Книга Секс как орудие убийства [= Обольщение смерти ] - Нора Робертс

– Убийце важно, чтобы женщина смотрела на него с вожделением. Потому что главным героем этой пьесы является он.

– Вот именно, – согласилась Мира. – Это не изна­силование в традиционном смысле слова, которое оз­начает применение физической силы или запугивания. Он не запугивает, а обольщает и заставляет сдаться. Пре­ступник умен и терпелив. Тратит время на то, чтобы уз­нать их фантазии, мечты и слабости. А затем играет с ними, принимая облик их фантазии. Розовые розы. Не красные, символ страсти, и не белые, символ чистоты. Розовые розы – символ романтической любви.

– Как бы то ни было, мы имеем дело с двумя весьма специфическими личностями, обладающими больши­ми познаниями в области вычислительной техники и химии. Очень похоже, кстати, что у них есть третий со­юзник, продающий запрещенные сексуальные стимуля­торы. Чрезвычайно дорогие. Один из этих парней зна­ком с его снадобьями. По моему мнению, он знает не только, как их достать, но и как изготовить. Может быть, он даже рискует торговать ими и этим зарабаты­вает себе на жизнь. Но я думаю, что за этим стоит нечто большее. Думаю, он наслаждается риском.

– Согласна. – Мира наклонила голову. – Ему нра­вится испытывать судьбу. Подсчитывать шансы.

– Ну, а второй – ас в компьютерах. Раз уж его мас­терство произвело впечатление даже на Рорка, сомне­ваться в этом не приходится. Разве у больных с раздвое­нием личности бывают таланты в двух различных об­ластях знаний?

– Отвергать подобную возможность нельзя. – За­метив нетерпение Евы, Мира махнула рукой. – Вы хо­тите, чтобы я сказала «да» или «нет», а я не могу этого сделать. Ева, я могла бы привести вам примеры из исто­рий болезни, но это вас не убедит… Ладно, не будем спорить. Два так два. Два человека. Один мечтатель­ный, живущий главным образом в фантастическом мире. Его идеал женщины – умная, сексуальная и опыт­ная. Он хочет очаровать ее не меньше, чем покорить и заставить повиноваться. Он – человек, который может подчиниться импульсу.

– Он посылал розы на работу Бэнкхед, – напомни­ла Ева. – Грейс Лутц роз не получала.

– Второй более расчетлив, более решителен и по­тенциально более расположен к насилию. В отличие от первого, он не склонен к иллюзиям и не убеждает себя, что это романтическая любовь. Прекрасно знает, что это изнасилование. Принимает эту мысль. И стремится к юным и невинным, потому что хочет овладеть ими и уничтожить.

– Второй должен быть старшим партнером, – за­метила Ева.

– Да, почти наверняка. Но у них симбиоз. Они ну­ждаются друг в друге. Не только потому, что один знает химию, а другой компьютеры. Они льстят самолюбию друг друга и по-мужски поощряют его. Как футболи­сты, которые хлопают забившего гол по заднице или дер­гают его за локоны.

– Командная игра: я пасую, ты бьешь, а гол – об­щее достижение.

– Да. Для них это увлекательная игра. – Мира по­ставила чашку и стала рассеянно играть жемчужиной на конце золотой цепи. – Они нуждаются в соревновании. Судя по всему, это испорченные гении с гипертрофи­рованным мальчишеским самолюбием. Едва ли они вложили много труда, чтобы научиться своему мастер­ству, – наверное, им все давалось легко. Очевидно, они с детства привыкли к богатству и привилегиям, привык­ли требовать и получать все, что им хочется, и не знали ни в чем отказа. Привыкли думать, что они этого заслу­живают.

– Должно быть, они уже играли в нечто подобное, – вставила Ева. – Но не до такой степени. Эта игра их возбуждает.

– О, да! Если это действительно два человека, они явно знают друг друга очень давно и имеют много общего. Недостаток зрелости заставляет меня считать, что они примерно того же возраста, что и их жертвы. Два­дцать с небольшим. Максимум двадцать пять. Они не просто наслаждаются красивыми вещами, но и навер­няка их имеют.

Ева кивнула.

– Дорогие костюмы, дорогое вино, дорогие ресто­раны для встреч…

– Угу. Стремление к тому, что предназначено только для избранных. Более того, я думаю, что они при­выкли к такой жизни. Поэтому они не выносят, когда на них смотрят сверху вниз или отвергают. За стремле­нием к романтике таятся страх и ненависть к женщи­нам. Хотела бы я посмотреть на их матерей. Либо они были сильными и чрезмерно властными, либо слабыми и беспомощными. Либо совершенно безразличными, либо слишком опекающими. Мужчины, особенно моло­дые, обычно судят о женщинах по той, которая их вос­питывала.

Ева подумала о Рорке и о себе самой – они оба не знали своих матерей.

– А если мужчина вообще вырос без матери?

– Тогда он судит о женщинах по-другому. Но если мужчина стремится причинять женщинам зло, его на­верняка воспитывала та, которая создала у него преврат­ное представление о представительницах противополож­ного пола.

– Как вы считаете, если я остановлю одного, то ос­тановлю обоих?

– Если вы остановите одного, второй уничтожит сам себя. Но это не помешает ему с наслаждением при­хватить на тот свет еще кого-нибудь. Для компании.

Она сделала то, что обычно делают, когда данных, нитей и углов зрения на происшедшее слишком много, чтобы из этого можно было сложить головоломку.

Вернулась на место преступления.

Сорвав печати, открыв универсальной отмычкой кодовый замок и войдя в квартиру Брайны Бэнкхед, Ева постаралась забыть о фактах и сосредоточилась на собственных впечатлениях.

В квартире было душно. Теперь здесь пахло не све­чами, не розами, а пылью, оставленной уборщиками. Ни музыки, ни мягкого полумрака. Она включила все освещение, удостоверилась, что видеокамера работает, и обошла комнату.

Яркие цвета, произведения современного искусст­ва, все очень стильно и в то же время женственно. Уют­ное гнездо одинокой женщины, обладавшей отменным вкусом, наслаждавшейся жизнью и работой. Юной жен­щины, которая могла бы завести серьезную, постоян­ную связь и при этом была достаточно уверенной в се­бе, чтобы экспериментировать. И обладала склонностью к приключениям, достаточной для того, чтобы вступить в виртуальную связь с человеком без лица.

«Очень странный подбор», – мрачно думала Ева, перебирая диски, аккуратно стоявшие в шкафчике под музыкальным центром. Обнаружив альбом «Мэвис: лю­бовь и скандалы», она невольно улыбнулась. Так быва­ло всегда, когда она вспоминала свою закадычную под­ругу Мэвис Фристоун.

Но в тот вечер играла классическая музыка. Чей это был выбор – его или ее? «Его, – решила она. – Тут все делалось по его выбору. Его отпечатки пальцев на бутылке – он принес вино с собой, открыл и наполнил бокалы. На одном бокале отпечатки пальцев их обоих, на другом – только его. Он передал ей бокал. Настоя­щий джентльмен».

Ева прошла в спальню. Уборщики сложили розовые лепестки в мешок, на кровати остался только матрас. Не обращая на это внимания, Ева открыла дверь и вышла на балкон.

Ее волосы сразу растрепал и отбросил ветер; начи­нался дождь, с неба беззвучно падали крошечные кап­ли. Под ложечкой засосало, но Ева заставила себя по­дойти к перилам и посмотреть вниз. «Долгий полет, – подумала она. – Долгий последний полет…»