Книга Императорская Россия - Евгений Анисимов

Позже, когда столица расширялась и перестраивалась под влиянием других архитектурных стилей, «голландский Петербург» как бы утонул, растворился, ушел в фундаменты, скрылся за фасадами нового растреллиевского Петербурга, а потом – Петербурга эпохи классицизма. Но памятью о «голландском детстве» города могут служить золотые шпили Петропавловского собора и Адмиралтейства, форма которых сохранилась со времен Петра Великого, когда их возводил и украсил Ангелом и Корабликом Герман ван Болес, а также куранты Петропавловского собора, которым дал голос голландский «курантный мастер» Оортон. Этот собор с прекрасной высокой колокольней, увенчанной, как тогда писали, «летающим ангелом», стал с 1712 года возводить в камне Доменико Трезини на месте первоначального деревянного. Петр I торопил архитектора – требовал, чтобы в первую очередь построили колокольню. Царь хотел, чтобы сначала построена была именно эта башня. Он писал: «Колокольня, которая в Городе, как возможно скоряя отделать, дабы в будущем 1716-м году возможно на оной часы поставить, а церковь делать исподволь». Вероятно, царь хотел сразу же придать городу западноевропейский вид (именно шпили всегда были видны первыми при подъезде к западным городам), а также мощной, далеко видной с моря вертикалью обозначить на плоской невыразительной равнине новый город. К 1722 году покрытый золотом шпиль Петропавловского собора уже сиял над городом, сам же собор был закончен лишь в 1732 году.

Действующие лица

Архитектор Леблон

Он родился в Париже в 1679 году в семье художника и скульптора, стал одним из лучших французских архитекторов, учеником создателя Версаля А. Ленотра. Книга Леблона о том, как создавать парки, прославила его. Это сочинение переиздавали многократно во многих странах мира. Словом, Леблон был славным архитектором, и Петр I, который в 1716 году побывал во Франции, решил нанять его для строительства Петербурга. Прельстившись на большие деньги, дармовую квартиру, необычайный чин «генерал-архитекта» и думая о грандиозных возможностях, которые перед ним открывались на берегах Невы, Леблон бросил все и поехал в Россию.

В Петербурге он сразу взял все дело строительства в свои руки, работал непрерывно, напряженно и плодотворно: составил генеральный план города, учил молодых архитекторов и мастеров, создавал проекты парков и дворцов. Решительный и резкий, он забраковал все, что делали до него другие архитекторы, иначе говоря – сразу же нажил себе массу врагов. Особенно невзлюбил блестящего Леблона Карло Бартоломео Растрелли, которого поддерживал А. Д. Меншиков. Леблон же, не замечая интриг, трудился не покладая рук. Неожиданно, как пишут во всех биографиях Леблона, гениальный архитектор в расцвете сил и таланта заболел и умер 27 февраля 1719 года. О причинах болезни прежде энергичного, здорового Леблона ничего не известно. Есть только темные, глухие слухи. Историки архитектуры обходят эти слухи стороной. Согласно одной из легенд, Меншиков, завидовавший таланту Леблона, как-то раз оболгал его перед царем. Он сказал, что Леблон якобы приказал вырубить с таким трудом взращенные Петром I в Петергофе деревья. Разъяренный царь, вспыльчивый и крутой, внезапно приехал в Петергоф, жестоко оскорбил Леблона и даже ударил его палкой. Леблон был так потрясен произошедшим, что в горячке слег. Спустя некоторое время Петр I разобрался, в чем дело, и страшно избил Меншикова за ложный донос. К Леблону же царь послал человека с извинениями и уверениями в своей неизменной к нему милости. Но потрясенный этими невиданными для свободного человека и дворянина оскорблениями, Леблон уже не поднялся с постели – он умер от унижения и позора. Другое дело – Меншиков: вытерев кровь и сопли кружевным брюссельским галстуком, он почесал бока да и пошел по делам. Эка невидаль, барин холопа побил, ведь не убил же!

Работа по плану Леблона шла и после смерти архитектора. Все дело вел Доменико Трезини под личным контролем самого царя. Планы Петра I по благоустройству Васильевского острова были велики. Историк XVIII века А. И. Богданов писал, что Васильевский остров царь хотел «наибогатейшим строением населить и украсить, как деревянным, так и каменным, и каналами устроить и фартецию укрепить, наподобие Амстердама, что всему тому обстоятельный план и модель зделанная имеется, по которому плану все строение на сем острове и производится». Однако осуществить планы из-за смерти Леблона, немыслимой грандиозности всей этой затеи, обычного для России недостатка времени, материалов, некачественного исполнения, наконец, из-за часто менявшихся взглядов самого Петра I, который нередко приказывал разрушать то, что было уже построено, и начинать заново, не удалось. К тому же в 1725 году царь умер. А жаль! Может быть, Васильевский остров со временем действительно стал бы похож на Амстердам.

Заметки на полях

Когда же Петербург стал столицей? Мысль о том, что здесь будет столица, царь высказал уже в письме 28 сентября 1704 года, объявив о своем скором намерении «быть в столицу (Петербурх)», хотя тогда, конечно, эти слова отражали лишь мечту, а не реальность. После Полтавской победы 1709 года Петербург, действительно, уже мог стать столицей России – позиции ее в Европе и на Балтике резко усилились. Петр писал тогда своему шутовскому «повелителю» – князь-кесарю Ф. Ю. Ромодановскому: «Ныне уже без сумнения желание Вашего величества резиденцию вам иметь в Питербурхе совершилось чрез сей упадок конечной неприятеля». Тот, кто знает шутовские отношения князя-кесаря Ромодановского с его царственным «подданным», поймет, о чьем желании иметь резиденцию говорится в письме.

Парадокс заключается в том, что мы не знаем точно, когда же Петербург стал столицей. Не было издано никакого особого указа об объявлении города второй столицей (Москва никогда статуса столичного города не теряла и всегда называлась «царствующим градом»), резиденцией. При отсутствии такого указа совершенно непонятно, на каких же основаниях, собственно говоря, нам следует Петербург считать столицей, резиденцией: то ли потому, что на берега Невы переехала царская семья и двор, то ли потому, что сюда перебрался дипломатический корпус или государственные учреждения? Как известно, семья царя появилась в Петербурге в 1708 году, но потом ее члены уезжали оттуда и подолгу жили в Москве. Людей, которые окружали Петра I и Екатерину, трудно назвать двором – скорее это была прислуга, сопровождавшая царя в беспрерывных походах. В 1710 году в Петербурге торжественно отпраздновали свадьбу племянницы Петра Анны Иоанновны и Курляндского герцога Фридриха Вильгельма. Это как будто подчеркивало значение новой резиденции. Но когда через два года, в 1712 году, Петр I и Екатерина венчались в Петербурге, вся церемония была устроена не как традиционное пышное брачное торжество русского самодержца в новой столице, а как скромная свадьба шаутбейнахта Петра Михайлова и его боевой подруги, на которую пригласили узкий круг гостей – преимущественно моряков и кораблестроителей.

Когда Петербург стал официальной резиденцией для иностранных дипломатических представителей? Двадцать четвертого ноября 1704 года в «Посольском доме» на Петербургском острове Петр устроил прием турецкому послу. Эту дату считать началом превращения Петербурга в официальную столицу, резиденцию монарха не хватает духа. Первым же из европейских послов в 1709 году приехал на берега Невы датский посланник Ю. Юль, в 1710 году – саксонский посланник Ф. Фицрум. Но другие посланники появились в Петербурге не раньше 1718 года. Однако нужно иметь в виду, что дипломатический корпус, точнее, те несколько дипломатов, которые были аккредитованы в России, кочевали за неугомонным царем по всей стране и жили в Петербурге временно, на съемных квартирах.