Книга Поднебесный Экспресс - Кирилл Кобрин

– Шостакович, чтобы выжить, мимикрировал под тихого советского бухгалтера, да и музыка его, впрочем, бог с ним. И что же книга?

– Вот, посмотрите. «Тихий англичанин. Жизнь». Родился в 1886-м, Итон, куда же без него? работал в Lloyd’s, был по страховым делам в Китае перед Первой мировой, потом на фронте в Бельгии, ранен, перевели в MI4, после войны в MI5, следил за подозрительными иностранцами в Лондоне и поддерживал неформальную связь со Скотланд-Ярдом, сочинил несколько коммерческих романов, крупно проигрался на бирже, чтобы поправить свои дела, бежал с женой в Аргентину, там тоже не очень везло, пришлось тайно ехать в Китай, знакомые устроили военным советником у Чжан Сюэляна…

– «Молодого маршала»? О, помню такого, патриот-опиоман, тот, что Чан Кайши пытался свергнуть, но сдюжил и глотку ему не перерезал. Удивительный был человек, чуть не помер от наркотиков, а прожил сто лет, из них полвека под домашним арестом. Вот о ком надо книжку писать!

– Я хотел, но теперь уже поздновато…

– А я как-то пил китайское хипстерское пиво его имени, нет, не «Молодой маршал», а … «Маленький генерал», пивзавод называется «Большой скачок».

– Вот бы им старина Мао показал. Сослать на двадцать лет в отдаленный сычуаньский район в сельском говне ковыряться, и все дела. Распустились.

– Си Цзиньпин им покажет!

– Ничего он не покажет. Покажет, что нужно больше покупать – и пива варить. Патриотического.

– Да, так что же этот король Артур в Китае делал?

– Много чего. Завел дружбу с «молодым маршалом», но, кажется, без опия, в любом случае Гастингс сопровождал его в тот самый исторический день 18 сентября 1931 года, когда Чжана отпустили из пекинского рихэба – а рихэб был роскошный, в Рокфеллеровском госпитале – пообедать в британской миссии, после чего вся компания отправилась в пекинскую оперу смотреть Мэй Ланьфана. Пока они с Гастингсом наслаждались оперой «Опьяненная фрейлина», японцы захватили Мукден – так, собственно, началась Вторая мировая в тех краях. Ну или так началась азиатская увертюра ко Второй мировой. Маршал увел свои войска из Манчжурии, Гастингсу стало не о чем советовать. Он решил вернуться в Европу, но для экономии и всяческих удобств отправился с Чжаном, тот поехал лечиться, не хватило ему американских наркологов. Компания собралась пестрая, почти как у нас в вагоне: сам маршал, Гастингс, бывший итальянский посол граф Чиано…

– Тот, что потом стал министром иностранных дел Муссолини?

– Он самый, плюс его жена, Эдда…

– Дочь Муссолини?

– И любовница Чжана.

– Вау. А что Гастингс?

– Он остался к Эдде довольно равнодушным, хотя она, судя по всему, оказывала ему некоторые знаки внимания. Думаю, Гастингс просто боялся Чжана. Мало ли что тот подсыпет в виски.

– Удивительно. И что с ним дальше было?

– Пока не дочитал. Остановился на середине тридцатых, Гастингс в Лондоне, просится назад в разведку.

– Можно взглянуть на обложку? Сфотографирую, а когда включат Интернет – если включат когда-нибудь, – закажу по Амазону себе домой, приеду, а книга уже ждет меня. Мелкие радости онлайн-ада.

– Зачем? Я вам ее отдам в конце поездки! Дочитаю – и уже даже напишу рецензию, так что еще пара недель, и она ваша.

– Спасибо! Тогда теперь я закажу выпить. Опять бренди?

– Да, пожалуйста. Водка с соком довольно опасна, да и сок здесь ужасный.

Мы сидим за моим столом, накрытом зеленой скатертью. На столе – желтый круг от лампы с опаловым абажуром. Лампы стоят на всех столах нашего ряда, ряд слева темен, будто там объявили траур по покойным пассажирам, успевшим несколько раз вкусить пищи за вот этим и вот этим местом, а после покинуть Поднебесный Экспресс Жизни навсегда. Но буфет освещен, как обычно, сейчас он действительно выглядит, будто океанский лайнер былых времен, огромный, очертания его угадываются лишь по иллюминации, а вокруг – глубокая атлантическая или тихоокеанская мгла. На капитанском мостике – официант с асимметричными морщинками, второй, поставив перед нами напитки, убрав пустые бокалы, куда-то исчез. А нет, вот он появился с пылесосом и начинает уборку. Мы со Стивом делаем вид, что не замечаем этого – уходить не хочется. Завтра наверняка будет странный день.

– Что же вы будете делать?

– В каком смысле?

– Ну с Чжэн, со всеми этими хлопотами, формальностями, объяснениями…

– Ничего. Ничего не буду делать. Даже если бы и хотел, ничего не смог бы сделать – меня же вышвыривают отсюда. Чжэн отправят домой, к счастью, у нее нет родителей, только старший брат. Он все устроит. А я… а я… а я… ну, я, как и собирался, в Англию. Ничего, собственно, и не остается больше. Отправлюсь доживать в свой Оксфордшир.

– Стив, а вы до того видели ее приступы?

– Да, бывали. Но не такие сильные. Вообще я отчего-то был уверен, что от этого не умирают. Теперь буду знать, но вот это знание мне уже ни к чему. Приступы были, она иногда хваталась за горло, на мой вкус несколько мелодраматически, но видите – мелодрама стала драмой. Остался мелос. Но он не утешает, как я сказал, ни Шуберт, ни Малер.

– А что случилось за тем ужином?

– Каким ужином?

– Простите, обедом. Провел год в Китае и перенял местные привычки. То, что вечером, то обед, конечно! Так что случилось, Чжэн что-то не то заказала? Или принесли другое?

– В том-то и дело, что я не смог понять тогда, да и сейчас не понимаю. Они говорили на китайском. У Чжэн был довольно тяжелый характер, неровный, иногда она набрасывалась на людей по пустякам, в общем-то, довольно стервозно. Я решил тогда, за обедом, что это тот самый случай. Китайское блюдо, даже не помню какое, Чжэн показывала в меню, потом в тарелку и напористо что-то такое говорила официанту. Его реакция была удивительная – это я запомнил как раз. Официант стоял совершенно бесстрастный и спокойно вставлял короткие фразы. Обычно люди заводятся, когда сталкиваются с таким – а Чжэн нет, она была напористой, но не заводилась и даже не кричала. Потом они обменялись короткими репликами, Чжэн села за стол, официант ушел. Самое загадочное вот что: она спокойно доела блюдо, по поводу которого возмущалась. Потом сказала, что неважно себя чувствует, и ушла в купе. Вот и все. Потом не хотел беспокоить, так что даже не стал заходить перед сном. Раньше такое тоже бывало, она исчезала, приступ аллергии или еще что-нибудь, а потом она писала в чате, мол, все ОК, стало лучше. Да, но здесь нет Интернета, послания не получил.

– Печально.

– Да. Но интересно, еще часов в одиннадцать она была жива. Смотрела фильм, наверное, – я слышал из купе голоса.

– Странно, лэптопа на столике не было, неужели аккуратно убрала перед тем, как уснуть?

– Я тоже подумал. Хотя столик маленький, и эта ужасная коробка занимала половину его.

– Кстати, а что это такое? На удивление отвратительная вещь, особенно странно для Чжэн, она… она… кажется, она была человеком стиля.