Книга Эффект крови. Заложница - Мария Устинова

Тогда один вампир очень хотел стать мэром, а эти ребята такого не прощают – как в волчьей стае. Он был всего лишь знакомым Эмиля, но в ту ночь скидок не делали – мэр проверил всех, пытаясь уничтожить любого, кого подозревал в измене.

Я точно знала, что Эмиль в этом не участвовал. Ту ночь он провел со мной, причем добровольно. Но мэр, вытащив нас из постели и опознав во мне охотницу из группы Лазаря, решил, что все не так просто.

Доказательств не было. На самом деле, думаю, он убедился в нашей общей невиновности, иначе мы бы дружной компанией оказались на дне реки. Но и просто отпустить нас он уже не мог. С тех пор за нами пристально наблюдали. Ждали, что мы выкинем и когда нас лучше пустить в расход.

Никогда не связывайтесь с этими засранцами.

Эмиль тяжело это перенес. Он не из тех, кто согласен мириться с унижением. Видимо, последняя капля переполнила чашу терпения, и как метко выразился Виктор, мой муж решил «уладить проблему».

Если он думал, что с вампиром легко справиться, ему нужно было посоветоваться со мной.

Теперь он мертв. Пора думать о себе. Рената сказала, я в безопасности, но у меня нет оснований верить.

Я подхватила рюкзак и закинула за спину.

– Слушай, ко мне никаких претензий? – пытливо спросил Макс.

– Нет.

– А Ренате что сказать?..

– Что хочешь, – я взбежала по лестнице к выходу из подвала.

Пора сваливать. Как ни крути.

Ночь была на исходе. На востоке небо высветлилось, через час совсем рассветет, от утреннего мороза ломило руки. Я сунула кисти в карманы и торопливо пошла подальше от музея, на проспект.

Глава 21

Лазарь часто твердил – не усложняй, если ты запуталась, ищи самое простое решение. Даже если оно не верное, от него можно оттолкнуться.

Один фасон одежды, фигура похожего сложения, волосы, черты лица которые можно спутать в полумраке с моими.

«Ну такая, – сказал охотник. – Типа тебя».

Ага, и с моим кольцом на пальце. Кольцом для ценных людей, его каждый вампир узнает даже в темноте. Которое узнал Андрей, но не сказал, что оно значит. А может только потом его осенило.

«Тебе знакомо чувство, когда ты внезапно понимаешь, что ты кретин?»

Еще помню, он боялся, что я скажу кому-то, как он заказал мне замену. Не хотел показать меня ценной для себя в глазах других вампиров? О чем он подумал, когда понял что это за кольцо, когда увидел погибшую охотницу?

Телеканалы, осветили, в общем-то, рядовое событие со всех сторон, вместо лица в кадр попали кольцо и общие силуэты фигуры.

Зачем это? Чтобы убедить всех, что охотницы Яны больше нет? Нет, не так. Чтобы убедить, что больше нет той, которая носит кольцо Эмиля.

Чтобы он понял: ту, кого трогать нельзя уже тронули.

И кто заставил плясать местные телеканалы под эту дудку, кто объяснил, как снимать, что, и когда? Только у одного хватило бы власти – мэра города. Я сжала кулаки и сквозь зубы пожелала ему провалиться на месте. Прямо сейчас. Вряд ли мне так повезет.

Надо решать, что делать. К знакомым мне нельзя, устраиваться в гостиницу тоже не стоит. Надо отогреться и перевести дух: я проголодалась, замерзла и хотела спать.

Одно спокойное местечко я знала.

В такой час жизнь везде замирает, но «Пьяный охотник» будет открыт. Раньше бар работал до последнего посетителя. В любое время стучишь в дверь и попадаешь внутрь. Можно дневать и ночевать, и тебе не укажут на дверь, по крайней мере, пока ты платежеспособен. Но даже если в карманах пусто, погреться пустят.

Я поймала такси, и скоро была там.

Спускаясь в подвал, я заподозрила неладное: за дверью с выбитым стеклом и обрамленный ею, словно портрет деревянной рамой, стоял здоровый охотник, сложив толстые руки на груди.

Я толкнула дверь, но она не поддалась.

Охотник усмехнулся.

– В чем дело? – разозлилась я.

– Вали отсюда, – он презрительно цыкнул сквозь зубы.

– Какого черта?..

– Закрыто, – судя по звукам, доносившимся из зала, посетители все-таки были.

Кажется, в баре появился фейс-контроль и его не проходит один «фейс» – мой.

– Отойди или вышибу дверь вместе с тобой, – процедила я.

– Я тебя выкину сейчас.

Я отступила.

– В чем проблема?

– Тебя пускать не велено. Это место для охотников.

Я облизнула губы и сказала:

– Слушай, парень… как тебя звать? Это не честно. Не по совести, понимаешь? Ты знаешь Лазаря? Я из его группы, впусти меня.

– Да уж знаю, кто ты такая, Кармен. И тебе лучше свалить, сама не рада будешь, – он сорвал со стены лист и вывесил в проем. – Вот таким все обклеили… Ну что, войдешь?

С плаката в стиле «их разыскивает милиция» на меня смотрела я сама, только в плохом черно-белом качестве. Под фотографией теснился мелкий текст.

– Это еще что? – ахнула я, вырывая листок из рук охотника.

– Что ты там натворила мне плевать, лично против тебя я ничего не имею. Но тебе лучше уйти и больше у нас не появляться.

– Откуда это? – потрясла я листком.

– Бармен ночью расклеил. И четко сказал, чтобы твоего духу близко не было, так что…

Я обезоруживающе подняла руки.

– Ладно, ладно! Ухожу, – я попятилась. – Могу я это взять?

Охотник пожал плечами, и я взбежала по ступеням, читая на ходу.

Выходило, Яна Кац – очень неприятная тетка. Охотница и рецидивистка, а ко всему прочему жена вампира, вооружена, опасна и просто отвратительна. Текст рассчитан на посвященных и я надеюсь, что хотя бы на столбах это не развесили.

Зато любой охотник или вампир будут предупреждены, что со мной связываться не стоит и нужно сообщить обо мне мэру города за вознаграждение.

– Черт! – я смяла листовку.

Повезло, что пришла к охотникам, а не к вампирам. Не каждый свяжется с мэром ради денег. Надо сваливать. Я заспешила, стараясь как можно дальше убраться от бара. Раз здесь появились мои фотороботы, за этим местом могут следить.

Придется уехать и всю жизнь прятаться по городам и весям, надеясь, что слухи не дойдут до вампиров. И все из-за Эмиля с его амбициями!

Он хотел решить проблему одним махом. Нанял Лазаря, подарил кольцо, планировал справиться с мэром, но проиграл.

Я одного не пойму – какая роль была у меня?

Швырнув скомканную листовку в урну, я пошла к остановке. Не хочу разбираться в мотивации этого засранца. Он, конечно, поступил по-своему. Ему ведь плевать, что станет со мной.