Книга Последнее «долго и счастливо» - Соман Чайнани

– Послушайте меня, вы оба, – сказал Юба. – Ответ на свои вопросы вы получите, когда возвратится тринадцатый член Лиги. А тем временем можете выпить травяного чая и съесть по миске овсяной каши. Проработав сто пятнадцать лет преподавателем искусства выживания в Бескрайних лесах, я хорошо понимаю, сколько сил отнимает такое путешествие, как ваше.

– Тринадцатый? – переспросила Агата. – Но я здесь насчитала только восьмерых. – Тут она заметила Белого Кролика, который примостился в углу и сейчас сосредоточенно разрезал вареную морковку на своей тарелке. На груди у Кролика тоже серебрился лебедь. – Хорошо, девять.

– Десять, – поправил ее Тедрос, взглядом указывая на серебряного лебедя, приколотого к зеленому камзолу Юбы.

– Я основатель Лиги, – гордо заметил гном. – Одиннадцатый член – Ума… – Тут гном всполошился, хлопнул себя по лбу и воскликнул: – Ума! – Он повернулся к застывшей в углу принцессе: – Бросили ее тут, словно котенка бездомного! Динь! Динь, где ты?

Рядом с Агатой кто-то громко всхрапнул. Она обернулась, и увидела толстую, похожую на грушу фею размером с кулак, прикорнувшую в уголке на грязном диване. Фея потянулась, пригладила седые волосики, поправила короткое зеленое платьице и развернула за спиной потрепанные золотые крылышки. Затем поморгала, повела головой влево-вправо, увидела застывшую в углу Уму и немедленно полетела к ней, жужжа и пошатываясь в воздухе, словно умирающая пчела. Приблизившись, фея вытащила из кармана платьица пригоршню порошка, похожего на заплесневевшую сажу, и посыпала им голову Умы, что-то бормоча при этом себе под нос.

Ничего не произошло.

– Однажды в мой день рождения отец устроил мне экскурсию в гарем Али-Бабы. Даже там все было пристойнее, чем здесь, – проворчал Тедрос и уже направился было к лазу, собираясь покинуть эту пещеру с динозаврами, но тут…

… Но тут у него за спиной закашляла Ума.

Тедрос обернулся и увидел, что принцесса парит примерно в метре над полом, и ее кожа из мертвенно-бледной становится привычно смуглой. Затем Ума потянулась в воздухе, зевнула, открыла глаза, улыбнулась и… опустилась на пол, где тут же вновь погрузилась в глубокий сон.

– Ну вот, а ты боялась, что твоя волшебная пыльца выдохлась, – сказал Юба и потрепал фею по голове.

Фея что-то ответила гному на своем эльфийском языке.

– Что за глупости, Динь! Ясное дело, у всех у нас в нашем возрасте уже не те силы, что в шестнадцать лет. Да речь и не идет о том, чтобы отправить Уму по воздуху в Шазабах, нам было нужно просто расколдовать ее. Очень хорошо, пускай поспит несколько часиков, проснется – и будет как новенькая. Да, теперь продолжим считать, – сказал Юба, поворачиваясь к Агате и Тедросу. – Итак, Кролик девятый, Ума десятая, я одиннадцатый, Динь-Динь, она же фея Тинкербелл, двенадцатая. Не хватает только…

– Динь-Динь? – не веря своим ушам, переспросила Агата.

– Та самая, настоящая? – пробормотал Тедрос, глядя на сморщенное лицо феи и ее седые, как остывший пепел, волосы. – Но она… Она же…

Агата бросила на Тедроса испепеляющий взгляд. Динь-Динь зевнула и вновь свернулась калачиком на своем диване.

– Он не это имел в виду, Динь, – фыркнул Юба и от души заехал Тедросу под ребра своим жезлом.

– Я не понимаю, – удивленно спросила Агата. – Что здесь делает Динь-Динь?

– По-моему, нам все еще кажется, что мы выглядим лучше, чем на самом деле. Я не прав, Юба? – сказал лысый тощий старик в зеленом камзоле, вязавший носок ядовитого желто-зеленого цвета. Черты лица у него были тонкие, можно сказать, аристократические, портили картину только оттопыренные эльфийские уши. – Они до сих пор не понимают, кто мы.

– Годовые кольца ваши, что ли, посчитать, как на дереве, – пробурчал Тедрос, потирая ушибленные ребра.

– Давай-давай, шути дальше, весельчак-красавчик! – вспыхнул лысый старик. – Можно подумать, ты сам никогда не состаришься.

– Пожалуй, вам действительно стоит представиться этим двум желторотикам, – сказал Юба, гневно косясь на Агату и Тедроса. Затем он подвел их ближе к двум креслам-каталкам и спросил, обращаясь к членам Лиги: – Кто хочет начать?

– Вообще не понимаю, почему это мы должны им представляться, – проскрипел старик с зеленым носком. – По-моему, следует прогнать их отсюда, и дело с концом.

– Боюсь, это невозможно, – вздохнул Юба. – Потому что эти двое всегдашников – наша единственная надежда на то, чтобы…

– Какая еще надежда? – надул губы лысый старик. – Вы же слышали этого парня. Он считает, что мы уже ни на что не годимся и стоим одной ногой в могиле.

– Успокойся, – вздохнул Юба. – Вечно ты ворчишь. Вспомни, что ты говорил, когда я пришел позвать тебя из Нетландии. Ты сидел там в своем домике на дереве, ворчал и отказывался примкнуть к Лиге, даже когда я сказал, что твоей жизни угрожает смертельная опасность. Но когда я рассказал тебе об этих юных всегдашниках, ты сразу загорелся, завелся словно мальчишка. Заявил, что готов на все, лишь бы снова оказаться с молодежью. И еще сказал, что если кто и поймет тебя по-настоящему, так это именно они. Разве не так было, Питер?

Питер посмотрел на Юбу, и его выцветшие голубенькие глазки вдруг загорелись.

– Это Динь меня уговорила, а не ты, – сварливо возразил он.

Фея протестующе пискнула и швырнула в старика манной кашей.

А Агата и Тедрос с раскрытыми ртами уставились друг на друга. Питер? Неужели это Питер Пэн? Быть того не может!

– Я согласна с Питером, – пророкотала грузная женщина с голубыми волосами, отрываясь от своего зеркальца. – Прогнать их, и дело с концом! Послушайте, они же даже школу еще не окончили, им бы пятки нам лизать да автографы просить, но поглядите только – у них уже есть своя собственная сказка! Волшебная сказка! У учеников! Да не простая сказочка-то, не простая! На ней много чего узлом завязано. Из-за их сказки старые злодеи встали из могил и теперь собираются вмешаться в наши с вами «долго и счастливо», а это не фунт изюма!

– Наши «долго и счастливо»! Ба! Было бы во что вмешиваться! – воскликнул высоким голосом нескладный высокий человечек в коротких байковых штанишках на помочах. У него были большие блестящие глаза, длинный – очень длинный – нос и шапка курчавых седых волос. Очень странно выглядели локти и колени этого человечка: на них виднелись ровные круглые отметины – такое впечатление, что старичка собрали и свинтили шурупами из отдельных частей. – Начнем с того, что Питер вовсе не завелся тогда как мальчишка, он едва выполз из своего домика, в котором много лет просидел в глубокой депрессии оттого, что стал стариком. Во-вторых, я и сам в свое время не захотел бы стать настоящим живым мальчиком, скажи мне Голубая Фея заранее, что я превращусь в старика, страдающего ревматизмом, вечными запорами и к тому же полуслепого на оба глаза. Нужно мне такое счастье! А в-третьих, Элла, ты сама говорила, что лучше золу из каминов выметать, чем быть дряхлой королевой.