Книга Она родная - Евгения Мэйз

— Извини, я просто нервничаю.

— Будет больно?

— Наверное, хотя, это нельзя назвать этим словом.

Кэш покачала головой, правильно истолковав ее вопрос.

— А каким?

— Как будто ты не умеешь говорить, но все равно пытаешься делать это.

— Понятно.

Хлоя помолчала еще немного, затем начала говорить. Начала она издалека.

— Ты спрашивала у меня про дом. Я действительно родилась в этом городе, но потом моя семья переехала в Джуно. Родители у меня нормальные и сестры, и братья.

— Кроме Дэна. Или вы все-таки не родственники?

Хлоя покрутила кружку на месте, оставляя влажные следы на чистой поверхности, вновь сделав небольшую паузу.

— О том, что в нашем роду есть волки говорилось и не раз, но только тогда, когда мы собирались всей семьей. Об этом любили говорить старики, но их как обычно никто не слушал.

Кэш ждала ответа на главный вопрос

— Родственники. Дэн троюродный брат моего деда. Аскавхетео[1] утверждает, что все именно так. Но он стар, очень стар и может путать что-то. Он одной ногой в стране духов. Так что правды от него не добьешься. Сегодня он говорит, что брат, а завтра, что друг, а потом и вовсе не помнит никого.

Кэш выдохнула, откинувшись на спинку стула и посмотрела на потолок.

— Ты ведь знаешь, как все это выглядит?

Мерзко! Хлоя и Кэш они обе подумали об одном и том же!

— А ты знаешь? Что оборотень никогда не придет к члену семьи? Так всегда было и будет!

Хлоя выкрикнула последнее предложение и столько боли, и страсти было в ее словах, что не поймешь кто кричал в тот момент — человек или волчица.

— Ну, хорошо, а Дэн что говорит?

Хлоя отвернулась, загремела посудой, ложками в сушилке.

— Ему удобно говорить, что мы родня. Он сторонится меня, твердит, что это противоестественно.

Она замерла. Кэш видела, как ее начало трясти, как натянулась одежда и вздулись мышцы на руках и плечах.

— Лучше бы я не ездила в Чикен.

— Что там?

— Национальный парк Танана Вэлли. Оборотней там много. Кто-то живет в парке, кто-то в городе. Кому что нравится. Кто какую жизнь предпочитает.

****

— Так что случилось в Чикене?

— Праздник летнего солнцестояния.

— Свадьбы.

— Выбор пары, — поправила ее Хлоя, обернувшись, теперь она улыбалась. — Это был ужасный день и прекрасный одновременно.

В равноденствие оборотни “взрослеют” совершают полный оборот, как раз в ту секунду, минуту и час, когда день сменяется ночью. Смысл в том, что зверь и человек в одном теле равны, ни у кого из них нет больше прав в этом мире, чем у другого. В солнцестояние они выбирают пары, носятся друг за дружкой, вертят хвостами.

— Что случилось?

— Я обернулась в волка.

— Вот так сразу?

Как она не сошла с ума? Обычно организм долго “готовится” к этому моменту, приучает себя к мысли, что теперь все иначе. Образы, состояния, дикие желания — все это начинает проявляться и преследовать оборотня с момента совершеннолетия. Кому-то везет больше — на это уходят месяцы, кому-то меньше — до полугода, а вот таким как Хлоя приходится хуже всех — недели и часы.

— Да. Но я думаю, что была похожа на собаку. Я помню, что меня трясло и еще, что я была мокрой! Не видела себя в зеркало и в воду не смотрела. Не верила. Голова кружилась. Я была вместе со всеми, слышала их у себя в голове, бежала, загоняла зайца, гналась за оленем, клацая зубами над его ушами. Только для них все было игрой. Они уже все умели и знали, а я осталась одна. Никто не пришел за мной в ту свадебную охоту. Никто не запомнил мой запах, не увязался за мной, не стал целить в бока, чтобы пометить. Я ушла. Мне было хорошо и так. Лето!

Протянула она с таким удовольствием и тайной тоской! Кэш залюбовалась светом в ее глазах. Так говорят, когда вспоминают что-то очень хорошее, самые счастливые времена.

— В те края пришло тепло. Ты знаешь, как пахнет молодая трава?

Кэш покачала головой.

— Сладко, свежо и пряно. Я нашла себе какую-то нору. Помню, что долго копалась в ней, рыла, чтобы вычистить чей-то дух. Лисий! Да, то была лиса! Я думала, что останусь там. Я хотела остаться зверем. Я чувствовала себя, как никогда счастливой, правильной, без выбора, вечных проблем человеческого мира. Потом узнала, что так и происходит первое обращение, но это случилось много позже.

Чтобы заглушить первую боль в кровь выпускается нереальное количество эндорфинов и адреналина. Что потом? Оборотень перепрыгивает в человека, не задумываясь, не контролируя себя. Он чувствует себя дико уставшим. Словно пробыл несколько дней в спортзале. Потом хуже. Потом он видит все, отслеживает каждое изменение, организм привыкает к коктейлю из гормонов.

— …такая ночь! Звезды так близко! Здесь они близко? Нет! Там! Ты и сам словно звезда!

Кэш слушала ее словно во сне, кажется, что она видела все ее глазами.

— Проснулась. Было так холодно. Нос замерзал, а рядом он. Спит рядом и в ухо мне дышит. Щекотно. Рычит на меня, кусает за загривок только бы я не елозила. А мне любопытно! Кто он? Кто этот волк, что прибежал за мной, нашел посреди ночи, уловил запах моей тропы?

Кэш встряхнулась. Это очень личное. Но Хлою было не остановить.

— Это точно был он?

— В первую ночь мне было все равно. Мне было тепло и спокойно. Так хорошо. Утром он сбежал, оставил меня одну.

— Это точно был он?

— Да-да! Я помнила его запах, я вернулась в лагерь и видела его. Он уже был человеком. Он забылся, не удержался и погладил меня, когда я подбежала к нему, а потом отшатнулся…

Она закурила сигарету, молча выкурила ее. Вся ее радость сошла на нет. Она долго жевала фильтр, затем закинула давно потухшую сигарету в урну.

— Это унизительно! Это обидно! Неужели я такой урод? Что во мне не так?

Вроде все так. Симпатичная. Чуть-чуть воинственная из-за своего боевого раскраса. Глаза такие выразительные, украшенные черным веером густых ресниц. Зеленые. Колдовские, как любят их описывать писатели.

— Так повторяется каждое лето и зиму. Последнюю зиму нет. Он остался в Крейге. Ты не веришь мне? Вот!

Хлоя задрала футболку, показывая ей следы зубов на животе, затем оголила плечо, задрала рукав, показала бока. Она была покусана. Все тело пестрело метками. Одинаковыми. Если только Кэш хоть что-то понимала в следах!

— Сначала никто не верил мне, но только до тех пор пока не увидели следы. Дошло до того, что на брачную охоту выпустили только нас, договорились за нашей спиной. Дэна. Волки вернулись, а мы как угорелые носились по лесу. Некому было ставить это! Не один волк не оставил бы свою пару! Не дал бы кому-то спать рядом с ней! Он так и делает и по сей день, сбегает каждое утро.