Книга Черные паруса - Аластер Рейнольдс

Записи были фрагментарными, а не последовательными. Последняя часть книги пустовала, но и по всему тексту имелись пробелы, ни одна страница не была заполнена сверху донизу. Я предположила, что Фура переводила отрывки из дневника Босы. Не систематически, с самого начала, а по частям.

Я снова открыла первый журнал и сверила тексты. Если на одной странице было три подчеркнутых раздела, то на соответствующей странице книги Фуры – три фрагмента. Если подчеркнутые разделы отсутствовали, страница оставалась пустой.

Я прочитала некоторые переведенные фрагменты, и полные предложения встречались редко.

кусок ловчей ткани, который мы сегодня выбросили, принес бы пистолей на миллион мер, если бы мы этого хотели

застукали, когда он прятал пистоли в своей каюте, с явным намерением удрать с корабля

от шести до семи миллионов пистолей по текущей рыночной стоимости

шарльер напомнил ей пистоль, но на самом деле совсем не

набила ему брюхо пистолями, как намек тем, кто пойдет против меня

пришлось заняться делами, так что выделила пистоли, хотя это и причиняет мне боль

Мне стало холодно. Я знала, что держу в руках вещь, которую Фура не торопилась мне показывать, и следовало бы положить журнал обратно на стол, прежде чем я увижу то, о чем буду сожалеть.

Но я ничего не могла с собой поделать.

– Пистоль или пистоли, – прошептала я вслух. – Вот как ты это делаешь. Выискиваешь эти слова и отталкиваешься от них. Верно, Паладин?

– Я всего лишь сделал то, о чем меня попросили, мисс Адрана.

Теперь у меня затряслись руки. Я знала, что Фура проявляет интерес к пистолям, и едва ли могла винить ее за то, что она пытается узнать побольше о занятиях Босы. Но я впервые столкнулась со взломом секретных кодов или методичными попытками раскопать конкретную информацию, связанную с пистолями. Вероятно, Фуре потребовалась исключительная сдержанность, чтобы не похвастаться сравнением метеорологических записей.

Дрожащими пальцами я перевернула несколько страниц в дневнике Фуры. Слово – имя? – бросилось мне в глаза, подчеркнутое тут и там в переведенных отрывках.

можно доверить Лагганвору пистоли

если кто-то должен передать пистоли от моего имени, лучше Лагганвор, чем Растрик или Маллери. Но я бы предпочла сделать это сама

отправила Лагганвора на катере, сказала, что лучше ему вернуться не с одним пистолем, если не хочет увидеть мою дурную сторону. Он думает, я к нему неравнодушна, раз подарила глаз. Но я это сделала только для того, чтобы он служил мне лучше

Я пробежала вперед, от дурного предчувствия лоб защипало, как от ночного пота.

Лагганвор залег на дно с моими пистолями. Если он будет благоразумен, никогда больше не произнесет мое имя. Но благоразумный человек не перешел бы мне дорогу. Рано или поздно он проболтается, и я не могу этого допустить. Кроме того, я бы хотела заполучить глаз обратно.

Из этих обрывков складывалась картина. У меня были только общие очертания, но этого хватало. Боса была вынуждена вести какие-то дела с окраинами цивилизации, заключать редкие, но необходимые сделки. Разумеется, не лично, а через добровольных посредников. Этот Лагганвор был либо членом экипажа, либо агентом, которому она могла доверять. Она дала ему пистоли и отправила с поручением. И он смылся, унося с собой ее деньги и угрожая раскрыть ее секреты.

За этим последовал рассказ Босы о мерах, которые она приняла, чтобы снова найти Лагганвора. Она собирала сведения, как всегда тайком, прислушиваясь к слухам и шепотам из черепа. Лагганвор унизил ее, а она была не из тех, кто может махнуть рукой на прошлое. Она хотела найти его и заставить замолчать, наверняка самым лютым образом, чтобы больше ни у кого не возникло глупых идей.

Найти, подвергнуть пыткам, убить.

Судя по записям, Боса намеревалась догнать Лагганвора, но вместе с тем была занята другими, столь же неотложными делами. Одним из них, как я вскоре поняла, было улаживание старой обиды – или, по крайней мере, незаконченного дела – с Полом Ракамором. Потом случилось всякое, и в конце концов сама Боса умерла, а Лагганвор так и остался непонятно где.

Интересно, знает ли он, как ему повезло? Знает ли, что никогда не увидит черных парусов за кормой?

Затем кое-что еще привлекло мое внимание, и лишь через несколько секунд я убедилась, что мне не мерещится.

Фура выписала некоторые из наиболее обоснованных предположений Босы о том, где может скрываться Лагганвор. Тяжелая натруженная рука сестры расположила их столбиком, и каждая строчка была вдавлена в бумагу чуть сильнее предыдущей.

Большинство названий ничего мне не говорили.

Проскл

Рустрелл

Зансер

Сциллмаф

Но одно я с недавних пор знала. Оно было последним в списке; Фура обвела его своими особыми чернилами:

Колесо Стриззарди

Я закрыла журналы и убедилась, что они лежат на ее столе точно так же, как я их нашла.

– Паладин, слушай меня внимательно.

– Я слушаю, мисс Адрана.

– Не прошу тебя лгать. Насколько мне известно, раньше ты мне не лгал, и я это ценю. Но если Фура не задаст прямого вопроса, не рассказывай ей об этом разговоре и о том, что я была в каюте.

– Это необычная просьба, мисс Адрана.

– Ты прав. Но поскольку я не требую от тебя намеренно лгать или скрывать сведения, которые у тебя попросят, не сомневаюсь, что подобное в твоих силах.

– Могу я узнать, каковы ваши намерения?

Когда я по-шпионски просматривала записи Фуры, меня бил озноб, но теперь внутри поднималась горячая волна. Я поняла, что остальную команду и меня превратили в невольных сообщников: мы думали, что действуем вопреки ее воле. История о культе ненавистников Босы на Катромиле могла быть подлинной, но Фура упомянула о ней в разговоре, точно зная, какой эффект это произведет на нас. Моя коварная, лживая сестра играла нами, словно марионетками в театре теней.

Я вспомнила, как однажды приставила нож к ее горлу, когда она впервые нашла меня в комнате костей во время сражения с Босой. Гнев, который я в тот раз испытала, вспыхнул вновь. Вместо того чтобы прогнать его прочь, я позволила ему остаться, согреть меня изнутри; золотое сияние заполнило грудную клетку.

– Я обдумываю их, – сказала я.

Я не собиралась убивать ее за предательство или даже жестоко наказывать. Она же моя сестра. Но без кое-каких болезненных вещей не обойтись. Если это светлячок заставляет ее действовать таким скрытным, недоверчивым образом, я сделаю справедливые послабления. Но подобное лишь удвоит мою решимость что-нибудь предпринять, прежде чем я потеряю Фуру навсегда.