Книга Эхо Марсельезы. Роман о замках - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во время одной загородной прогулки, устроенной бальи, Габриэль-Оноре прицепился к словам одного из своих кузенов, господина де Вильнёв-Муана, по поводу его же сестры мадам де Кабри. Вильнёв-Муан, которого в семье звали «Толстопузым», был шестидесятилетним здоровяком, распутником и сплетником. Завязалась драка, и кузен ударил Габриэля-Оноре по спине, что вызвало смех дам. Всех, кроме одной: Эмилия, как всегда, была не на шутку встревожена. Ей было прекрасно известно, что «Толстопузый» ненавидит ее супруга и добром это не кончится. Она побежала за дядей, чтобы все ему рассказать. Маркиз Виктор, в свою очередь, рассудил, что пришло уже два королевских указа об аресте племянника, и теперь настало время исполнить волю государя.
– Не говорите, что будете скучать, моя дорогая, – зло усмехнулся Мирабо-муж, когда увидел спешащих к драчунам Виктора и Эмилию. – Вы наконец избавитесь от меня на какое-то время. Ведь у вас столько любовников…
Молодую супругу это высказывание задело за живое. Да, у нее имелось много поклонников, но она никогда не переступала черту дозволенного. Но после жестоких слов супруга она наконец приняла сначала просто галантные, а затем ставшие все более и более нежными ухаживания красивого офицера мушкетеров, которого звали шевалье де Гассо.
Он был таким молодым, таким отважным и красивым! Он умел галантно изъясняться с дамами и даже не представлял себе, как можно наброситься на них с криком и кулаками. Какой великолепный контраст по сравнению с ее буйным супругом! Истерзанная Эмилия слушала его с благодарностью и постепенно угодила в его объятия. Поистине, Мирабо всегда попадали в капкан шарма и соблазна!
К сожалению, в пылу новой страсти любовники забыли о предосторожностях. Они даже переписывались, и одно из писем де Гассо случайно попало в руки Габриэля-Оноре. Это была настоящая драма! Несмотря на то, что его самого вовсе нельзя было назвать образцом верности, он решительно отказался от роли рогоносца. И обрушил на жену всю силу своей ярости. Он грозил все сжечь и потопить в крови. Эмилия умоляла его простить ее, но ничего не помогало: он желал увидеть де Гассо на коленях! И речи не могло идти о дуэли! Мирабо хотел лишь одного – унизить своего соперника.
Естественно, шевалье не собирался никого умолять! Но вся его семья, объединившись, стала предпринимать попытки выпросить у разъяренного мужа прощение – все, как один, встали на колени. Это была прекрасная сцена, очень драматическая, и Мирабо насладился ею, как настоящий специалист в этой области. А потом он, изобразив дрожь в голосе, все же дал свое прощение…
В любом случае, у Мирабо теперь больше не было времени на мщение. Дела его шли из рук вон плохо. Помимо долгов, ему еще приходилось думать и о «Толстопузом», всегда готовом на любую гадость. И вот случилось то, чего больше всего боялась Эмилия: «Толстопузый» пошел жаловаться к маркизу Виктору, а тот снова поспешил добиться королевского указа об аресте своего невыносимого родственника. И очень скоро стражники короля приехали в Мирабо… и вот супруг Эмилии был отправлен в замок Иф, где ему для успокоения прописали лишь шум волн, визг чаек и крики часовых.
Повинуясь своему внутреннему голосу… и, возможно, желая полюбоваться Парижем, Эмилия приехала в столицу, чтобы просить амнистии для мужа. А оттуда она отправилась в Биньон, к своему свекру. Против всяких ожиданий они прекрасно поняли друг друга. И жизнь там пошла замечательная: там много танцевали, играли комедии, принимали многочисленных гостей. И там ее ждал сюрпиз (а было ли, впрочем, это сюрпризом?) – объявился шевалье де Гассо, и они продолжили свои провинциальные отношения. В результате, уехав на несколько недель, Эмилия надолго задержалась у своего свекра, а в это время ее супруг колесил по дорогам и тюрьмам Франции и Европы. В 1783 году она получила официальный развод. Маленький Виктор умер. Денежные дела были полностью расстроены. И наша парочка уже никогда больше не возвращалась в замок Мирабо, где в глубине соснового бора по-прежнему заливались соловьи…
За время эмиграции Эмилия снова вышла замуж и родила еще одного ребенка, но и он тоже прожил недолго. Мирабо тоже погиб, но его имя навсегда вошло в историю Франции. А его бывшая жена еще долго после его смерти поддерживала культ этого великого человека. Она взяла себе имя маркизы де Мирабо и осталась верной ему, но все это было уже после его смерти.
Что же касается замка, то он, сожженный и разграбленный во время революции, был выкуплен одним человеком из местной деревни, который потом передал его сестре трибуна, мадам де Кабри. Потом замок перешел к сыну Мирабо, потом – к его внуку. Последний продал его графине де Мартель, внучатой племяннице «господина Урагана», которая сделала себе успешную писательскую карьеру под именем Гип. А она продала замок Морису Барресу, и он принадлежит теперь семье этого великого писателя…
Замок закрыт для посещений.
(Montségur)
Последняя ночь
Считайте его раненым человеком, ибо раз в этой жизни он видел фигуру ангела…
Середина марта 1244 года. В горах холод еще давал о себе знать. Тяжелые облака, пришедшие с соседних Пиренеев, опустились на лесистые вершины дикой части Разеса. Вечерний ветер поднялся и донес до прячущегося человека запах жареного мяса, доносившийся со стороны кухни королевской армии.
С укромного места на склонах горы Святого Варфоломея Бертран де Моренси легко мог разглядеть конические шатры баронов с Севера, чья армия окружала вершину, на которой стоял одинокий замок, затерянный среди облаков. За то время, что они здесь находились, Моренси научился их распознавать. Так, например, он знал, что самый высокий шатер – это жилище Гуго дез Арси, сенешаля Каркассона, руководившего осадой Монсегюра от имени короля Людовика, девятого короля из носивших это имя. Соседний – это шатер Пьера Амьеля, архиепископа Нарбоннского, папского легата, который представлял церковь на последнем этапе войны против еретиков-катаров; войны между сыновьями одного Бога, братьями одной крови… А затем шли шатры множества других знатных людей, которые теперь собрались вокруг костров под открытым небом.
Конечно, королевский лагерь был уже не так силен, как прежде. Он тоже пострадал от жестокой зимы и девятимесячной осады. Плотная ткань шатров полиняла, железо проржавело. И все-таки здесь чувствовались жизнь, сила, движение. А вот наверху…
Угрюмый и высокомерный, словно застывший на вершине горы, которую он венчал так же гордо, как и прежде, замок был похож на надгробие. Бросив на него прощальный взгляд, Бертран понял, что, несмотря на доблесть защитников, замок погиб. И все же этот каменный исполин был превыше человеческих законов…
С трех сторон защищенный отвесными склонами, замок имел единственный подход – открытый скат, на котором королевское войско оставило немало трупов. И лишь нескольким непосвященным было известно о тайном пути, спрятанном от посторонних взглядов и проходившем по песчаному подъему через подземную пещеру, а далее – узкими козьими тропами.
Бертран родился в этих местах, и проводника лучше него было не найти. Здесь ему были известны каждый камень, каждая тропинка и каждая расщелина. Именно поэтому восемью днями раньше, когда стало понятно, что замку придется сдаться, ему доверили двух высокопоставленных катаров и священные книги, чтобы это учение сохранилось, даже когда погибнут почти все его последователи.
