Книга Очень краткая история мира - Джеффри Блэйни

Есть соблазн дать этому неуклонному продвижению народов вперед простые объяснения. Возможно, причиной этому становилась перенаселенность родных мест, возможно, искать новый дом их заставляли извержения вулканов, землетрясения, тайфуны или другие природные бедствия. Ни одно из объяснений не будет исчерпывающим. Множество разнообразных факторов двигало этими австронезийцами, так же как многие причины побуждали первых европейцев заселять Северную Америку. Возможно, им, мореплавателям, претила мысль о том, чтобы жить в горах, вдали от моря, и поэтому они искали другие гавани и прибрежные долины, поселившись в которых, могли бы и рыбачить, и выращивать урожаи. В любом месте число незаселенных бухт и побережий было не бесконечным, оттого и необходимость эмиграции на новый остров или побережье возникала часто.

Путешествия этих людей в переполненных парусных каноэ подчинялись определенной логике. Двигаясь в восточном направлении, они с наибольшей вероятностью могли найти остров — необитаемый или заселенный — с тропическим климатом и той растительностью, к которой они привыкли на прежнем месте жительства. На начальной стадии миграции ветры также благоприятствовали им. Муссоны, вызываемые близостью этого региона к большому массиву суши — Азии, и сезонные потепления и похолодания, менявшие их направление, позволяли мореплавателям двигаться на юг, или север, или запад, или восток, до тех пор, пока они не слишком удалялись от экватора. География им благоволила: на восток шла цепочка из тысяч островов — словно тропинка из камней для перехода. Многие из них можно было увидеть невооруженным глазом с гор соседнего острова, в то время как на другие наталкивались, плывя наудачу.

В процессе медленной и постепенной миграции вдоль экватора люди достигли долго остававшегося необитаемым острова Новая Гвинея, заняв немногочисленные участки прибрежной полосы к 1600 г. до н. э., а затем попали в район тропических островов, на которые не ступала нога человека. К 1200 г. до н. э. коричневые паруса их лодок маячили в гаванях-деревнях Новой Каледонии, Тонга, Фиджи, Соломоновых островов и Самоа. К 500 г. н. э. их лодки можно было видеть близ Гавайских островов и острова Пасхи. Расстояние, в целом преодоленное за время этого продвижения по линии восток — запад в ходе последовательных путешествий, совершавшихся поколение за поколением, по протяженности сравнимо с сухопутным путешествием из Европы в Китай, растянувшимся более чем на 4000 лет. Позднее эти мореплаватели, двигаясь обратным курсом, открыли отдаленные острова Новой Зеландии.

На всей цепочке островов, протянувшихся через Тихий океан неким подобием Млечного Пути, эти мореплаватели оставили яркие следы, свидетельствующие об их происхождении. До наших дней вдоль всего пути от изолированных горных районов Тайваня до острова Пасхи и острова Питкерн на востоке сохранились языки австронезийской семьи.

Особым триумфом для полинезийцев было открытие вулканического острова Пасхи, представлявшего собой лишь точку в океане, расположенную в 1600 км от ближайшей обитаемой земли. Когда-то его покрывали густые леса, которые новые поселенцы свели до такой степени, что в конечном итоге главными ориентирами на нем стали не старые деревья, а каменные статуи, общим числом около 600. Одна из статуй — так и оставшаяся незавершенной — достигает 20 метров в высоту. По языку и общественному устройству жители острова Пасхи — полинезийцы; однако их статуи и их письмо свидетельствуют о еще каких-то предках или влияниях.

Полинезийцы жили как отдельными племенами, не очень ладившими друг с другом, так и могущественными монархиями, объединявшими под своим управлением многие острова. Гавайи, население которых составляли 200 000 или более человек, ко времени прибытия первых европейцев были в основном монархическими. Некоторые из этих полинезийских монархов, как и их европейские «коллеги», верили в свое божественное происхождение.

В процессе этой долгой цепи миграции другие путешественники достигли большого необитаемого острова Мадагаскар. На северо-восток от Мадагаскара ничем не нарушаемое море тянется до Индонезийского архипелага, расположенного приблизительно в 5000 км от него. С индонезийских островов почти наверняка и прибыли первооткрыватели Мадагаскара. Даже в наши дни они говорят на малагасийском языке, принадлежащем к малайско-полинезийской группе. Разговорный язык жителей Мадагаскара похож на речь, звучащую, скорее, на острове Борнео, чем в соседней Африке.

Первое плавание к Мадагаскару было предпринято, когда Рим стремительно приближался к своей гибели — около 400 г. н. э. Оно совершалось как раз тогда, когда далеко на востоке — почти на противоположной половине земного шара — другие полинезийцы впервые заселяли остров Пасхи. Плаванию к Мадагаскару способствовал северо-восточный муссон. Стоя на заросшем пальмами побережье Мадагаскара и глядя на волны Индийского океана, лениво набегающие на коралловые рифы, легко представить медленно приближающиеся коричневые паруса из циновок над одной-двумя маленькими индонезийскими лодками, подпрыгивающими на приливной океанской волне. Каждый на этих подплывающих маленьких лодках, должно быть, с нетерпением и тревогой всматривался в буруны, пенившиеся прямо перед ним, и в видневшиеся вдали очертания покрытых джунглями холмов; и, наверное, они гадали — удастся ли доплыть до земли раньше, чем лодки перевернутся на волнах или налетят на прибрежные рифы.

Мадагаскар и Новая Зеландия были последними значительными из обитаемых районов земли, открытыми и заселенными представителями рода человеческого. Вероятно, Мадагаскар был из них более важным, поскольку по площади более чем вдвое превосходил Новую Зеландию. Оба этих триумфа в истории человеческих мореплаваний были частью саги географических открытий и миграций, которая практически завершилась к 1000 г. н. э.

ЗЕМЛЯ МОА

С моря укрепленные деревни ранних маори, должно быть, были хорошо заметны. Некоторые из них занимали узкие мысы и, соответственно, с трех сторон были защищены морем — их первой линией укреплений. Крутые, часто почти вертикальные, подъемы от пляжа к форту или морские утесы были второй линией укреплений. Третьей, расположенной еще выше, линией укреплений была искусно сооруженная изгородь из вкопанных в землю на равном расстоянии столбов и заполнявших промежутки между столбами рядов высоких деревянных кольев. Эта деревянная изгородь непосредственно окружала укрепленную деревню, или па.

На верхних уровнях деревни находились деревянные жилые дома и разбросанные здесь и там амбары. Амбары стояли на платформах, предохранявших продукты от крыс; отдельные ямы, укрытые низкими навесами, также служили хранилищами для овощей и фруктов. Сами дома с покатыми крышами из связок камыша не имели стен и были открыты морскому бризу. В случае неожиданного нападения такие укрепленные деревни предоставляли прекрасную защиту, но они не выдержали бы длительной осады, поскольку, как правило, не имели колодцев, источников или надежных походов к пресной воде. Даже дрова для огня приходилось носить издалека.

На острове Северный установлены местонахождения примерно 5000 таких фортов. Террасы осыпались, ограды развалились и сгнили, и все укрепления затянули кустарники, ползучие растения и трава, но издали иногда можно разглядеть очертания форта, напоминающие небольшую открытую горную выработку с ее уступами или террасами.