Книга Спящее золото. Квиттинская ведьма - Елизавета Дворецкая

– Хродмар тоже болел… – сказал Модольв. Глаза Стейнвёр стали как две стеклянные бусины, и он не смог дольше тянуть. – Он жив, сестра, жив! Он совсем выздоровел. Вот только не знаю, сможешь ли ты теперь узнать своего сына. От прежнего Хродмара остались только глаза и волосы. А остальное…

Из глаз Стейнвёр хлынули слезы, словно весеннее солнце могучим ударом тепла растопило зимние льды в горах.

– Где… где он? – нетерпеливо воскликнула она. В ней кипели разом и тревога, и облегчение, и гнев на брата, который так ее напугал.

– Он там, на берегу, возле корабля. Он не знает, как показаться тебе на глаза…

Фру Стейнвёр, не находя слов и не в силах справиться с судорогой в горле, досадливо махнула на него руками и бросилась бежать за ворота.

Хродмар медленно шел знакомой дорогой к усадьбе, уже чувствуя, как сейчас вопьются в его лицо десятки изумленных, испуганных, недоумевающих глаз домочадцев. Вот впереди показались ворота усадьбы с двумя старыми медвежьими черепами на верхушках воротных столбов; вот маленькая женская фигурка вылетела из-за створок и со всех ног бежит ему навстречу. У Хродмара дрогнуло сердце, стукнулось где-то возле горла: с одного взгляда он узнал мать. Да и как можно не узнать ее? Она бежала, как на пожар, подол рубахи путался у нее в ногах, длинные концы головного покрывала вились за спиной, едва поспевая, а руки были протянуты вперед. И Хродмару вдруг стало нестерпимо стыдно. Как он мог подумать, что мать не узнает его? Или что он станет менее дорог ей?

Стейнвёр подбежала, только мельком глянула в лицо Хродмару и сильно обняла его, как будто сына у нее отнимали.

– Мальчик мой! – вскрикнула она сквозь слезы. – Как вы меня испугали! Вот же дурень мой братец! «Гнилая смерть»… Он так говорил, как будто ты умер!

– Я не умер, матушка, – тихо сказал Хродмар, поверх головы фру Стейнвёр глядя на подходящего отца, на людей за его спиной. – Но у нас умерло двадцать семь человек.

– Это много! – Стейнвёр оторвалась от груди Хродмара, но одной рукой держалась за его плечо, вытерла лицо длинным краем головного покрывала. – Это очень много для торгового похода! – взяв себя в руки, сказала она. – А конунг ждал вас с таким нетерпением, как будто вы должны привезти ему невесту. Он…

– Он уже хотел посылать Халльмунда Могучего искать вас, – добавил Кари ярл, подходя ближе. – Он ждет железо… А железо вы привезли?

– Железо мы привезли, – подтвердил Хродмар.

Он заметил, как скользнул по его лицу взгляд отца – скользнул и метнулся в сторону. Даже самым близким и любящим людям нелегко привыкнуть, что у него теперь совсем другое лицо.

– Ничего, ты ведь остался тот же самый! – Стейнвёр, перекинув взгляд с мужа на сына, бодро похлопала Хродмара по плечу. Опомнившись от первого потрясения, она снова обрела равновесие и доброе расположение духа. – Змея меняет шкуру каждый год и все же остается змеей. Так и человек: если ты был достойным человеком раньше, то и в новой шкуре ты им останешься. А что до невест…

– У меня теперь есть невеста! – поспешно сказал Хродмар. Ему было немного жаль мать, на которую обрушилось разом столько новостей, но он считал, что родным нужно узнать все сразу и ко всему сразу начинать привыкать. – Простите, что я выбрал невесту, не спросив вас, но я не мог иначе. Это очень хорошая девушка, и род ее не хуже нашего – она дочь квиттинского хёвдинга…

– И всю эту сагу нам предстоит узнать, стоя на дороге? – спросил невозмутимый Кари ярл. – Пойдем-ка к очагу, сын, – там ты можешь удивлять нас хоть до ночи!

– Да, пойдемте! – заторопилась Стейнвёр. – Эй, режьте бычка, того, черного, зовите людей! Всю дружину, всех людей в усадьбе! И пошлите за Стуре-Оддом! И к Арнвиду Сосновой Игле! Ну, и к Кольбейну Косматому тоже, пусть не болтает, что мы-де его не любим! У нас будет большой пир!

– И в честь умерших, и в честь будущей невестки! – подхватил Кари ярл. – Это вы неплохо придумали!

Из-за стволов редкого сосняка со стороны горловины фьорда вылетел всадник. Мужчина лет двадцати пяти, с короткой светлой бородкой и гривной в виде серебряной змеи на шее приветственно махал издалека.

– Эй, Хродмар! – весело кричал он. – Конунг на тебя гневается! Он так ждал тебя, даже посылал гадать о твоем возвращении, а ты к нему даже не завернул! Это квитты научили тебя быть таким неучтивым?

– Дай же мне самой обнять сначала моего сына! – крикнула фру Стейнвёр. Понимая чувства Хродмара, она шагнула вперед, словно хотела заслонить его от глаз всадника, но лицо Хродмара все равно возвышалось над ее головой. – Я знаю конунга – ему наверняка не терпится послать его в новый поход!

– Однако Торбранд конунг упрям! – сказал за ее спиной Кари ярл. – Если он так быстро прислал за Хродмаром, значит, у него на дворе тоже режут скотину и катят бочонки с пивом. Ступайте все переоденьтесь – занимательную сагу о железе, «гнилой смерти» и невесте Хродмара мы будем слушать не у нашего очага, а в Ясеневом Дворе.

Всадник тем временем приблизился, осадил коня.

– Здравствуй, Снеколль! – крикнул ему Хродмар, подняв голову навстречу. Рано или поздно через это придется пройти – так нечего тянуть.

– Э… Здравствуй… – ошалело выговорил всадник. У него было такое изумленное лицо, как будто он шагнул через порог дружинного дома, а оказался в спальне кюны. Его-то никто не успел предупредить и подготовить. Конечно, он узнал Хродмара сына Кари, с которым был знаком уже семь лет, но не сразу взял в толк, что с ним случилось. – Хродмар… Да ты ли это? Или какой-то мерзкий тролль украл твое лицо, а взамен оставил…

Снеколль запнулся, постепенно осознавая произошедшее.

– Может быть, тролли украли лицо моего сына, но его сердце осталось при нем! – гордо воскликнула Стейнвёр, готовая защищать свое дитя хоть перед всем светом. – Его доблести не убыло ни капли! И если кто усомнится в этом, так сразу поймет, что сильно ошибся!

Снеколль глуповато похлопал глазами. Он уже сообразил, что случилось, устыдился своих слов и лихорадочно думал, как бы повеселее извиниться, чтобы больше не обидеть товарища. А Хродмар даже усмехнулся, видя его растерянность. Надо привыкать. Теперь такое повторится еще не раз.

Усадьба конунга фьяллей была построена вокруг ясеня, который и дал усадьбе название – Ясеневый Двор. Огромный ствол возвышался посередине палаты, а крона шумела над крышей. Ясень делил гридницу конунгов на две половины и мешал видеть противоположную сторону, и поэтому места распределялись не так, как принято: высокое сиденье самого конунга было позади ясеня, посередине короткой дальней стены, по левую руку от него был женский стол, а по правую – почетный мужской. Гости менее почетные сидели в ближней к дверям половине гридницы. На одном из почетных мест сейчас сидел Модольв, а на другом – Хродмар. Торбранд конунг и его дружина уже выслушали их рассказ о плавании к Острому мысу, и теперь в гриднице висел гул голосов – здесь нашлось что обсудить.