Книга Война в Фивах - Нагиб Махфуз

— Ты пришел требовать с меня плату за это ожерелье?

Юношу ободрил ее любезный голос и обрадовал шутливый тон.

— Нет, ваше высочество. Я пришел искренне благодарить вас за то, что вы благословили меня жизнью. Я останусь вашим вечным должником.

На ее губах, словно молния, вспыхнула яркая улыбка. Принцесса ответила:

— Воистину ты обязан мне своей жизнью. Не удивляйся моим словам, ибо я не из тех, кого лицемерие побуждает разыгрывать ложную скромность. Этим утром я обнаружила, что командир отплыл во главе небольшой флотилии, чтобы отрезать путь твоим кораблям. Поэтому я догнала его на этом корабле и увидела часть поединка. Затем в решающий миг я вмешалась, чтобы спасти тебе жизнь.

Благосклонность принцессы означала для его сердца то же, что вода для погибающего от жажды. Взгляд мечтательных глаз Аменридис и открытое признание, что она желала спасти ему жизнь, вселили радость в сердце юноши. Он спросил:

— Можно надеяться, что моя госпожа прямо скажет, раз я узнал о ее нелюбви к лицемерию и притворству, что побудило ее взять на себя труд спасти мою жизнь?

Принцесса ответила весело, точно смеясь над его попытками смутить ее:

— Чтобы сделать тебя своим должником.

— Такой долг делает меня богаче, а не беднее.

Аменридис взглянула на него голубыми глазами, и он почувствовал себя так, точно вот-вот потеряет равновесие и упадет к ее ногам.

— Какой же ты лгун! — воскликнула принцесса. — Разве так разговаривает должник с кредитором, перед тем как повернуться к нему спиной и отправиться в путешествие, из которого никогда не вернется?

— Совсем наоборот, моя госпожа. Должник очень скоро вернется из этого путешествия.

Словно обращаясь к себе, принцесса произнесла:

— Любопытно, какую выгоду мне удастся получить от этого долга.

Сердце юноши громко стучало, он заглянул в голубую бездну глаз принцессы, заметил в них готовность покориться судьбе. Глаза принцессы дарили ему нежность, которая была слаще жизни. Юноше казалось, будто воздух между ними пульсирует от сильного жара и волшебного чувства, сближает их души, готовые слиться воедино. Отбросив всякие предосторожности, Исфинис опустился у ног Аменридис.

Пряди золотистых волос упали ей на лоб и глаза. Она спросила:

— Когда ты вернешься?

Он вздохнул и ответил:

— Через месяц, моя госпожа.

В глазах принцессы мелькнула печаль, и она спросила:

— Но ты ведь намерен вернуться, правда?

— Правда, моя госпожа. Клянусь своей жизнью, которая принадлежит вам, и этой священной каютой!

Аменридис протянула ему руку и сказала:

— До новой встречи.

Исфинис поцеловал ей руку и ответил:

— До новой встречи.

* * *

Лату встретил его с распростертыми объятиями и полными слез глазами.

Он прижал Исфиниса к своей груди, Яхмос бросился ему на шею и поцеловал в лоб. Корабли подняли якоря и полным ходом отправились дальше. Трое мужчин провожали взглядами корабль принцессы, удалявшийся в противоположном направлении, к северу, до тех пор, пока у них не устали глаза. Вернувшись в каюту, они сели, точно ничего не случилось.

Исфинис отвлекался от своих дум тем, что разглядывал деревни и закаленных мужчин с медного цвета телами, но сердце возвращало его к разговору, состоявшемуся в каюте принцессы. Неужели Лату что-то заподозрил? Лату благородный человек, сердце которого состарилось и отвергло все, кроме любви к Египту. К тому же юноша не мог избавиться от мысли, которая преследовала его, — поступил ли он верно или неверно? Но какой смертный сумеет достичь цели, которую ставил перед собой, если не принимать во внимание обстоятельства, с которыми он может столкнуться в пути? Сколько людей хотели подняться в гору, но срывались в глубокое ущелье? И сколько мужчин оперяли стрелы, готовясь к охоте, но сами становились жертвой добычи!

13

Флотилия торговых кораблей без происшествий пересекла границу Египта, мужчины вместе вознесли молитву богу Амону. Они благодарили его за успех, который тот даровал им, и молили осуществить их надежды и избавить их женщин от всякой опасности. Корабли поднимались вверх по течению несколько дней и ночей, пока не пристали к небольшому островку, чтобы дать людям отдохнуть и восстановить силы. Лату пригласил всех сойти на берег и, стоя посреди них вместе с Исфинисом, который занял место справа от него, сказал:

— Братья, позвольте открыть вам секрет. Я хранил его по причинам, которые вы поймете. Знайте, что мы посланы к вам семьей погибшего повелителя Секененры и что Камос, ваш повелитель, ждет нашего прибытия в Напату.

Лица всех выражали удивление и радость.

— Правда, что наша царская семья живет в Напате? — спросил кто-то.

Улыбнувшись, Лату наклонил голову в знак согласия. Другие спрашивали:

— Наша святая мать Тетишери тоже там?

— А наш повелитель Камос, сын Секененры?

— Он там, вы увидите его собственными глазами и услышите собственными ушами.

— А наследник престола Яхмос?

Лату улыбнулся и указал на Исфиниса, затем склонил голову и произнес:

— Господа, представляю вам наследного принца египетского царства, его царское высочество принца Яхмоса.

— Торговец Исфинис — наследный принц Яхмос?!

Яхмос Эбана пал ниц перед ногами принца и расплакался. Остальные поступили так же. Люди плакали, и в то же время радостные возгласы исходили из глубин их сердец.

Флотилия поплыла дальше, всех охватила безграничная радость и сожаления лишь о том, что корабли не могут долететь до Напаты, где их ждали божественный повелитель Камос и святая мать Тетишери. Проходили дни и ночи, и вдруг на горизонте показалась Напата с простыми хижинами и скромными строениями. Город близился, его очертания вырисовывались отчетливее. Корабли встали на якоря в его гавани. Солдаты заметили их и отправились во дворец губернатора. На берегу собралась толпа нубийцев, чтобы поглазеть на корабли и тех, кто прибыл на них. Египтяне сошли на берег во главе с принцем Яхмосом и гофмейстером Гуром. Тут приехала быстрая колесница, из которой вышел Раум, губернатор юга. Он приветствовал принца и тех, кто сопровождал его, передал приветствие царя, его семьи и сообщил, что его величество ждет всех во дворце. Все наградили царя радостными возгласами, затем большими группами последовали за принцем. За ними шествовала толпа нубийцев.

Царская семья устроилась под большим навесом во дворе губернаторского дворца. Десять лет не бесследно прошли. Лица говорили о серьезных намерениях, строгости и печали. Время уже не сотрет эти следы. Больше всего прошедшие годы сказались на двух царицах — Тетишери и Ахотеп. Святая мать уже была не столь гибка, она чуть ссутулилась, душевные муки оставили морщины на лучезарном челе. От прежней Тетишери остались лишь сверкающие глаза, излучавшие мудрость и терпение. Что же до Ахотеп, то седые волосы придали ее голове почтенный вид, а печаль и тревоги оставили следы на милом лице.