Книга Затмение - Айя Субботина

Моя улыбка немного натянута, ведь то, что он принимает за свободу — вынужденная мера. Я, как бабочка, вынуждена раскрывать крылья, пугая врага страшным узором. Стоит только показать слабину — и нас с Райль сожрут, словно цыплят.

— Это будет небольшой домашний праздник, — предупреждаю я, помня его тягу к пышным торжествам. — Маска и костюм обязательны.

Риваль кивает, делает шаг ко мне и галантно целует руку.

— Что случилось? — Не люблю долго ходить вокруг да около, потому что время — самое драгоценное из моих сокровищ, и это единственное, что я никак не смогу восполнить покупкой нового рудника.

— Подумал, тебе это будет интересно.

Принц достает из-под полы небольшой свиток, внутри которого лежат листы, исписанные аккуратным, с филигранными завитками, почерком. Беглого взгляда хватает, чтобы понять — это письма. Они без подписи, лишь внизу стоит инициал: красивая буква «А».

— Что это?

— То, что я нашел среди личных вещей отца незадолго до того, как он обозвал меня щенком и выродком, и приказал никогда не появляться ему на глаза, — с толикой приправленной иронией грусти откровенничает принц. — Я… просто хотел как-то тебя отблагодарить, Дэш. Не знаю ни одного человека, кто бы сделал то, что сделала ты.

— Я ничего не просила взамен.

— Знаю, знаю, — улыбается он. — Просто взгляни.

Это письма женщины — и в них она обращается к человеку, которого явно любит: написанные слова превращаются в музыку в моей голове, и я даже слегка завидую тому, как тонко она выражает свои чувства. Но от письма к письму настроение незнакомки меняется: слова любви сменяются злыми обидами, которые перерастают в угрозы. Мне немного стыдно за то, что невольно подглядываю в замочную скважину чужой сердечной истории, но каждый раз, когда пытаюсь отложить письма, Риваль настаивает, чтобы я продолжила.

И я благодарна ему за это, потому что постепенно передо мной открывается запутанная, полная предрассудков история любви короля и незнакомки, нарекшей себя «А».

— Она говорит о ребенке, — шепчу я, пораженная очередным откровением. — Это тот самый бастард?!

— Ответы у тебя в руках, — загадочно говорит Риваль, потягивая горячий напиток из молотых зерен эфити. Я привезла целый мешок отборного сорта, и принц явно пристрастился к нему с первой же чашки.

«Она похожа на тебя…» — читаю последнюю строку самого последнего письма.

Сначала даже не понимаю, что меня так смущает в простой строчке, но, когда осознаю, не могу сдержать удивленный вздох.

— Она?! Бастард — девочка?

Риваль кивает, даже не пытаясь скрыть, что рассчитывал именно на такую реакцию.

О незаконном отпрыске ошибки молодости правителя Абера чего только не говорили, но даже самые нелепые слухи не предполагали, что это могла быть девочка. Я, само собой, тоже.

— Это очень ценная информация, Риваль.

— Поэтому я поделился ею с тобой.

— Великий герцог не знает?

Риваль отрицательно мотает головой. В это трудно поверить, ведь Эван, кажется, контролирует все, что происходит в замке и далеко за его пределами, и даже я ловила себя на том, что рядом с ним мои мысли начинают плясать под его беззвучную дудку.

Мы с принцем обмениваемся многозначительными взглядами: оба знаем, что, если — когда! — великий герцог узнает о таком вероломстве, Ривалю будет несдобровать.

— Я устал его бояться, — твердо говорит принц, и я впервые вижу его таким решительным. Похоже, Эван пережал, пытаясь воспитать из бульдога ручную собачонку. — Дэш, я надеюсь, мы сможем объединить силы против него. Кем бы ни была мать этой девочки, — Риваль кивает на письма в моих подрагивающих пальцах, — Эван отчего-то боится ее. Согласись, сам по себе ребенок от крестьянки никак не мог бы помешать его планам.

Конечно, я согласна. И отчего-то невольно вспоминаю байку о ледяной принцессе, бросившей новорожденного к ногам мужчины, который даже не пожелал взглянуть на своего ребенка.

Ледяная принцесса — наследница древнего народа. Пусть давно ушедшего в забвение, но с родословной куда более крепкой, чем у правящей династии. Даже амбициозные планы великого герцога запросто разобьются об кровь Первых королей.

— Что ты за это хочешь, Риваль?

Опускаюсь в кресло, кутая плечи в толстую вязаную шаль. Кажется, что пока я играю в месть, жизнь, со всеми ее удовольствиями и радостями просачивается сквозь пальцы. Почему нельзя быть такой, как Райль? Радоваться жизни, всплескивать руками от каждой мелочи и проводить дни в заботах о том, выбрать ли для оформления маскарада красные ленты или голубые кружева.

«Потому что кто-то должен дать отпор таким, как великий герцог, — шепчет тщеславие. — Почему бы и не ты?»

— Дэш, я предлагаю союз, — твердо говорит Риваль. Никогда не видела его таким серьезным и даже немного злым. Очевидно, ручной щенок Эвана подрос, заматерел и собирается перегрызть поводок, чтобы укусить. — Знаю, это звучит странно, но мы идеально подходим друг другу. У тебя есть деньги, смекалка и право крови. У меня — военный талант и два десятка верных генералов, которые выступят против Эвана.

Вскидываюсь и с трудом подавляю желание попросить его не кричать обо всем этом так громко. Ведь то, что он предлагает — это заговор. И это не имеет никакого отношения к тому, как долго его отец, король Абера, просидит на троне. Мы оба знаем, что правящий монарх лишь пешка в руках Серого кардинала. Прозвучит, быть может, немного цинично, но точно так же, как им управляет великий герцог, им может управлять один из нас.

Но мы говорим о заговоре. О том, чтобы подрубить сук, на котором сидит самых хитрый, всезнающий и безжалостный человек страны, умелый манипулятор и блестящий стратег. Я ненавижу его, но и восхищаюсь одновременно, хочу больше никогда не видеть, но… что-то внутри сжимается, тянет и рвет, стоит представить, что уже через несколько дней Эван заявится в мой дом. Даже не сомневаюсь, что он выберет самый узнаваемый наряд.

— Ты принц, — грустно улыбаюсь. — Если набедокуришь, даже Эвану не хватит дерзости публично от тебя избавиться. А мы с Райль для него просто сор под ногами. Если он узнает, что мы сговорилась против него, нас казнят без суда за государственную измену.

— Ты его боишься? — Риваль выглядит озадаченным, как будто был уверен, что мне все нипочем, и даже Эван с его скорыми на расправу наемными убийцами.

— Трезво оцениваю свои шансы.

— Наши шансы, — пылко поправляет Риваль. И вот уже стоит передо мной на одном колене и стискивает в руках мои озябшие ладони. Отчего-то думаю, что его пальцы тоньше, чем пальцы Блайта, и руки выглядят хрупкими, хоть и в отлично владеют искусством боя на мечах. — Дэш, я не шучу, и готов идти до конца, но рука об руку с тобой. Даже если это приведет нас на виселицу.

Звучит очень романтично, но что делать с интуицией, которая обрамляет яркие речи в мрачное содержимое? Виселица — это еще куда ни шло, я бы поставила на сточную канаву в квартале бедняков.