Книга Ярость on-line - Александр Романовский

Обдумав все это, Курт не испытал облегчения. Почему-то ему не хотелось служить инструментом Высшей воли. Почему именно он?! Прикончив своими лапами за одну-единственную ночь шестерых безволосых (не считая «Лавины»… «Боже…»), можно до потери пульса искать оправдания в стерильных метафизических сферах (у «завсегдатаев» тех сфер руки отмыты по самые плечи), но факты — жутко упрямая штука. Ничто не отменит простейшего: шесть безволосых. Своими руками…

Вздрогнув, Волк пришел в себя.

Прямо на него летел генератор страшного шума. Рев, грохотание. Пальцы сдавили «Галил». Расслабились. Слепящий свет преломился в стеклах особняков (этой распрекрасной ночью Гавань стала еще более мертвой). Курт не двигался с места.

Стоял в геометрическом центре проезжей части.

Обдало ветерком. Два джипа, толкающие «кенгурятниками» воздушную стену, промчались мимо. Курт не двигался. Стоял себе в геометрическом центре. Внедорожники пролетели на смехотворной дистанции — метр с небольшим. Ветер потрепал мохнатый загривок, понесся следом за джипами… Те бросились в погоню.

«Всадники» были уже далеко. Не страшно. «Черепа» догонят их в два счета — «всадники» не решались удирать во всю прыть стальных скакунов. Зрение восстанавливалось не так быстро, как хотелось. Водители, вероятно, не знали наверняка, чем обернется злокозненный столб, притаившийся, казалось бы, в наилучшем месте для развилок и поворотов. И, хотя Гавань не могла похвастаться ни одним тоннелем, Волк перевел дыхание, когда кортеж свернул на перекрестке. Замыкал процессию «форд»: неуклюжий драндулет носило в стороны, штормило. Неудивительно, поскольку в допотопный микроавтобус набилось не меньше дюжины безволосых.

Джипы объехали смятый «БМВ», горящую «тойоту». Набрали скорость. Разменяв сотню метров, стали тормозить. Неохотно развернулись. Глянцевитые туши, упустившие добычу из-под когтей. Не по своей воле — Череп дал «отбой», воспользовавшись рацией либо телефоном. Практически на поле боя. Изменил принятое решение. Для этого бандиту пришлось сделать феноменальное волевое усилие.

(Невероятно, нестерпимо, недопустимо.)

Чрезвычайная редкость. Как лягушачий град, феи-крестные или девственницы.

За спиной Курта заскрежетали тормозные колодки, шелестели покрышки, гудели моторы. Из общего гомона выделялся натруженный голос, не подающий и намека на одышку — голос огромной машины, вынужденной таскать на себе толстый панцирь.

«Додж».

Открывались, хлопали дверцы.

«Черепа» возбужденно шумели. Кто-то спешил к «БМВ» и «тойоте». Кто-то, посмеиваясь, щупал трупы. Рутина. Повседневная, знакомая работа. Профессионалы. — Прекрасно, малыш, — раздался голос.

… Принадлежащий человеку, ставящему превыше всего, даже превыше жизни (чужой, конечно; как насчет своей — неведомо) и материальных благ благо Ордена. Человек, повинный в том, что Волк пришил шесть безволосых («Мать твою, сукин сын!»). Человек, искавший и, самое главное, находивший мясо для «стрелок» и «разборок». Человек, вжививший в мозг Курта Страйкера бомбу-субмарину. Коварный и кровожадный, будто крыса. Тот, кто осуществил встречу «всадников» с последним вервольфом кремниевого века («Приятно. Взаимно…»). Сущий демон.

Череп.

— Что?

Курт стиснул челюсти. Оборачиваясь, постарался расслабиться, хотя бы внешне.

— Прекрасно, — слегка нахмурившись, повторил Череп. — Куча мертвецов за секунды.

В правой руке темнел тульский Токарева.

Курт пожал плечами. Надо же, кого-то хвалят за неплохое сообщение на заседании, за вкусный соус, за красивые глазки… Метаморфа хвалили за то, что он убивал людей. Чем изощренней, эффектней и быстрее, тем лучше. Тем многоречивей похвала.

— Кстати, сколько? — Гангстер бегло осмотрелся. Шесть. «Шесть гребаных трупов, ублюдок ты эдакий…»

— Шесть. — Череп удовлетворенно кивнул. Как шеф-повар, испробовавший соус, приготовленный подмастерьем. — Прекрасно. Теперь эти мерзавцы трижды подумают, прежде чем снова сюда сунутся! Мы даже не успели ничего сообразить. Сынок (Курт брезгливо сморщился. Бандит не придал этому значения, видимо, не разбираясь в мимике метаморфов.), ты оказался на высоте. Как, впрочем, всегда. Бах-бах гора трупов!

Волк почувствовал в голосе Черепа некоторую натянутость. Глава Ордена не походил на себя. Растрачивать одним махом столько эмоций — весь остаток на текущий месяц. Безволосый мог не улыбаться месяцами. Да и сейчас за черными стеклами очков затаилось что-то холодное, расчетливое и внимательное. Нечто, регистрирующее каждое движение. Ожидающее от «штатного киллера» определенной реакции.

Курт оскалился.

— Я — убиваю. Это все, что я умею, — сказал он. — Кто-то читает рапорты и печет пироги.

Череп усмехнулся.

Невидимое давление на Курта моментально ослабло.

— Инициатива — это хорошо, — сменил тему гангстер. — В особенности, если она хорошо заканчивается. Ты рисковал дважды. Во-первых, когда лез на рожон, и, во-вторых, не осведомившись о моем мнении. Я не давал приказа о подобных вещах. Маневр был красивый, спору нет, но и очень опасный. Мы могли просто не успеть снять гранатометчика. Ты подверг риску парня за баранкой, себя самого и машину. Она тоже денег стоит… — Череп пристально посмотрел на Волка. — Все это, как ты понимаешь, подразумевает взыскание. Разве что… все было иначе.

Глава Ордена перевел красноречивый взгляд на парня, переминающегося с ноги на ногу подле «хаммера». Все-таки вышел, со злобой подумал Курт. Невзирая на то что получил четкий, во всех отношениях внятный приказ. Сиди он внутри, и Череп, вероятно, о нем бы запамятовал… Хотя на это рассчитывать не приходилось.

Завершив формальности, гангстер по обыкновению перешел к разбору полетов. Узнать, кто виноват. Добыть подноготную, докопаться до правды. И — покарать.

Невиновные в Мегаполисе почти не встречались. Бродили своими тайными тропами, неизвестными прочим. Ели тайный хлеб. Не размножались. Вымирали, как редкий вид.

Обычно Череп оставался доволен. В Гетто ходил анекдот: если, подойдя к незнакомому человеку, вы выпустите ему кишки, в глубине души он поймет — за что.

Курт вновь взглянул на водителя. Испуганного, смущенного, чувствующего, что разговор затронул его скромную персону (25 центов — вот истинная цена человеческой жизни: розничная цена патрона). Безволосые, с трудом пересилив неизбывную инертность, также могли быть проницательными. Особенно когда их жалким шкурам угрожала смутная, пока еще не оформившаяся, но очевидная угроза.

Череп ждал.

Волк колебался. Как ни пытался, не находил ни малейшей зацепки. Никаких причин покрывать «черепа» — «этого кретина, болвана, мать его». Шесть трупов. Оттого, что правая нога идиота временно приросла к педали газа. Пусть же ответит.

Все обязаны отвечать за свои поступки.

Курт тихо вздохнул. Не бритоголовый крепыш повинен в том, что вообще касался педалей. Череп посадил его за баранку броневика, посвятил в Орден, платил жалованье. За то, что свежеиспеченный гангстер выполнял свою работу. До поры, до времени. Живое мясо для «базаров», «разборок» и «стрелок».