Книга Азеф - Валерий Шубинский

Азеф получил санкцию на возвращение в Россию — а ему того и надо было. Заодно начальники рассеяли слухи об отставке Плеве: нет, ничего подобного.

К тому времени братья Иосиф и Игнатий Мацеевские уже вели детальные наблюдения за передвижением Плеве. В начале ноября в Петербург из Женевы был направлен Азефом Савинков, который должен был руководить «холуями»-наблюдателями и координировать их работу. Азеф обещал приехать через три дня.

Поселившийся в столице Савинков столкнулся с рядом трудностей. «Наружку» боевики использовали впервые, быт уличных торговцев Азеф и Савинков представляли себе чисто теоретически. Оказалось, например, что «…положение табачника затрудняется не только преследованием полиции, но и конкуренцией других торговцев. Места на улице все откуплены, и приходится спорить с теми, кто издавна занимает их. Кроме того, торговец вразнос не имеет права останавливаться на мостовой: по полицейским правилам, он обязан беспрерывно находиться в движении».

У второго наблюдателя — извозчика — были свои проблемы. Главное же — Азеф все не приезжал и не отвечал на письма.

В конце концов, нервы Савинкова не выдержали. После визита какого-то подозрительного незнакомца он решил, что полиция напала на его след, и бежал из Петербурга. Через Киев и Сувалки (где с помощью контрабандистов «на еврейской балагуле»[112] можно было без паспорта пересечь границу) он добрался до Женевы, где предстал перед удивленным Черновым; тот сказал ему, что Азеф уже по пути в Россию, а за подробностями перенаправил к Гоцу, находившемуся в Ницце; Гоц, когда Савинков до него добрался, объяснил, что «Валентин Кузьмич… не мог выехать раньше, потому что его задержали работы по динамитной технике. Письма до вас не дошли отчасти по вашей вине: вы дали неточный адрес».

Засим Савинкову приказано было возвращаться в Петербург. Но тот непременно хотел встретиться с Азефом и получить от него более подробные инструкции. Кроме того, он просил разрешения взять с собой Каляева. Гоц дал на это добро; кроме того, он снабдил Савинкова паролями и адресами явок («Если вы не встретите Азефа, вы будете все-таки в силах продолжать начатое дело. Но поезжайте сейчас же, сегодня же обратно в Россию»).

Савинков (с английским паспортом) и Каляев (с русским) отправились на родину, но почему-то не в Петербург, а в Москву, и там в конце января встретились с Азефом.

Все это создает впечатление изрядной неразберихи. Но эсеры впервые затевали такое сложное покушение, со множеством участников, основанное на плане и расчете, а не на авантюре. Организация еще хромала.

Между тем в Петербурге параллельно пыталась «работать» Клитчоглу. Полиция уже напала на след этой группы и имела представление о ее целях и составе.

Вернемся, однако, к Азефу, к (теперь уже) «Валентину Кузьмичу». Что делал он эти три месяца?

Достоверно известно следующее: в Россию (в Петербург) он приехал лишь 14 января 1904 года, имея при себе солидную сумму в 28 тысяч франков (11 тысяч рублей). Большая часть (22 500) — из «покотиловских» средств, остальные — из «общепартийных».

Одна из первых встреч его — с Клитчоглу.

Встреча эта — внимание! — была санкционирована полицией, Ратаевым и Лопухиным. Азеф заявил, что Клитчоглу, «которая заправляет в Петербурге самыми конспиративными делами», передала ему предложение о встрече через его бывшего сослуживца инженера Виттенберга.

Азеф отправился на встречу с Симой (в сопровождении филёра). При самом разговоре филёр, конечно, не присутствовал. Якобы Клитчоглу сообщила Азефу, что у нее есть шесть человек, готовых «пожертвовать собой», и два пуда динамита и не хватает только «руководителя». Эту роль она предлагала Азефу взять на себя. О чем на самом деле был разговор, непонятно, но очевидно, что Сима попросту не слишком представляла себе, с какой стороны подойти к делу. Сам Азеф тоже представлял себе это еще нечетко, но у него были идеи. Во время второй встречи Сима рассказала, что группа ждет из-за границы специалиста по изготовлению разрывных снарядов, и назвала имена людей, хранивших в Варшаве динамит.

Азеф поставил полиции условие: в интересах его, осведомителя, безопасности — Клитчоглу и ее людей не арестовывать до времени.

Но Лопухин распорядился иначе. 29 января, в то время, когда Азеф уехал в Москву (встречаться с Савинковым и пр.), Клитчоглу и ее сподвижники были арестованы. Дальше ожидаемо обнаружилось то, с чем полиция уже сталкивалась годом раньше: отсутствие улик, которые можно предъявить суду. Террористы отделались административной ссылкой.

Лопухину позднее ставили это в вину. Справедлив ли упрек?

А это — смотря какую игру вел Азеф. Николаевский считает, что глава БО видел в Клитчоглу конкурентку и именно поэтому «выдал» ее. Но могла ли краснощекая Сима конкурировать с Азефом? Тем более что Гоц, первое лицо в партии, безусловно доверял Ивану Николаевичу (Евгению Филипповичу, Валентину Кузьмичу)?

Нет, о конкуренции речи не было. Речь шла о том, чтобы Азеф воспользовался услугами параллельной группы, объединил с ней усилия. Ведь взрывник, который ехал в Петербург и которого ждала Сима, был тот же Покотилов, азефовский человек. Руководство партии предполагало, что все будут работать вместе. (Тем более что Клитчоглу уже удалось собрать кое-какие сведения о передвижениях министра, в основном внеслужебных. Например, о том, где Плеве покупает цветы для своей дамы сердца.)

Но у Азефа были другие планы.

Во-первых, он догадывался, что за Симой уже есть «хвост», а значит, толку от нее немного. Во-вторых, нужно было на что-то и на кого-то отвлекать внимание полиции в период подготовки покушения, которым будет заниматься настоящая группа: Савинков, Сазонов, Каляев, Покотилов и др. Да и в качестве агента ему надо было изображать как можно более активную и плодотворную деятельность.

Вот для этого Клитчоглу и годилась. Ее, скорее всего, арестовали бы и без Азефа. Он — наоборот — постарался несколько оттянуть ее арест, чтобы воспользоваться ее бесполезной группой как прикрытием.

Так что дилетант Лопухин был совершенно прав. Он, сам того не зная, разрушил — в первый раз — Азефову игру.

Но партия продолжалась.

МИТТЕЛЬШПИЛЬ

29 января 1904 года, в день ареста Клитчоглу, Азеф, приехав в Москву, сделал выговор Савинкову, свел его с находившимся тут же, в Москве, Покотиловым; Савинков отправился в Ригу за находившимся там Швейцером, но тот уже выехал в Петербург. Приехав в столицу, Савинков познакомился со Швейцером и Сазоновым. Первого представил ему Азеф на маскараде Купеческого клуба; второй теперь «работал» извозчиком в паре с Иосифом Мацеевским. Вот как описывает Савинков свою первую встречу с ним:

«Еще издали я увидел на козлах Иосифа. У него была щегольская пролетка, сытая лошадь, новая упряжь. Сам он, с завитыми усами и с шапкой набекрень, был очень похож на петербургского щеголя-лихача. Сзади него стоял обыкновенный захудалый Ванька. У этого Ваньки было румяное, веселое лицо и карие, живые и смелые глаза. Его посадка на козлах, грязноватый синий халат и рваная шапка были настолько обычны, что я колебался, не вышло ли случайной ошибки, и действительно ли этот крестьянин — тот „Авель“, о котором я слышал от Азефа. Но Иосиф едва заметно улыбнулся мне и кивнул головой. Румяный извозчик смотрел на меня во все глаза и тоже слегка улыбался. Я подошел к нему и сказал условный пароль: