Книга Горький квест. Том 2 - Александра Маринина

– Видите: постоянно находился в хорошем настроении. – Галия постучала концом ручки по строчкам. – Влюбился ваш Володя. И совершенно понятно, в кого. Непонятно только, как девочку звали на самом деле, то ли Аллой, то ли еще как-то.

– И куда же эта Алла потом делась? – глупо спросил я.

– Ох, а то вы сами не знаете, куда девались из нашей жизни мальчики и девочки, – рассмеялась Галия. – В юности все мгновенно вспыхивает и так же мгновенно гаснет. Давайте разметим в «Записках молодого учителя» все места, где так или иначе Володю заинтересовали любовные отношения персонажей, а потом посмотрим, как дело пойдет. Помнится, по «Делу Артамоновых» он довольно много написал о ситуации между Мироном, молодой Поповой и Горицветовым, а ведь у Горького в романе, если я не ошибаюсь, вся ситуация изложена чуть ли не в одной фразе, максимум – в двух. Среднестатистический незаинтересованный читатель мимо этой фразы проскочит и внимания не обратит, тем более для сюжета она ровно никакого значения не имеет, она нужна была только для того, чтобы показать злорадство Якова по поводу того, что у Мирона невесту увели. А Владимира это место зацепило и, судя по всему, долго не отпускало.

Я молча кивнул, соглашаясь, и записал крупно на отдельном листе: «У Владимира и Аллы были серьезные отношения, но внезапно Алла бросила его и вышла замуж за другого». И три огромных вопросительных знака.

* * *

Уж не знаю, каких материалов в интернете начитался мой друг Назар, но он вбил себе в голову, что для профилактики приступов мигрени очень важно соблюдать режим отдыха и сна. Как будто я сам об этом не знал! Это я-то, мигренозник с семидесятилетним стажем, испробовавший все мыслимые и немыслимые способы лечения! Но с силой воли у меня, надо честно признать, дело обстоит не очень хорошо, и если я чем-то увлечен, то оторвать меня от работы в положенное время и заставить вместо этого идти на прогулку перед сном невозможно.

Однако Назар считаться с этим не желал. Как бы ни складывался рабочий процесс, как бы ни был я погружен в работу, в восемь вечера он увозил Галию, возвращался около десяти и в любую погоду тащил меня гулять. В дни, когда я работал с Семеном, ситуация упрощалась: переводчик был за рулем, и ровно в восемь Назар его выпроваживал, если, конечно, к тому времени Семен еще был у нас. Вместе с Семеном уезжала и Надежда Павловна, которую переводчик утром привозил с собой. Мы с Назаром подумали, поприкидывали графики и поняли, что в те дни, когда работает Галия, потребуется слишком много времени, чтобы утром привезти и вечером отвезти обеих, если же установить для Надежды график «через день», то ее может транспортировать наш Семен, живущий с поваром в одной части города.

В первый же раз, приехав на дачу к Назару, Надежда Павловна приготовила еду на два дня и заявила:

– Вы мне платите за обслуживание двадцати человек, а по факту я готовлю на троих-четверых, вот я к обеду полностью управилась, а домой только вечером поедем. Мы с Назаром сейчас съездим на рынок, я закуплю продукты на послезавтра, чтобы было из чего готовить, а потом что? Груши околачивать? Так что давайте-ка я у вас тут горничной поработаю, а то мне стыдно за три часа работы такую зарплату получать.

Я поначалу пытался сопротивляться, но Надежда проявила недюжинную твердость. Таким образом, все бытовые вопросы мы решили быстро и бескровно.

Семен для тренировки выбрал какой-то сериал из жизни семьи в провинциальном городе. Достаток семьи – ниже среднего, имеется дед-алкоголик, героиня-труженица, сестра героини – беспутная девица, мечтающая о выгодном замужестве, и двое весьма проблемных детей, каждый со своим окружением. Разговаривают все в быстром темпе и далеко не литературно. Одним словом, как раз то, что нужно.

Смотреть решили по сериям: сперва целиком, без пауз, чтобы я мог хотя бы примерно прикинуть процент того, что удалось расслышать и понять, потом второй раз, уже с остановками, во время которых я пересказывал реплики, а Семен оценивал правильность моего понимания и разъяснял незнакомые идиомы и сленговые выражения, после чего мы с ним вдвоем подбирали наиболее адекватный аналог в английском языке, который я старательно записывал: мало ли когда пригодится при переводе.

Назар то болтал с Надеждой, пока та готовила, то присоединялся к нам с Семеном, сидел, слушал, хихикал и иногда вставлял реплики.

– Ты и так в прошлом году жарила булки в Турции, – произносила героиня на экране.

– Ты в прошлом году подрабатывала на кухне ресторана в Турции, – делился я своим пониманием. – Или, как вариант, «Турция» – это название того ресторана, где девушка подрабатывала.

Назар фыркал, а Семен терпеливо объяснял:

– «Булки» – сленговое обозначение мягких частей тела, чаще всего – ягодиц. Жарить булки – загорать. Героиня упрекает дочь в том, что та в прошлом году отдыхала на курорте.

К выражению «вскрыть кочан» у меня никакого объяснения, кроме буквального, не нашлось. Оказалось, оно означает «нанести травму черепа». Словосочетание «ващетипафиолетово» я переслушивал раз десять, пока не сдался:

– Никаких идей.

– Это три разных слова. «Ваще» – вульгарное произношение слова «вообще». Типа – это именно типа, как бы, как будто. Фиолетово – безразлично. «Ваще типа фиолетово» переводится как «как будто мне это совершенно безразлично».

Мне пришлось некоторое время тренировать слух, чтобы вычленять и правильно переводить все эти «ваще» вместо «вообще», «смареть» вместо «смотреть» и «чё» вместо «что».

На «мажорские замуты» мы потратили кучу времени: сначала Семен рассказывал про мальчиков-мажоров, потом про вариации использования глагола «мутить». Зато со словами «харэ деприть» разобрались очень быстро, поскольку про депрессию я был в курсе, только не знал, что от этого существительного можно образовать такой куцый глагол. Дольше всего мы застряли на «Доме-2», с которым кто-то из персонажей сравнивал сложившуюся по ходу действия ситуацию. Сама по себе идея телевизионного проекта была мне хорошо известна, но ни одной передачи я не видел, посему с любопытством слушал про судебные запреты, обращения к Генеральному прокурору и разборки с депутатами по поводу программы. Наконец, суть сравнения я уяснил, и мы двинулись дальше.

На сериал ушло почти две недели, после чего Семен предложил другое произведение телевизионного искусства, на сей раз из жизни школьников-старшеклассников. Я внимательно вслушивался в их речь, запоминал интонации, а перед глазами стояли картинки, впечатавшиеся в мозг, когда мы с Назаром еще до переезда за город заходили во время прогулок в кафе на полчасика, чтобы выпить кофе и перехватить что-нибудь легкое: юные парни и девушки за столиками, по двое, по трое, а то и по одному, уткнувшиеся в смартфоны или планшетики. У многих наушники. Лица одновременно сосредоточенные и безразличные, пальцы порхают по виртуальной клавиатуре. «Они другие, – удрученно думал я все чаще и чаще. – Они чужие. Они недоступны пониманию таких стариков, как я, Назар, Галия… И мы для них такие же чужие и непонятные. Ничего у меня не выйдет. Зря я все это затеял. Ведь говорили же мне, что мой проект – это полный идиотизм! А я не послушал, самоуверенный индюк…»