Книга Агата Кристи - Екатерина Цимбаева

Помилуйте, какие укоры совести! где видано, чтобы мужчина чувствовал себя неправым? он всегда найдет себе оправдание. Некоторые биографы в своих объяснениях договорились до того, что вина за уход Арчи лежит на самой Агате: не сумела сохранить красоту, постарела, погрубела. Восхитительно просто!., но, вероятно, оскорбительно не только для всех женщин, но и для мужчин. Они, конечно, хотели бы видеть своих жен вечно юными и прекрасными, но не ожидая чудес, творят их при желании сами любовью — или привычкой. Развлечение на стороне при увядающей супруге — явление вполне обычное, но в нормальных случаях от него очень далеко до разрушения брака даже в наше время.

Тогда в чем причина его раздражения против жены? Думается, в одном. Он не разрушал свою жизнь, он считал, что она уже разрушена! И обвинял в этом ее.

Чем же она виновата? Двенадцать лет с момента их первой встречи он привык быть лидером в их паре. Он думал, принимал решения, действовал, содержал семью, поднимался по ступеням социальной лестницы. А она всегда подчинялась, признавала его правым, принимала его точку зрения и образ жизни, всегда была рядом именно такой, какой положено быть настоящей жене и леди. Она писала какие-то романы и рассказы, и он мог при встрече с партнерами по делам или по гольфу услышать нечто вроде: «Читал новую вещицу вашей супруги. Очень мило». Она получала иногда неплохие гонорары, но нерегулярно, и это не умаляло его основного вклада в семейный бюджет. Он мог ею гордиться, не теряя своего достоинства. И вдруг в один миг все переменилось! Из-за какого-то романа его скромная жена превратилась в знаменитость мирового масштаба. За нею толпами устремились журналисты. Его ждала перспектива услышать при первом знакомстве: «Так вы муж самой Агаты Кристи?»[8]

Спору нет, есть мужчины, готовые жениться на великих женщинах из разных соображений или по искреннему увлечению, но они знают, на что идут. Однако мало найдется мужей, способных перенести внезапную славу прежней скромницы-жены. Арчи Кристи к таковым не принадлежал. Он не терпел находиться на заднем плане в семье, ревновал даже к нерожденному сыну; он терял уважение к себе, если мало зарабатывал. Что ему было делать в ситуации, в которой он вдруг очутился, оказавшись в роли второй скрипки? Спасая свое мужское достоинство, он просто неизбежно должен был оставить женщину, нанесшую ему внезапный и нежданный удар! Ребячество? мужчины его поймут, женщины снисходительно усмехнутся. Однако оставить семью без общепринятого повода было бы ребячеством даже в глазах мужчин. Отправься он покорять Гималаи, ему вслед звучали бы насмешки. И он нашел общепринятый повод. Естественно, прибежище в такой ситуации он должен был искать у женщины, находившейся под рукой, готовой слушать его и выказывать сочувствие, видимо, давно дававшей ему заметить ее привязанность. Прежде она не вызывала у него ответного интереса, он решительно был настроен навсегда устроиться с семьей в Стайлсе близ Саннингдейла. Теперь именно ее неинтересность стала в его глазах достоинством. Она не разбогатеет внезапно, не обретет всемирную славу. С нею он может не бояться нового удара по самолюбию. С нею он сможет снова занять подобающее мужчине место в семье. Она восстановит его уязвленное мужское самолюбие.

Супругов Кристи разлучила не Нэнси Нил. Их разлучил доктор Шеппард.

Глава пятая

БРЕМЯ
(Эссе о Мэри Уэстмакотт)

1

Могла ли она сохранить брак, поклявшись больше ничего не писать? Или созданного уже было не перечеркнуть? И понимала ли она, понимал ли сам Арчи в глубине души, что его толкает на разрыв?

Она предоставила ему год на размышление. Родные Нэнси Нил с той же целью послали ее в кругосветное путешествие. А сама Агата с Розалиндой и верной Карло отправились подальше от назойливых журналистов — на Канарские острова. Деньги на поездку дал гонорар за кое-как скомпонованную на основе уже напечатанных рассказов «Большую четверку». Она считала неприличным выпускать откровенную ремесленную поделку только ради заработка, но Кристобаль Кристи, целиком вставший на сторону невестки против брата, убедил ее в такой момент думать о себе и дочери, предоставив читателям и издателям самим судить о книге.

После зимней и мрачной Англии неожиданное яркое февральское солнце и океанские дали Лас-Пальмаса подействовали умиротворяюще и тонизирующе. Она снова могла дышать, есть, головные боли и нервные спазмы отступили. Но вместе со здоровьем пришло неведомое прежде чувство ответственности. Ей больше не на кого было положиться, теперь она была главой семьи, обязана была обеспечивать себя и дочь собственным трудом. А что она умела? только писать. И час за часом отрывая от столь необходимого отдыха, Агата Кристи начала диктовать Карло новый роман. Розалинда, вырванная из привычного мира, пережившая уход отца и болезнь матери, оказалась предоставленной самой себе. Подруг не было, кататься на велосипеде или играть было негде, роскошные цветники отеля ее не занимали. Ей хотелось быть рядом с мамой, но той хотелось работать.

«— Послушай, Розалинда, — говорила я, — ты не должна мне сейчас мешать, я буду работать. Мне нужно писать книгу. В течение часа мы с Карло будем заняты. Не мешай нам, пожалуйста.

— Хорошо, — уныло отзывалась Розалинда и уходила.

Я возобновляла свою неуверенную диктовку.

Вскоре снова появлялась Розалинда.

— Пока еще рано. Я сама позову тебя.

— А мне нельзя постоять здесь? Я только постою. Я не буду мешать.

— Ну ладно, стой, — неохотно соглашалась я и диктовала дальше.

Но Розалиндин взгляд действовал на меня как взгляд Медузы. Яснее, чем когда-либо, я понимала: все, что я говорю, — идиотизм. (По большей части так оно и было.) Я мямлила, заикалась, колебалась, топталась на месте. Словом, как эта несчастная книга все же появилась на свет, не понимаю!

Прежде всего, я не испытывала от работы над ней ни капли удовольствия, у меня не было никакого вдохновения. Мною двигало лишь желание, вернее, необходимость написать книгу и заработать денег.

Именно тогда, вероятно, я стала превращаться из любителя в профессионала. Последний отличается от первого тем, что должен писать и тогда, когда не хочется, и тогда, когда то, что пишешь, не слишком тебя увлекает, и даже когда получается не так, как хотелось. Я терпеть не могла „Тайну Голубого экспресса“, но я ее все же дописала и отправила издателям. Ее раскупили так же быстро, как предыдущую. Я должна была бы радоваться — но, надо сказать, этой книгой я никогда не гордилась».

Отдых подошел к концу вместе с романом. В момент отъезда по-настоящему несчастная Розалинда допустила страшную ошибку — забыла в отеле Синего мишку. Это обнаружилось уже на корабле. Девочка окаменела. К счастью, ошибка не стала роковой: водитель привезшего их автобуса, с южной горячностью осознав степень несчастья, успел обернуться назад, и с последним гудком, по рукам провожавшей толпы и поднимавших трап матросов игрушку передали маленькой хозяйке. Розалинда прижала любимого друга к себе — всё снова стало хорошо, можно отплывать.