Книга Повод для знакомства - Оливия Гейтс

– Ты выбрал бы ее. – Антонио оглянулся на Лилиану. – И я выбрал бы ее, предпочтя ее всем и вся. Начиная с самого себя.

И тут в клинику стали прибывать его братья с женами.

Довольно скоро Антонио попросил их уехать. Здравость его рассудка висела на волоске, а их сочувствие и слова поддержки могли этот волосок оборвать.

Наконец они скрепя сердце уехали, взяв с Ивана обещание держать их в курсе событий. Антонио попросил уехать и Ивана, но хладнокровный русский проигнорировал его.

Когда последний из братьев удалился, Иван повернулся к Антонио:

– Как я понимаю по твоему состоянию и ее бессознательной реакции на твое присутствие, речь идет не просто о несчастном случае?

Вдруг почувствовав потребность поделиться с самым старшим и близким другом, Антонио рассказал Ивану все.

Иван задумчиво взглянул на него.

– Ты хоть понимаешь, что это идет тебе на пользу?

Услышав это, Антонио взорвался от гнева, схватив друга за лацканы. Иван сжал руки Антонио своей железной хваткой, заставляя слушать:

– Ты всегда был слишком невозмутимым, слишком неуязвимым. А это означало, что внутри тебя терзали кошмары намного серьезнее, чем у любого из нас. И эта женщина достучалась до тебя, вытащила из твоей души хаос, чтобы рассеять его. Она выпустила на волю все эмоции, о существовании которых ты даже не догадывался.

– Она и создала их. Я – причина, по которой она лежит там. Я лгал ей, и теперь она считает, что я никогда не любил ее.

Иван пожал плечами.

– Ты докажешь, что любишь, что у тебя была благородная причина скрывать от нее правду. Подозреваю, в глубине души она все же чувствует твою любовь, раз нашла такой идеальный метод жестоко наказывать тебя.

– Я принял бы любое наказание, но это… – Его глаза снова обожгли слезы.

– Она подсознательно причиняет тебе боль, показывая, как сильно ты заставил ее страдать. Ты будешь мучиться, пока она не сочтет, что с тебя хватит, пока ты сам не сочтешь, что искупил вину. Тогда, если все, что братья говорят о ней и ее чувствах к тебе, – правда, она примет тебя обратно.

На протяжении следующих двух дней, пока Лилиана оставалась без сознания, Антонио понял, что ад бездонен. Он неустанно, в отчаянном бессилии наблюдал за ней издали, помня теорию Ивана о том, что его близкое присутствие приведет к ухудшению ее состояния.

На третий день, когда один из его помощников заботился о ней, Лилиана очнулась. Антонио фиксировал каждый нюанс ее возвращения в сознание, чувствуя себя так, словно ждал решения вопроса жизни и смерти.

Ее веки, затрепетав, открылись, а рука дернулась, когда Лилиана обнаружила себя подключенной к капельницам и мониторам. Напрягшись всем телом, она откинулась на кровати, и осознание на ее лице сменилось замешательством.

Антонио улавливал каждое ее дыхание через микрофон, слышал, как медсестра успокаивала ее. Лилиана молча слушала, а потом сказала медсестре что-то неразборчивое.

Спустя минуту медсестра вышла из палаты и с улыбкой объявила ему, что он совершил еще одно чудо. Лилиана чувствовала себя гораздо лучше, чем ожидалось после столь обширного хирургического вмешательства.

И она попросила пригласить его.

Боясь дышать и надеяться, Антонио поспешил в палату.

Лилиана заговорила, не поднимая глаз, и ее хриплый от интубации голос обжег каждый его нерв.

– Спасибо за то, что спас мне жизнь. Даже если я тебе больше не нужна.

Он, должно быть, ослышался.

– Что-о-о?

Лилиана подняла на него глаза – чужие глаза…

– Раз уж ты открылся своей матери, не сомневаюсь, что теперь ты можешь с полным правом войти в мою – в свою – семью, чтобы разрушить ее изнутри.

Антонио с трудом удержался на ногах. А он-то и не думал, что может испытать боль гораздо сильнее той, от которой страдал последние три дня…

– Боже праведный, так теперь ты считаешь меня чудовищем?

– Ты – мститель, и ради достижения цели делаешь все, не важно, какой ценой. А еще ты – хирург, и спасаешь пациентов независимо от того, представляют ли они для тебя хоть какую-то ценность.

– Так ты думаешь, что я отношусь к тебе, как к очередному пациенту? – сдавленно произнес он, не веря своим ушам.

– Факт в том, что я тебе больше не нужна.

– До последнего вздоха мне будешь нужна ты и только ты.

Ее взгляд стал опустошенным.

– Ты, видимо, не хотел, чтобы все закончилось именно так. И должно быть, переживаешь по поводу моих ран…

Он отмахнулся:

– Я не переживаю, Лилиана, я буквально уничтожен.

– Не стоит. Я несу ответственность за то, что произошло со мной. Я не раз наталкивалась на отчетливо промаркированные опасные зоны.

Понятно – и в реконструируемом доме, и в его жизни.

Антонио стиснул зубы от нарастающей боли.

– Что по-настоящему убивает меня, так это то, что я разрушил твою веру в меня, в себя, разрушил начисто. И поэтому ты чуть не… чуть не…

– Но я не умерла, благодаря тебе, – безжизненно произнесла она. – И я понимаю твое желание отомстить бросившей тебя семье. Если бы ты признался мне в этом в самом начале, я помогла бы тебе, при условии, что ты нашел бы мирное и справедливое решение и не использовал бы меня в качестве тайного оружия.

– Ты должна верить мне, ми аморе. Что бы я ни замышлял, я отказался от всех планов после того, как впервые увидел тебя. С того момента я хотел только тебя.

Словно не слыша его, Лилиана продолжала:

– Но теперь, когда ты узнал, что неверно оценил свою мать, даже хуже, чем я – своего отца, надеюсь, ты откажешься от планов мести. Виновные или мертвы, или одной ногой в могиле. Не нужно губить всех без разбора за чужие злодеяния. И дай своей матери шанс, на который она так рассчитывает.

Даже находясь в бедственном положении, Лилиана думала о других.

Антонио упал на колени рядом с ней, взяв дрожащей рукой ее ладонь.

– Я избегал любых напоминаний о твоей семье не только потому, что Аккарди уже не имели для меня значения. Я боялся, что они причинят тебе боль. Я согласился встретиться с ними, только когда понял, как сильно ты этого хочешь. А еще для того, чтобы быть рядом и защищать тебя от них. Но оказалось, что единственным, от кого мне следовало защищать тебя, был я сам. И я подвел тебя.

– Это я подвела саму себя. И теперь у меня останутся шрамы как напоминание о моей наивности.

Антонио хотел поднести ее руку к губам, но Лилиана отпрянула от него с удивительной силой. Она отвернула голову, закрывая глаза. Сухие глаза.

Ей больше нечего было ему сказать. Когда силы Лилианы исчерпались, он долго стоял около нее на коленях, осознавая, что такое беспомощность.