Книга После Путина - Константин Долгов

Правильный выбор времени для принятия решения о вмешательстве в разворачивающуюся бойню — наверняка общая заслуга «тандема», а не кого-то одного: Путина или Медведева. Я, кстати, когда сталкиваюсь с ура-патриотической критикой Медведева — дескать, либерал он и западник, ничего хорошего от него России не будет, — всегда вспоминаю, что в августе 2008-го Медведев мог если и не воспрепятствовать вмешательству российской армии (понятно, что всегда есть методы, позволяющие вынудить главнокомандующего подписать приказ о наступлении, тем более при схеме «тандем», в которой Владимир Владимирович даже на должности премьер-министра всё равно обладал президентским влиянием), то по крайней мере оттянуть это вмешательство и тем самым, как говорится, испортить всё или почти всё. Однако не сделал; более того — сыграл очень жёстко, без каких-либо попыток сгладить углы. Это не только подтвердило полную гармонию и работоспособность «тандема», но ещё и заметно повлияло на информационную ситуацию в течение пятидневной войны. А информационная ситуация была важнейшей составляющей боевой плоскости этой войны. Если вспомнить, что к 2008 году Россия уже находилась в статусе «плохого парня» для мировой политики, то вполне можно было ожидать априорного обвинения российской стороны во всех грехах этой войны. То есть когда Саакашвили на второй день стал нести на весь мир плохо организованный бред о том, что «грузины остановили российского монстра, который собирался захватить весь Кавказ», он работал наверняка беспроигрышно. Как он думал. Но он не учёл одного: Россия Путина и Медведева при выполнении задач геополитического масштаба не ограничивается сугубо военными средствами. Значимость информационной составляющей «тандему» была прекрасно известна: как для внешней, так и для внутренней аудитории. В конце концов, ельцинская Россия неслучайно ассоциировалась исключительно с теми образами, которые транслировались СМИ, в том числе мировыми.

Что было сделано российской стороной? Во-первых, полностью сохранены и вовремя предъявлены мировой общественности заявления грузин, звучавшие до того, как российское вмешательство стало очевидным. А грузины, напомню, и устами Саакашвили, и устами всяческих генералов недвусмысленно заявляли: они идут «восстанавливать конституционный порядок», они не намерены останавливаться, а осетинам лучше бежать, пока могут. Параллельно с этим самодовольные наглецы даже требовали от России «выполнить настоящую миротворческую функцию». Ощущение полнейшей безнаказанности творило бог знает что со вспыльчивыми, но в принципе незлобивыми певунами: всё происходящее они воспринимали как развлечение, как небольшую шалость, за которую они заранее получили индульгенцию в виде американского одобрения внешней политики Саакашвили. Они не учли того, что: а) американцы никогда ни за кого не «вписываются» военными средствами: за нефть — могут, за кого-то — нет; а без военной поддержки, ясное дело, грузинам с русскими не справиться; б) Советского Союза давно нет, и то, что могли позволить себе братские народы в советских республиках (например, демонстративно не понимать русский язык в грузинских или прибалтийских магазинах и т. д.) и позже во времена ельцинской России, по отношению к суверенной России позволить уже нельзя; в) схема «наглый шпанёнок задирает взрослого, а когда взрослый даёт ему подзатыльник, появляется здоровенный уголовник и требует не обижать маленького» работает только в том случае, если взрослый даст слабину. А взрослая Россия слабины не дала. Саакашвили даже момент выбрал специально и очень удачно, как ему казалось: Олимпиада, все заняты ею, никто не щёлкнет по носу, даже Путин на Олимпиаде, ну, а уж либеральный Медведев пока спохватится… Всё оказалось верно, по носу никто не щёлкнул, только вот либеральный Медведев «спохватился» очень быстро, гораздо раньше, чем могли представить себе певучие горцы. А Путину и пребывание на Олимпиаде не помешало оставаться Путиным. Кстати, думаю, именно тогда, в 2008-м, начал умирать олимпийский спорт. Потому что тот факт, что во время Олимпиады никто из покровителей грузин — ни американцы, ни европейцы — не дёрнул невменяемого Саакашвили за галстук и не сказал ему «цыц!», показал: Олимпиада больше не является международным объединяющим событием, она утратила свой смысл. Поэтому не стоит особенно переживать из-за допинговых атак на Россию. В конце концов, медалей с нацистской Олимпиады 1936 года у нас тоже нет. И слава богу. До тех пор, пока олимпийское движение не удастся перезапустить, России в нём делать нечего: ниже нашего достоинства.

Но вернёмся к информационной ситуации. Россия не позволила Саакашвили закрепить его версию «Грузия отвечала на российскую агрессию». Больно уж идиотская версия была! К тому же слишком много данных о том, кто действительно начал первым, находилось в открытом доступе. Россия оперативно предоставила все свои данные европейским структурам, не забыв о европейских журналистах. Обстрел «Градами» Цхинвала подтвердила ОБСЕ; немцы, французы и англичане заявили, что грузины лгут о своих действиях в начале войны и что русские действовали в ответ. Пришлось сдать свои позиции и американцам — особенно после потрясающего по своей наглости инцидента с интервью осетинской девочки телеканалу «ФоксНьюс»: Аманда Кокоева, американка осетинского происхождения, гостившая у родственников во время начала войны, прямо заявила о том, что войну начал Саакашвили… и в этом момент ведущий решил срочно уйти на рекламу. Даже американские политики и журналисты не смогли проигнорировать столь откровенную попытку заблокировать информацию. Комиссия, созданная Европейским союзом, в результатах расследования хоть и не удержалась от упрёков России в «чрезмерности реакции», тем не менее чётко указала: война начата Грузией, вторжения российских войск не было, был ответ российской армии на грузинские атаки против российских миротворцев; Россия действовала в рамках обороны. Кстати, то, что следователи комиссии настаивали на «чрезмерности» ответа, никакой критики не выдерживает: Россия могла спокойно дойти до Тбилиси, чтобы однозначно удостовериться в усвоении мирных ценностей господином Саакашвили. Но остановилась ровно в тот момент, когда грузинская армия уже не могла бы вернуться к своей увлекательной идее геноцида осетинского народа. Гори через три дня после захвата был передан под контроль грузинской полиции; в Поти российская армия, вопреки истерикам Саакашвили, не заходила. И что самое важное: в этом смогли убедиться и зарубежные журналисты, и следователи комиссии ЕС. Ну, а вишенкой на информационном тортике стали, конечно, звёздные ролики Михаила Саакашвили: бегство на корточках от воображаемого самолёта и поедание галстука убедили даже самых больших его симпатиков, что президент Грузии не заслуживает ни доверия, ни уважения. Он проиграл именно тогда, когда вприсядку носился по улице, потому что нельзя быть трусом, если всего двое суток назад ты «восстанавливал конституционный порядок».

Саакашвили проиграл, а Россия победила. И это была очень важная победа. Во-первых, первая серьёзная военная победа с момента прихода Путина к власти. Конечно, многие сейчас вспомнят Чечню, но внутренние военные победы — это, простите, не столько победы, сколько исправление ошибок, пусть и не своих, а предшественников. А вот военные победы на внешних фронтах, да ещё и, будем откровенны, победы благородные — совершенно другое дело. Итак, в чём заключалась победа? Во-первых, по носу основательно получила не просто Грузия — бывшая советская республика, а Грузия — американский протекторат. Получил по носу американский ставленник Саакашвили. США, конечно, по носу не получили, но впервые убедились: Мюнхенская речь Путина — не пустые слова, а полноценная внешнеполитическая концепция, которую Россия намерена воплощать в жизнь. Концепция, ёмко выраженная фразой «во внешней политике Россия будет руководствоваться своими интересами». То, что с ельцинской эпохой покончено, было подтверждено недвусмысленным силовым сигналом. Во-вторых, Россия выступила в своей классической исторической роли защитницы: уж если и есть у нас национальная идея, то она именно в этом, в величии через защиту. Такое возвращение к своей исторически центральной геополитической роли не прошло незамеченным. И не менее важно — это в-третьих, — что возвращение получило в итоге позитивную оценку в мире. На международном уровне действия России, пусть и с оговорками, были признаны правомерными. То есть Путин, выступивший в Мюнхенской речи с критикой США за их гегемонию, которая приводит к разрушению мировой правовой системы, не стал отвечать аналогичными нарушениями и разрушением, а наоборот: продемонстрировал, как можно отстаивать национальные интересы, укрепляя при этом систему международных отношений и осаживая зарвавшихся нарушителей, вознамерившихся переделать мир под себя. В-четвёртых, это была первая военная победа, которая показала, что российская армия полностью оправилась от ельцинского разложения — по крайней мере в том, что касается боеспособности. Для реализации путинской внешней политики боеспособная армия была совершенно необходима, да и вообще все помнят о «союзниках России». В ельцинский период один из важнейших союзников, армия, пребывал в состоянии плачевном; август 2008-го показал, что армия выздоравливает, что было несомненной победой. И наконец, в-пятых, это была победа схемы «тандем», доказавшей свою работоспособность в самых сложных ситуациях.