Лёша. – Кого? Он строитель?

Китин смерил пристальным взглядом Васю, и тот глянул на него с недоверием. Полные злобы и вражды, они стояли в трёх шагах друг от друга, и стеснялись ссориться при мальчике. Он не понимал, почему людей испепеляет ненависть, и встал между двумя мужчинами.

– Не злитесь, а лучше помиритесь.

– Ты что! – воскликнул наигранно Вася. – Чтобы я, да с чего-то разозлился? Да не в жизни! Что с ним, Родя? Не переживай, а то так нервов не хватит, если всех расстараешься помирить.

Китин произнёс растерянно:

– Лёша, мы не ругаемся. Подойди ближе.

Он подошёл и попросил отвести его к кораблю. Они покинули недовольного фрезеровщика, склонившегося над столом.

– Как вы?

– Неплохо. Мне Вася не испортит день. Ты же о нём?

– Кажется, он обижен на вас за что-то. Не знаю, как на вас можно обижаться, – попробовал приободрить Китина Лёша. – Я бы никогда, никогда!

– Есть за что. Ты только не вступайся за меня. Я старик и умею промолчать, а он пусть несёт, что ему вздумается.

Лёша на ходу записал неразборчивые для остальных, но понятные для себя предложения.

По пути им встретились трое крепких и высоких охранников с тяжёлыми бдительными взорами. Они пожелали здоровья Китину и пожелали всего доброго Лёше. Мальчику нравилось, что охранники были воспитанные.

– Не дашь потом почитать? – спросил вежливо Китин, когда они сели возле корабля.

Мальчик дотронулся осторожно до ледяной конструкции и, убрав руку, смахнул незаметные слёзы. Он увидел своё донельзя растроганное и мутное лицо в блеске серебра.

– Если вы показали мне ваш корабль, то я покажу вам мои записи. Но не сейчас.

Китин согласился посмотреть записи позднее. Он провёл Лёшу в лабораторию, где стояли стеклянные колбы, и представил его главному лаборанту, который занимался экспериментом. Потом показал площадку, откуда должна была стартовать новейшая ракета.

– Помимо корабля, мы проектируем другие аппараты. Если ты не уплывёшь в Калининград, я покажу, как она несётся вверх.

– Когда?

– Через два месяца, может, через три. Я не стану загадывать, – сказал Китин. – Давай зайдём в библиотеку? Я заберу книги.

Они вернулись в город через остров развлечений.

День стоял необыкновенно солнечный и весёлый. Лёша поспевал за Родионом и хватался смущённо за его жилистую твёрдую руку, когда протискивался сквозь громкую толпу.