Книга Грех и чувствительность - Сюзанна Энок

Пока она пробиралась сквозь толпу к Барбаре, ей пришло в голову, что только благодаря Девериллу в лондонской «Таймс» еще не появилось объявления о ее предстоящем браке. Но если ему не удастся каким-то образом заткнуть рот Стивену Кобб-Хардингу, то ей лучше завтра броситься в Темзу.

Не странно ли, что она попросила одного повесу защитить ее от шантажа со стороны другого? Надо вечером помолиться о том, чтобы наставник не обманул ее доверия.

Глава 10

Уже пятый день подряд Валентин уходил из дома до полудня. Вернее, даже задолго до полудня. Изменилось не только время, отведенное на сон, изменились и другие привычки, касающиеся, к примеру, прекрасного пола. У него за всю жизнь было достаточно женщин, чтобы можно было обойтись без них недельку-другую. К тому же, кроме Элинор, все равно никто не смог бы удовлетворить это его нежданное новое страстное желание.

Наскоро позавтракав, Валентин вышел из дому. Прилив сменится отливом примерно в двенадцатом часу, но ему, прежде чем отправиться на гребные гонки, надо успеть кое-что сделать.

Его слуги, привыкшие к тому, что он поздно встает, были весьма озадачены изменением распорядка дня хозяина. Однако когда охотишься на певчих птичек, нужно вставать вместе с ними. То же самое относится к охоте на шакалов.

В клубе «Иезавель» двери были еще закрыты, что объяснялось, вероятнее всего, тем, что последние посетители ушли часа два или три назад.

Тем не менее, Дайкен, владелец клуба, кивнув в знак приветствия, впустил его.

— Что привело вас сюда в такую рань, милорд? — поинтересовался он.

— У меня к вам вопрос, Дайкен. Даже несколько. Вполне возможно, ответы на них сулят вам денежное вознаграждение.

Толстая физиономия бывшего боксера расплылась в довольной ухмылке.

— Всегда рад помочь преданному завсегдатаю моего заведения.

Валентин сел за один из игровых столов, с циничным интересом окинув взглядом изношенное сукно и пятна на темно-красном ковре. Когда окна распахнуты настежь и помещение залито дневным светом, видно, в каком ветхом состоянии все здесь находится, хотя при свете свечей он никогда этого не замечал.

— У вас хранятся долговые расписки некоторые ваших клиентов, не так ли?

— Да, есть у меня несколько человек, которые не столь аккуратно расплачиваются по своим долгам, как это делаете вы, милорд.

— Долги за выпивку или проигрыши?

— Большей частью и то и другое. — На грубом лице снова появилась ухмылка. — Похоже, что одно следует за другим.

— Это вы правильно заметили. — Валентин наклонился к нему поближе. — Нет ли у вас, случайно, каких-нибудь долговых расписок мистера Стивена Кобб-Хардинга?

— Это конфиденциальная информация, милорд. Валентин достал из кармана бумажник.

— Дело в том, что Стивен мой друг и, чтобы не расстраивать его семью, я, возможно, захочу выкупить у вас его долговые расписки. Конечно, за разумную цену.

Дайкен встал из-за стола.

— Подождите здесь минутку.

Он исчез за дверью маленькой комнаты и мгновение спустя, появился оттуда с гроссбухом и деревянной шкатулкой под мышкой. Вновь усевшись напротив Валентина, владелец клуба открыл свой фолиант и перелистнул несколько страниц, прежде чем нашел запись, которую искал.

— Мистер Кобб-Хардинг не сидел за нашими столами более месяца, но я могу поклясться, что это объясняется его проигрышем в фараон, составляющим семьсот восемьдесят шесть фунтов. Это не считая еще тридцати семи фунтов за выпивку. Мистер Кобб-Хардинг любит бренди.

— Как и все мы, — сказал Валентин, которого потрясла эта сумма, хотя он не подал вида. Клиентуру игорного клуба «Иезавель» составляли люди среднего достатка. Зачастую им нравилось играть, посадив на колени девчонку. Это допускалось. Но если их долг был достаточно велик, клуб, продолжая хранить долговые расписки, принимал меры принуждения для взыскания денег.

— Вижу, милорд, что вас удивляет мое терпение по отношению к этому джентльмену. Я был бы более настойчив, если бы он примерно неделю назад не заглянул сюда и не сказал, что у него на крючке богатая наследница, и что к концу месяца он расплатится по счетам с процентами.

Учитывая все обстоятельства, это было весьма оптимистичное утверждение со стороны Кобб-Хардинга. Какой нахал!

— Я слышал из очень надежных источников, что у этой богатой наследницы совсем другие планы, — сказал Валентин, стараясь, чтобы хозяин не заметил, в какой он ярости.

— Похоже, так оно и есть. Кому и знать об этом, как не вам.

— И то, правда. В таком случае, что бы вы сказали, если бы я заплатил вам разумную сумму за долговые расписки Кобб-Хардинга, а вы переписали бы их на меня?

Дайкен прищурил глаза.

— Насколько разумную?

— Скажем, пятьсот фунтов.

— Восемь сотен позволили бы мне спать спокойнее.

— Шесть сотен фунтов в руках позволят вам спать лучше, чем восемь, которые вы, наверное, никогда не увидите.

Хозяин долго жевал губу.

— Согласен, — сказал он, наконец. — Шесть сотен наличными. И больше никаких расписок.

— Договорились, — кивнул Валентин, отсчитывая банкноты. Если и дальше дело пойдет таким же образом, придется ему заехать в банк за наличными. — А бумаги?

Бывший боксер подписал векселя и захлопнул гроссбух.

— Вы оказали бы мне большую любезность, если бы сообщили мистеру Кобб-Хардингу, что здесь его примут только в том случае, если у него будут наличные.

— С удовольствием сделаю это. Спасибо, мистер Дайкен.

— Приятно иметь дело с таким понимающим джентльменом, как вы, милорд.

Выйдя из клуба, Валентин засунул в карман долго вые расписки Кобб-Хардинга и, свистнув, подозвал кеб.

— Клуб «Будлз», пожалуйста, — сказал он извозчику, бросив ему шиллинг.

Побывав в «Будлз», «Уайтс», «Сосайети», «Нейви» и еще дюжине так называемых клубов, больше похожих на воровские притоны и публичные дома, Валентин заплатил более тринадцати тысяч фунтов и выкупил на двадцать три тысячи двести восемьдесят шесть фунтов долговых расписок Кобб-Хардинга.

Большинство бухгалтеров, владельцев клубов и хозяев игорных заведений были счастливы, продать ему эти расписки. Похоже, что никто из них не надеялся, что с ними расплатятся. Но к некоторым Кобб-Хардинг недавно заглядывал и заверял, что скоро у него появятся средства, чтобы расплатиться с долгами, из-за чего Валентину приходилось платить им больше. Вместе с этим росла и его ярость.

Общая сумма долга потрясла его. Он и сам играл, и время от времени проигрывал, однако никогда эта сумма не превышала того, что он мог позволить себе спустить, — правда, такое случалось не так уж часто. Судя по всему, Кобб-Хардинг как игрок и в подметки ему не годился. Неудивительно, что сын баронета решил, что пора жениться на деньгах. Но то, что он сделал в попытке заполучить богатую невесту, более консервативные друзья Валентина назвали бы поступком, переходящим всякие границы. Сам Валентин, в конце концов, почувствовал, что просто… взбешен. Погубить репутацию невинного человека для того, чтобы исправить результаты собственной глупости, — это выходило за все границы. А тот факт, что в данном случае речь шла о репутации Элинор Гриффин, делал его поступок, с точки зрения Валентина, преступлением.