Книга Последний американец - Александр Богатырёв

Возглавлял ее некий чин, перед которым вытягивались в струнку буквально все, и явно не из-за количества и качества звезд на погонах. Как отметили многие, по всем признакам это почти наверняка кто-то из высшей знати.

Хлыщ был холеным, с каким-то флером светcкости. На всех вокруг смотрел свысока, правда, если снисходил до общения, то проявлял некоторый интерес к собеседнику.

Диего-Сергей на появление нового начальства в лагере поначалу не обратил внимания. Ну, появилось нечто такое с погонами…

Как и все курсанты, он был сильно занят муштрой. Они как раз приступили к изучению боевых скафандров, поэтому вызов на комиссию сильно удивил. Диего быстро пробежался по ближайшим воспоминаниям и, не найдя ничего такого, за что его могли бы «привлечь», заинтересовался.

Сержант, когда его вызывал, посмотрел на Диего несколько косо, но постарался скрыть это. Капитан, присутствующий при этом, только усмехнулся. Видно, знал что-то такое про сержанта, что доставило ему удовольствие.

– Буду стараться, сэр!!! – ответил Гонсалес на казенное напутствие и отбыл в сопровождении капитана. Сослуживцы проводили его кто со страхом, кто с сочувствием, кто с завистью во взорах.

В штабе они без каких-либо проволочек прошли в помещение, где сидела комиссия. По дороге встретился сияющий Танака, сын полковника. По-видимому, уже получил какое-то назначение от этой комиссии.

Первым, кого увидел Диего-Сергей, оказался тот самый хлыщ-майор, который уже несколько дней нервировал своим видом все лагерное начальство. Он сидел, развалившись в единственном, кажется, на весь лагерный комплекс кресле, и, задрав подбородок, из-за полуприкрытых век с ленцой созерцал вошедших.

За столом кроме майора сидела капитан из «штабных крыс», которую курсанты метко прозвали «вобла Сара», а также капитан Хорни. Последний сохранял на лице выражение дикой скуки, так как считал подобные комиссии пустой рутиной.

Когда в комнату вошел Гонсалес, тот на время вынырнул из своей скуки, с некоторым интересом посмотрел на Диего, но вскоре вернулся в прежнее состояние. Видно было, что присутствует он здесь чисто для проформы.

После доклада Сара открыла лежащее перед ней дело и сухо зачитала данные по Гонсалесу. Когда дошли до записей психолога, принимавшего Диего на федеральную службу, хлыщ заинтересованно приподнял бровь. Сара этого не заметила, продолжая своим деревянным голосом читать казенные строчки. Тогда майор одним пальцем пододвинул листок на столе перед собой и скосил на него глаза. Чему-то там кивнув, он сверился со списком и воззрился на стоявшего перед ним навытяжку Диего. Взгляд же у хлыща был… наверное, такой бывает у фермера, когда тот покупает на аукционе племенного быка.

Между тем Сара дошла до точки в конце документа и вопросительно посмотрела на майора. Тот изобразил на лице что-то деловое и не менее казенно улыбнулся. Видно, отец у него был политиком. Откуда иначе он мог вот такой улыбочке научиться?

Напомнив Диего пункты договора о приеме на федеральную службу, обязывающие его принимать назначения, если в таковых возникнет надобность, майор перешел к делу.

– Итак… Выбор тут невеликий… Надо определить, куда курсант Гонсалес годится больше: в К-9 или в армейскую разведку.

– А что, сэр, в К-9 будет делать Гонсалес, если он не «собачник»?! – удивилась Сара.

– В К-9 есть подразделение, которое обеспечивает их безопасность. Рота охраны. К тому же, коллега, – заметил майор, смерив для надежности Сару покровительственным взглядом, – в деле отмечена черта данного курсанта… Он постоянно пытается заботиться об окружающих. Это как нигде полезно в К-9.

Сара кивнула, но с некоторым недоверием полезла листать дело, лежащее перед ней.

– Итак, Гонсалес, как вы относитесь к тому, чтобы мы вас откомандировали в К-9? Заметьте, какая честь вам, курсант, оказывается…

Майор многозначительно посмотрел на Диего, приглашая его высказаться. Но как только Диего услышал о К-9 и что его собираются туда направить, ему стало жарко. Вот куда ему совершенно нельзя попадать.

– Нет!!! Не-ет! – подпрыгнул Диего, изображая на лице крайнюю брезгливость. – Ненавижу неопсов! Ненавижу это подразделение. Пожалуйста, сэр, избавьте меня от общения с ними! – взмолился он.

– Почему?! – удивился майор такому взрывному проявлению брезгливости. Он собирался уже приказать, но все-таки любопытство его остановило. Ведь такой бравый и со всех сторон положительный вояка, как Диего Гонсалес, вдруг проявил такую необычную аллергию на… Причем, аллергию, с точки зрения капитана, очень нетипичную.

– Сэр… Я никогда не ладил с собаками. Они это чуют сразу, как только видят меня. Это провокация их к нападению. И заканчивается всегда тем, что либо я их прибью, либо они меня сильно покусают. Такое уже было. У меня шрамы остались. А тут… если я убью неопса – мне же до конца жизни с Армией не расплатиться!

Майор смутился.

– А почему в твоей карточке нет отметки насчет этого?

– Не знаю, сэр! Я говорил психологу, что сильно не люблю собак… И собаки меня тоже. Не любят.

– А кошек? – спросила Сара.

– Ой, мэм… Кошек – обожаю! – расплылся в улыбке Диего. – Но, мэм, к сожалению, в К-9 нет боевых кошек.

Капитан осклабилась.

– Надо бы нашим яйцеголовым подкинуть идейку – вывести породу боевых котов, – сказал майор и покосился на Сару. Та приняла шутку благосклонно. – Тогда наш «герой» сможет работать с К-9…

– Я всегда говорила, что в Гонсалесе есть что-то от кота! – сказала Сара.

Комиссия хохотнула.

– Хм… Это хорошо, что данное обстоятельство обнаружилось до отправки вас, Гонсалес, в К-9. Хорошо, что у вас хватило духу сказать об этом досадном недостатке, – нахмурившись, сказал майор.

– Кстати, Сара, подготовьте, пожалуйста, рапорт насчет неточных данных в карточке Гонсалеса… Если он, конечно, не врет! – закончил он и с вызовом посмотрел на Диего-Сергея.

– Не вру, сэр! Говорил! – отрапортовал Диего, еще сильнее вытягиваясь перед комиссией.

– Ладно. Верю. Ты не дурак, чтобы так глупо врать. Тем более, что альтернатива посерьезнее – армейская разведка.

Вообще, инцидент с неудавшейся отправкой в К-9 был исчерпан, но… Диего-Сергей осознавал, в насколько неприятную и опасную ситуацию он мог бы попасть.

К-9 – это извращенцы, любящие собак неизмеримо больше, чем людей. Часто даже людей ненавидящие. Этих собачников можно понять. Они сохранили в себе частичку чисто человеческого тепла, способность сопереживать, дарить свое тепло тому, кто рядом, кто готов ответить взаимностью на бескорыстие, на любовь. И пусть это всего-то любовь, по сути, к животному.

У них есть это качество.

В отличие от тех крыс, что часто окружают бедолаг, отдалившихся от человеческого общества, сознательно отсекающих себя от него, чтобы не пачкать свои искалеченные, но все-таки души ядом презрения тех, кто считает себя выше них.