Книга Салют из тринадцати орудий - Патрик О'Брайан

Полный радости, Мэтьюрин направился на корму, пробираясь мимо занятых матросов, туго натянутых снастей, шатаясь при качке и пару раз едва не свалившись вниз. Выражение его лица изменилось при виде лица Джека, который тихо попросил его: 

— Стивен, ты мне можешь оказать очень большую услугу — держи штатских внизу, чтобы не мешались.

Доктор кивнул и спустился по сходному трапу. Фокс и Эдвардс, его секретарь, собирались подняться, но стояли по сторонам, давая ему спуститься.

— Прошу прощения, но меня изгнали. Очевидно, планируется какой-то маневр, и для него морякам нужна свободная палуба.

— Тогда мы останемся внизу, — ответил Фокс. — Что скажете о партии в шахматы?

Стивен заявил, что будет счастлив. Играл он плохо и не любил проигрывать. Фокс играл хорошо и любил выигрывать. Но так посланник будет спокойно сидеть в каюте.

— Любопытно, что у этого острова почти нет прибоя, несмотря на такие волны, — заметил Фокс, глядя в иллюминатор, пока расставлял доску и фигуры. — Отсюда мы бы его точно разглядели. Остров очень сильно приблизился, невзирая на штиль. Связан ли с этим наш маневр? Не стоит ли покаяться и написать завещание?

— Думаю, нет. Считаю, что вся эта активность связана с высадкой на остров Тристан-да-Кунья. Капитан Обри обещал ветер в середине дня, он нас и принесет к северному острову. С нетерпением жду — помимо всего прочего надеюсь удивить и восхитить сэра Джозефа несколькими жуками, неизвестными ученому миру. Что же до прибоя, точнее его отсутствия, то объясняется это, как мне сказали, широкой полосой гигантских водорослей южных морей, называемых некоторыми морской капустой. Кук сообщал о стеблях длиной более трехсот пятидесяти футов у Кергелена, мне же ни разу не повезло найти ни одного длиннее двухсот сорока.

Игра началась. Стивен, которому достались черные, следовал обычному плану, выстраивая плотную оборонительную позицию в центре доски. Эдвардс, очевидно способный и умный молодой человек, но необычно замкнутый, пробормотал что-то насчет «бокала негуса [16] в кают-компании» и незаметно просочился в дверь.

Стивен надеялся на то, что Фокс, атакуя его оборону, оставит прореху, через которую проскочит вероломный конь, угрожая разрушениями. Действительно, ходов через пятнадцать ему показалось, что такая возможность появится, если удастся прикрыть королевского слона. Он продвинул пешку на клетку.

— Неплохой ход, — сказал Фокс, и Стивен с досадой заметил, что он оказался фатальным. Мэтьюрин знал, если Фокс сделает рокировку и атакует обеими ладьями, черные окажутся беззащитными. Но Фоксу нужно время перед этими ходами, частично чтобы дважды обдумать все возможные контрходы, частично — чтобы насладиться ситуацией.

И всё же Фокс прождал на три крена больше, чем следовало. Доска выдержала два необычно сильных рывка, когда корабль вошел в заросли водорослей, но на третьем слетела со стола, разметав фигуры по всей каюте. Помогая собирать их, Стивен заметил:

— Вы снова чистите свой «Мантон» [17], как я заметил.

— Да. Замок такой тонкой работы, что не хотелось бы доверять его кому-то еще. Как только море образумится, нужно вернуться к нашему состязанию.

Фоксу принадлежали две винтовки, а также несколько охотничьих ружей и пистолетов. Стрелял он очень хорошо, лучше Стивена. И хотя Стивен вряд ли смел надеяться на улучшение своих навыков игры в шахматы, но в стрельбе из пистолета Фокса превзойти мог. Потренировавшись, он мог бы неплохо справляться и с винтовкой. До того он имел дело только с охотничьими или обычными армейскими гладкоствольными ружьями.

— Как думаете, они закончили на палубе? — поинтересовался Фокс. — Вроде бы топота стало меньше.

— Сомневаюсь. Капитан Обри, разумеется, послал бы мичмана сообщить нам об этом.

Меньше топота, никаких выкриков — ни звука, кроме яростной работы над баркасом. Лишь побледневший, истекающий по̀том плотник ругался: «Всегда говорил, что обшивать медью шлюпки — долбаный бред. Уж конечно, их долбаные днища гниют под медью, а ты этого не видишь». Остальные полностью сосредоточились на шлюпках — десятивесельном пинасе, десятивесельном катере, четырехвесельном тузике и даже личном ялике доктора, которые буксировали корабль. Гребцы привставали с банок, едва не ломая весла. Взгляды всех, кто не трудился со столь страстным усердием, сдвинулись со шлюпок на крутой берег острова, а потом от берега — на борт корабля, чтобы сравнить движение вперед со сносом вбок.

Буксировка поначалу шла хорошо, но теперь корабль вошел в зону замедляющих ход водорослей. С учетом того, что прибрежное течение усилилось, стало ясно — шлюпки не могут тянуть «Диану» вперед с той же скоростью, что волны гонят ее к берегу. До обрыва утеса и открытого моря за ним оставалась всего четверть мили, но такими темпами невозможно пройти их до удара о берег. Якоря приготовили к отдаче, но лот не давал надежды на подходящее дно, да и вообще хоть на какое-то дно. Матросы стояли вдоль борта с шестами, чтобы оттолкнуться от скалы, но так можно выиграть не больше минуты или около того. Берег становился все ближе и ближе с каждой чудовищной волной.

Джек бросил взгляд на вершину утеса. 

— Держать курс, — проревел он рулевому старшине, хотя бедный потрясенный моряк стоял в нескольких футах от него. 

Нарождающийся ветерок, который, как заметил Джек, шевелил траву на краю скалы, подул вдоль склона. Он шевельнул грот-брамсель и стих. Снова вернулся, почти наполнил все три брамселя и марсели, снова и снова, и даже нижние паруса надулись. Корабль явно набирал ход, поднялось веселье.

— Тишина на палубе, — проревел Джек. —На брасы. — И приказал рулевому: — Руль под ветер.

Со шкафута примчался плотник.

—Будет плавать, сэр.

— Спасибо, мистер Хадли. Мистер Эллиот, спустите баркас на воду. Команду в него, прыгайте, прыгайте, говорю!

Матросы действительно попрыгали в баркас, но даже гребя как сумасшедшие, они не успевали дойти до буксирного конца, прежде чем корабль, убираясь от прочь страшного берега, набрал такой ход, что канат обвис.

— Мистер Эллиот, — скомандовал Джек, когда остров остался за кормой, а палуба наполнилась ухмыляющимися матросами, хохочущими и поздравляющими друг друга в общем галдеже необычной радости, — курс норд-ост-тень-ост. Команда может обедать, как только шлюпки поднимут на борт. Мистер Беннет, — позвал он мичмана, — передайте доктору Мэтьюрину мои наилучшие пожелания, и если он свободен, я хотел бы показать ему северную часть острова Инаксессибл.

Джек Обри сидел в своей части кормовой каюты, не только созерцая кильватерную струю фрегата, тянущуюся и тянущуюся далеко на норд-вест, но и размышляя над множеством вещей. Каюта, пусть и разделенная продольной переборкой для размещения посланника, все равно оставалась уютной и просторной для человека, выросшего в море. Здесь хватало места, чтобы задуматься о многом, и не только места, но и тишины, и приватности. Тишины, стоит сказать, относительной — штаги, ванты и бакштаги устанавливали заново после опасной перегрузки у Тристан-да-Кунья. Никто, тем более Джек Обри, не мог ожидать, чтобы такелаж устанавливали без рева и окриков. А у боцмана Крауна голос больше подходил для линейного корабля, причем даже первого ранга.