Книга Виноградные грёзы. Книга 1 - Джулия Романтик

Я лег на край постели.

– Стив, – сквозь сон бормотала Аристель, – прости.

2.7

– Я всегда любил тебя… всегда и никогда…

(с) «Город грехов» (2005)

– Что значит, «прости»?! «Прости, я использовала тебя» или «прости, я врала тебе о „правде”»? – Я мерил шагами кухню. – Врала и из дома убежала по другим причинам.

– Какая разница? – с привычной скукой спросил Джерад, не отрываясь от приготовления блинчиков на завтрак. – Пооткровенничала, пожалела.

Я покачал головой. Утром я целовал Ари, пока она спала, и физически ощущал: не хочу терять ее.

– Раскрой глаза, Стивен! – воскликнул Джерад. – Кончай вести себя как идиот! Девочка мечтает жить в шоколаде и ничего не делать, она восемнадцать лет так жила, а тут папаша намекает: дочурка, хватит на шее у меня сидеть. А она, спасибо гормонам, решает, что жить, как она хочет, это жить с рок-звездой и путешествовать с ним по городам и странам. Ну что, логичнее звучит, чем «я бедная-несчастная, бегу не скажу от чего»?

Я медлил с ответом.

– Оправдания, которые ей даешь, всё усугубляют, – поучал Джер. – В первую очередь, потому что загубишь девчонке будущее. Ее жизнь должна учить! Учить стремиться к чему-то! Если бы мы нашли себе состоятельных женщин, добились бы мы того, что имеем? Нет!

Кухня будто уменьшилась в размерах, напряжение искрилось.

– Я дам ей шанс оправдаться. Не похожа она на избалованную и глупую. У нее есть мечта – танцы. Сколько взрослых людей не нашли цель в жизни, а ты требуешь этого от восемнадцатилетней девушки. И целеустремленности ей не занимать! Она влюбилась и вместо того, чтобы ныть, приехала и влюбила в себя.

– Да, Стивен, ты всего лишь цель, – холодно парировал Андерсон, переложив блинчики на тарелку. – Галочка в розовом ежедневнике.

Джерад загоготал – в его смехе явно слышалось: «Ну и толку распинаться перед влюбленным дураком» – и приступил к завтраку.

У меня один вечер, чтобы вытянуть из Ари правду. То, что она упорно скрывает. А может, и нет. Может, я действительно влюбленный дурак.

***

– Ари, умоляю. Расскажи.

Мы стояли на балконе, внизу шумели биты, прибывали гости.

– Что? – вмиг охрипшим голосом переспросила девчонка. – О чем?

– О твоей жизни. – Меня трясло. Сейчас или никогда. Я мял конвертик с презервативом в кармане джинсов, осознавая, что от ответов (или их отсутствия) зависит, воспользуюсь ли я средством контрацепции. И вовсе не с Ари. – Почему ты уехала? Почему не общаешься с родителями? За что на них обижена?

– Не хочу об этом говорить. – Она задумалась на мгновение, качнула головой. – Вернее, я сказала: отец давил на меня! Я не хотела жить, как он. Я хотела любить!

Не верю.

Ее плечи обдало мурашками, Ари запрокинула голову к небу. Тысячи ярких звезд, утром они исчезнут, многие, на радость мечтателям, упадут с небосвода и растворятся. Моя путеводная звезда в кремовом платье и туфельках на квадратном каблучке, с румяными щечками, глядела на своих собратьев и быстро, как махают крылышками колибри, хлопала влажными от слез ресницами. Она выбрала сгореть в лучах утреннего солнца, погибнуть, но сохранить тайну.

– Когда-то придется поговорить. Вероятно, не со мной.

– Не о чем говорить, Стивен, – вцепившись до побелевших костяшек в перила балкончика, отрезала Ари. Джульетта, как мне жаль, что ты Джульетта!9 – Это всё? – Ее вопрос утонул в крике чаек.

Я подошел, обнял девушку за плечи. Малина и карамель. Скоро ты будешь мне лишь сниться.

– Всё, Ари.

***

Ты понимала, о чем я говорил. Догадывалась. Верно, я ничего не знал. И не уважал право на тайну. Я любил тебя и должен был бороться за любовь, а не требовать борьбы. Любовь самоотверженна. А я проверял чувства на прочность. Я не поверил в твою ложь и не верю сегодня, но я сдался.

Уговор есть уговор. Аристель проиграла, ее сказка в Калифорнии подошла к горькому концу. Когда на вечеринке Джерад дал мне знак и отправился к Ари, отвлечь ее, я приобнял пьяную Синди и повел наверх. Я мало выпил, алкоголь не придал бы мне смелости. И я собирался поговорить с Ари. Но сначала завел пышногрудую блондинку в спальню для гостей и начал не спеша раздевать. Я чувствовал ее приторные духи, липкое от блесток тело и не испытывал ничего, кроме отвращения. Не прошло десяти минут, как дверь открылась.

Миловидность Ари впервые за много недель вновь смутила меня. Я вскочил, подбежал к девушке. Первая мысль – оправдаться, свалить всё на алкоголь. Но, повторюсь, я решил не бороться за нас. Потому что она не открылась, не доверилась – это придавало сил. Ари плакала, злилась и – самое нужное, самое сложное – ненавидела. Личико искажали страшные гримасы, с губ слетали отвратительные слова.

За час до вечеринки я кинул в ее сумку десять тысяч долларов. В истерике бросая вещи, Ари не заметила деньги. Не знаю, зачем я дал ей их. Будто отблагодарил ангельское создание за свет и любовь. Будто надеялся: деньги помогут ей остаться в Америке.

Вдруг… вдруг я поступил неправильно? И вот, спустя три года, я сижу в номере отеля города Сан-Диего, наблюдаю за тем, как яхты рассекают океан, и по-прежнему гадаю: от чего ты бежала, Ари Тешер?

Глава вторая

Есть что-то внутри,

Что не дает надежде умереть

И укрывает меня, когда я не знаю.

Есть что-то глубоко внутри, что помогает надежде выжить.

(с) Skillet «Collide»

Стивен

Я глубоко дышал, но не чувствовал запахов: ни сладких духов Софи, ни аппетитного аромата лазаньи, ни свежего ночного воздуха из приоткрытого окна кухни.

– Стивен, могу закрыть окно? – звонким голоском спросила Соф.

Мир ожил. В нос ударила сотня запахов, уши наполнились всевозможными звуками, а перед собой я увидел Софи Штерн.

Когда видишь подобную красоту, невольно думаешь о дорогом бутике, в котором такие, как Софи, – манекены на витрине. И, как у манекена, ее глаза миндалевидной формы, горько-карие. Взгляд кокетливый и серьезный одновременно. Нос прямой, губы бантиком. Латиноамериканка-немка, загорелая, худая, высокая. Темные локоны блестят и отдают медовым оттенком. Изюминка – несколько татуировок. Модель, красавица, умница. И девушка придурка Рэтбоуна, моя девушка.

– Холодно, – сказала Софи.

В ответ я кивнул.

Софи на самом деле ласковая. Без яркой косметики, вычурных укладок, изысканных нарядов. Порой я чувствовал себя героем: Софи бежала в Лос-Анджелес из когда-то любимой, а теперь ненавистной Франции, ставшей ей клеткой. Она хотела найти в Америке тепло и новые возможности для карьеры. Я тоже хотел тепла. Куколка, теперь с тобой играю я…