Книга Нищий принц - Наталья Перфилова

— Вы только посмотрите, люди добрые, до чего мы дожили! Убийцы ходят без охраны, землю-матушку топчут своими ножищами…

— Заткнитесь лучше, а! — Не выдержал Макс. — А то я вам сейчас самой пришлю охрану. В белых халатах.

— А ты не мешай, дамочка свое мнение высказывает, — вступился за скандалистку один из алкоголиков, — имеет право!

— Чего они говорят? — Громко переспросила старушка, обращаясь к инвалиду. — Я не расслышала.

— Мужик бабенке угрожает, халаты белые обещает и тапки.

— За что же он ее так родимую?

— Так я еще и сам не понял, погодите вы трандычать со своими глухими ушами, вникнуть мешаете.

— Что, думаете, если денег много, то все купить можно? — Продолжала выступать Елена. — Нет, милые! Справедливость не продается, не хватит ваших кровавых долларов, чтобы защититься от суда божьего.

— Да уж без денег и на нары загреметь можно, — подтвердили хором алкоголики. — Лучше займи, мужик, но заплати кому следует.

— Гриш, чего там? Вник что ли? — Заныла старуха дергая инвалида за костыль.

— Так баба мужика ругает, что денег у него мало, нечем за адвоката платить. А я вот так мыслю — если не виноват, так нечего этим болтунам и платить, у нас судьи справедливые, не посадят, если чист, как стеклышко.

— Вы только посмотрите на него! — Взвилась дамочка рядом с алкашами. — Ты хочешь сказать, что моего Серегу законно на нарах держат?

— Раз держат, значит есть за что! — Авторитетно подтвердил Гриша.

— Да я тебе сейчас вторую ногу выдерну, калека сраный! — Дама поднялась и передала авоську соседу, освобождая руки. — Да кто ты такой, что бы про моего Серегу выражаться? Ты по какой статье проходишь?

— В изнасиловании подозреваюсь, — скромно признался инвалид.

— Вот так на! — Заржал алкоголик. — Ты чем насиловал то? Костылем что ли?

— Да нет, сама она ко мне приставала, я отбивался, как мог, — оправдывался Гриша, — вон тетку Матрену привел в свидетели. Ее внучка допоздна домой не пускает, она так и сидит до ночи на лавочке. И в тот день тоже видала, как дело было. Эта курва давно глаз на меня положила. Приставала каждый день, в гости даже напрашивалась. Ну там постирать, прибраться. Но я ни-ни. Как кремень!

— Что, такая страшенная?

— Не то чтобы очень… Толстая, правда, как слониха, а так нормальная…

— Ну и чего же ты упирался? — Поинтересовались алкоголики.

— Нет уж, мужики, спасибочки! Вы, может, и гуляете в свое удовольствие, а я не могу.

— Что так? Импотент что ли?

— Ни боже мой! — Гриша даже сплюнул. — Только неприятности у меня одни от женщин. Во-первых, после первой же ночи они норовят побежать в ЗАГС. Ну это еще пол беды…

— А во-вторых? — Заинтересовалась женщина у окна.

— Два раза болел погаными болезнями, квартиру трижды разменивал. Теперь живу считай, что в курятнике. А из-за последней супруги вот инвалидом стал. Ноги лишился.

— Это как же? — Удивился Максим.

— Очень просто. Кто то ей рассказал, что нищие больно много получают. Она сбегала, договорилась с кем-то и выбила мне уютное местечко в переходе подземном, среди старух и юродивых. Для жалостливости мне велено было ногу поджимать, вроде я калека. На улице февраль стоял, холодища, да и кроветок в вечно поджатой ноге, видать, нарушился… Короче, отморозил конечность на хрен. Оттяпали медики по самое не могу… Моя то супруга еще и довольна. Мол больше подавать будут, если культю вытянешь. Выгнал ее к чертовой матери, хорошо хоть прописать не успел… Больше с бабами ни за какие коврижки не свяжусь.

— Ну а с этой то как получилось? — Не успокаивались слушатели.

— Она что, гадюка, удумала, — продолжил Гриша, — иду себе спокойно, темно уже, срезать маленько решил. Пошел через кустарник за лавочками. Эта курва Лидка, неожиданно так хвать меня за костыль. Я упал, она и навалилась всей тушей. Разве ж тут вырвешься? В ней весу кило сто пятьдесят будет.

— Ну а изнасилование то при чем? — Не понял Максим.

— Я, мужики, тоже ведь не железный. Куда рукой ни ткнусь, везде ее телеса. Скачет по мне, жиры колышутся, руки сует, куда попало. Прямо по наглому в штанах шарит, ей богу не вру! Ну, я и не выдержал, согрешил маленько. Два разика всего.

— Так, а теперь чего Лидка твоя требует? Вроде, получила, чего хотела?

— Замуж. — Тяжело вздохнул инвалид. — Очень ей понравилось. Каждый вечер, говорит, так же ее ублажай, или посадит. Справку добыла, экспертизу сделала, перед судьей насчет чести девичьей убивается… Я уж садиться планировал, да, слава богу, тетя Матрена согласилась дать показания…

— Но ведь она глухая, как пень, — подала голос женщина у окна, — какой же из нее свидетель?

— Милая, ты поживи ка с мое, — совершенно неожиданно отозвалась бабуля, — так и без ушей поймешь, кто правый, кто виновный.

— Она же не слышит вроде, — удивился алкаш. Гриша только неопределенно пожал плечами.

Елена Леонидовна, сбитая с толку таким пренебрежением аудитории к волнующему ее вопросу, попыталась снова привлечь внимание.

— Живите пока, кровопийцы, жируйте, недолго осталось вам пировать на мои кровные денежки!

Макс, до этого с явным интересом слушающий присутствующих, даже поперхнулся.

— Вы выпили что ли? Елена Леонидовна? Когда это мои деньги вашими то стали?

— Не может убийца на что либо от убиенного расчитывать, законным наследникам все перейдет! — Торжественно возвестила женщина.

— Ясно. А что уже официально признано, что Лили стреляла? — поинтересовался Максим. — А то я ведь и за клевету привлечь могу. Мужики, свидетелями будете? — Те охотно закивали. Старушка опять приложила ладошку к уху.

— Гришенька, чего предлагают то, может и нам согласиться?

Из соседнего кабинета выглянул мужчина в форме.

— Митрохины, опять базар в учреждении устроили? — Грозно прикрикнул он на алкашей. Они вжали головы в плечи и сникли. Женщина немедленно встала на их защиту.

— Не при чем они, гражданин начальник, это все дамочка в черном безобразничает, руками махает и взятку требует.

— Какую взятку? — не понял милиционер. — За что ей платить то надо?

— Да не ей. — Терпеливо пустилась в объяснения дамочка. — Она товарища вот науськивает, а он ей говорит тебе мол надо, ты и давай, а на мои денежки пасть не разевай. Ей, видно, жалко своих то, вот она и выражается нецензурно.

— Мы свидетели. — Закивали головами Митрохины.

— Я согласна, — громко поддержала алкоголиков глухая старушка.

Обалдевший милиционер с шумом захлопнул дверь.

— Дурдом на выезде. — Мрачно констатировал Максим, присаживаясь на свободную лавочку.