Книга Вороны Одина - Мелисса Марр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Рассказать мне что? — спросил Мэтт.
Он оглянулся. Лицо деда ничего не выражало. Рука потянулась к Мэтту, но тот отшатнулся.
— Рассказать мне что?
В комнату вбежал еще один подросток, проталкиваясь вперед, чтобы встать рядом с другим.
— Вэнс, — сказал он, — у нас неприятности. Должно быть, он вызвал подкрепление.
— Кого? — сказал Мэтт.
Новенький махнул рукой в сторону дедушки Мэтта.
— Он не хотел разговаривать с чемпионом Тора. Ему нужно было время, чтобы его войска прибыли. Мы окружены.
— Войска? — сказал Мэтт. — Какие войска? — он сделал паузу. — Вы имеете в виду Торсенов?
Когда никто не ответил, Мэтт выскочил за дверь, протиснувшись мимо Вэнса и Лори, мимо Расти, стоявшего в соседней комнате в окружении Берсеркеров. Он подбежал к ближайшему окну и выглянул наружу. Там были дети. Десятки детей размахивали палками и ножами. И волки. Там были волки.
Мэтт вспомнил, что он сказал Астрид: он думал, что кто-то другой отвечает за монстров. Кто-то ведет Черепа и Райдеров. Мэтт хотел допросить захваченного Райдера, но тот сбежал. Поэтому Мэтт так и не получил ответа.
Теперь он у него был. Он знал, кто возглавляет вражескую команду. Его дед.
Мэтт отвернулся от окна. Хижина была битком набита Берсеркерами, но он не замечал ничего, кроме того, что они стояли у него на пути, и ему пришлось отойти в сторону, чтобы увидеть своего деда.
— Я не понимаю, — сказал он.
Дедушка, похоже, тоже не замечал Берсеркеров. Или ему было все равно. Он находился в комнате, где против него и Расти выступали, по меньшей мере, пятнадцать легендарных бойцов, и даже глазом не моргнул. Он просто шел вперед, будто они были одни.
— Я не понимаю, — сказал Мэтт. — Я просто не… — он осекся. Он казался глупым, повторяя одно и то же, но это было все, что он слышал, прокручивая в голове.
Он только что узнал, что его дед командовал Райдерами. Райдерами. Это означало, что он отвечал за Астрид и все силы, которые объединятся против него, Фина и Лори в Рагнарёке.
Но это было невозможно. Торсен, ведущий монстров. Ведущий их против чемпиона Тора. Ведущий их против Мэтта, своего внука.
Я не понимаю.
Почему-то это было хуже, чем в общественном центре, когда он услышал, что дед ожидает его смерти.
Нет, почему-то, нет. Мэтт знал, почему это было хуже. Потому что, по крайней мере, раньше, как бы это ни было больно, он верил, что у деда нет выбора. Верил, что Мэтт умрет. Верил, что это к лучшему. Для Торсенов. Для Блэквелла.
Но это? Вот это?
— Блэквелл, — сказал он, наконец. — Торсены. Все Торсены. Наш город. Ты собираешься позволить им…
— Пусть живут, — сказал дедушка, продолжая идти к нему. — Помоги им выжить. Веди их в новый мир. Лучший мир. Все, что я сказал, правда, Мэтт. Ты не можешь выиграть. Они, — он указал на Райдеров за окном, — они не смогут победить. Я не выбираю сторону. Я на твоей стороне, и я на их стороне. Рагнарёк придет, и никто не выиграет битву. Оба набора чемпионов умрут — за лучший мир. Возрожденный мир. Да, большинство людей погибнет, и это ужасная трагедия. Но Торсены будут жить дальше, под моим руководством. Райдеры помогут. Они тренировались для этого в течение многих поколений. Обучались выживать во всем. Даже при конце света. Они научат нас этому.
— А я?
Дед колебался.
— Я все еще надеюсь спасти тебя, Мэтт. Если есть способ…
— Лжец! — взревел Мэтт. Это слово прозвучало громко, как гром, ударило его по голове и эхом разнеслось по комнате, и некоторые из Берсеркеров отшатнулись, будто он ударил их молотом.
Дедушка даже не моргнул.
— Мэтти, тебе нужно успокоиться…
— Успокоиться? Ты лгал. Ты лжешь сейчас. Ты лгал мне всю мою жизнь!
Он двинулся на деда. При этом его трясло так сильно, что казалось, будто пол дрожит у него под ногами. Он почувствовал что-то на своих щеках, что-то горячее и влажное, и понял, что это слезы, и стыд пронзил его, и стыд питал ярость, кружась в его животе, его молот горел так горячо, что было больно, его голова тоже болела, стучала, ярость нарастала.
Дед стоял на своем с застывшим лицом.
— Мэтью…
— Твой любимый внук? Твоя любимая жертва. Вот кто я такой. Тот, кто достаточно глуп, чтобы попасться на эту удочку.
— Нет, Мэтт, это неправда. Ты мой любимый внук.
— Лжец! — закричал Мэтт и почувствовал, как молот отлетел от него. Ему даже не нужно было протягивать руку. Волна энергии, казалось, вырвалась из всего его тела с ослепительной вспышкой и оглушительным треском.
Молот ударил деда, как молния, отбросив в стену, Берсеркеры бросились врассыпную, некоторые были сбиты с ног грохотом.
Пол дрожал под ногами Мэтта.
Только не пол. Меня трясет. Благодаря ему. И тому, что он сделал.
Ярость пронзила его, и он мог поклясться, что слышал треск, мог поклясться, что видел голубые искры, летящие от его кожи. Он продолжал идти, наступая на деда, теперь уже валяющегося на полу.
— Ты лгал…
Дедушка вскочил и метнул свой молот, отбросив Мэтта на шаг назад.
— Мэтью Роберт Торсен, — произнес он низким голосом, и лицо его стало жестким, — ты сейчас же успокоишься или…
— Или что? — сказал Мэтт. — Ты принесешь меня в жертву гигантскому змею?
Он прорычал последнее слово, а когда это сделал, то услышал еще один треск и почувствовал, как задрожал пол. Берсеркеры вокруг него спотыкались и хватались за стены, широко раскрыв глаза.
— Эм, ребята? — сказал Болдуин.
Мэтт смутно видел, что Болдуин на что-то указывает, но продолжал двигаться вперед. Дед вскочил на ноги, напрягся, его голубые глаза сверкали, пальцы были вытянуты.
— Ты собираешься нокаутировать меня? — спросил Мэтт. — Бросить свой молот? Преподать мне урок?
— Нет, Мэтт. Я никогда не причиню тебе боль…
— Ты уже сделал это!
Хижина грохотала вокруг них под раскаты грома.
— Мэтт!
Это Лори схватила его за руку. Он оттолкнул ее, но она снова поймала его, направив его внимание на трещину в стене, сквозь которую пробивался дневной свет.
Почему здесь трещина?..