Книга Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду - Леонид Фиалковский

Подразделения бригады вторую половину дня и всю ночь рыли траншеи, рвы, закапывали технику, готовились встретить врага. А мимо все шли и шли войска.

Ремонтные группы роты были отправлены непосредственно в боевые порядки, на позиции, где приводили в боевую готовность технику и вооружение, подвозили боеприпасы и горючее.

Командир роты вызвал к себе командиров и сержантов — командиров отделений.

Когда мы все собрались, он объявил:

— После взятия Тундутово немцы выдвинулись восточнее нас на Ивановку и вышли на Гавриловку. С юга наши части отходят, и к утру его танковые и моторизованные колонны ожидаются у Блинникова. Нашей бригаде приказано прикрыть отход частей и дивизий нашей 64-й армии. Задача для бригады, как сами понимаете, очень сложная. Никто не уйдет с занимаемых позиций. Командир бригады приказал нашей роте отойти в новый район сосредоточения западнее Бекетовки. Через час должны оставить Блинников. На догрузку машин даю 40 минут. Неисправные машины взять на буксир. Колонну поведу я. Разойдись!

Через час колонна машин РТО вышла из Блинникова.

Воскресенье, 30 августа 1942 г. «Плановый» отход?

В последнюю неделю в самой сложной военной обстановке рота технического обеспечения двигалась впереди бригады не к фронту, а в обратную сторону. Это возможно было только в отступлении. Раньше всех снималась с места и двигалась в новый район дислокации. Затем к нам подходили, а иногда и не успевали дойти остальные подразделения бригады. Так и сегодня: мы первые вышли из Блинникова.

Шли мы глубокой ночью на север, северо-восток, параллельно продвигавшимся от нас справа вражеским войскам. Мы шли в потоке отступавших войск по каким-то проселочным дорогам. Командир принял решение свернуть с главной дороги и дождаться рассвета. Всей колонной съехали в сторону на полкилометра. Остановились, организовали круговую оборону. Водителям дали вздремнуть. Встретил рассвет в кабине. Утро было прохладным. Даже в шинели продрог.

Внезапно тишину разорвали глухие взрывы бомб и отчетливая артиллерийская стрельба, взрывы снарядов и мин в районе главной дороги, с которой свернули, и позади.

Видно, немцы подошли к поселку, и бригада ведет бой. Отошли мы от Блинникова всего несколько километров. Весь личный состав был в тревожном ожидании. Впереди и сбоку немцы. Наши ведут бой сзади. Надолго ли их хватит? Если враг прорвется в наше расположение, чем обороняться?..

И мимо нас, вдоль оврага, и по главной дороге отходили войска на северо-восток, к Сталинграду. Машины с людьми, орудия, пешие колонны бойцов с полной выкладкой, у некоторых на плечах противотанковые ружья. Шли безмолвные, понурые, с опущенными головами, усталые воины. Войска отступали… В общем потоке шли санитарные и бортовые машины с ранеными. Много легкораненых шли пешком. Часть их подбирал попутный транспорт. Шли быстро. Спешили выйти из мешка. Говорили, что немец сидит на плечах, прет сзади. Как же наши? Мы ждали командира. Готовы были в путь. Мимо все шли и шли отступающие войска. Отзвуки близкого боя то нарастали, то стихали, но не прекращались. Прибыл командир и ремонтная группа с летучкой и двумя бортовыми машинами. Подходили машины из подразделений бригады. Они сообщили, что наши ввязались в тяжелые бои с наступающим противником, отошли к юго-восточной окраине Блинникова и там сдерживают его продвижение. Авиация противника прокладывает своим войскам путь, вывела из строя два танка.

Отзвуки боев раздавались все ближе и ближе. Различается пулеметная и автоматная дробь. Прибыла кухня с водой. Где-то набрали. Немного воды раздали личному составу для питья. Стали варить обед. Еще подходили единичные машины из подразделений бригады.

Вскоре остановилась возле оврага колонна машин в сопровождении нескольких танков Т-70. Это была рота управления, медсанвзвод с ранеными. Я пошел к ним. Все имущество у них было погружено на машины. Ничего не развернули. Ни одной палатки. Раненых собралось немало. Еще подвозили. Их обрабатывали на расстеленном на земле брезенте, некоторых на носилках. Я подключился в помощь. Накладывали шины, поправляли повязки. Когда закончили обработку раненых, приступили к погрузке. Более тяжелых грузили в санитарную машину, остальных — в открытые бортовые. Сопровождать колонну приказали военфельдшеру Шепшелеву. Он все сокрушался: «Куда их везти, кто их у меня возьмет, какие еще дороги свободные?» Боялся, что попадет с ними к врагу. И опасения его были не без оснований. Обстановку не знали. Наши водители вчера привозили боеприпасы и горючее из Бекетовки. Я посоветовал ему везти раненых туда через Нариман на Варваровку. Ивановка уже достоверно захвачена немцами. Бои вчера шли у Гавриловки. По этому пути и отходили к Сталинграду наши войска. Другого пути не было.

Ко мне подошла Майя.

— Идемте, я вам полью. Руки у вас в крови. Смотрите, спереди на гимнастерке и сбоку пятна крови.

Работал без халата и измазал гимнастерку кровью раненых. Тут только я заметил, насколько усталыми были Майя, Зоя Ложкина и все другие. Халаты у них в крови, спутанные и грязные волосы торчали из-под пилотки, лица потные.

— Давайте лучше я вам полью, — обратился я к Майе.

— Нет. Нам надо помыться, хотя бы по пояс: такие мы потные и грязные, аж самим противно.

— Где и как? Здесь нет воды.

— Вода у нас есть. Котлы полные и термоса. Моемся между машинами. Брезентом огораживаемся. Приспособились. На стыд махнули рукой. Закрываемся, конечно.

Санитары обносили раненых водой.

— Удастся ли выйти из боев?

— Пока отступаем. Кто знает, как все сложится. Что ж, Майя, мне бежать надо.

— Да, да, задержала я вас.

— Я бы навечно остался бы с вами.

— Идите, идите, свидимся еще, дай бог, до встречи!

Она замахала правой кистью и стала отходить от меня.

— Кончайте миловаться, не соблазняй, парень, моих девушек. Таких, как ты, тут много, а их у меня всего две-три и обчелся. Давай, давай к себе. Не обижайся, приходи, — можно сказать, прогнал меня Гасан-Заде.

Майя уже убежала. Я направился к себе в роту. Свидимся ли еще?

Машины уже были вытянуты в походную колонну и готовы были к маршу. Часть не заводились — их объехали. Спешили уйти подальше из этого района. Справа, далеко впереди от нас, все раздавалась стрельба. Враг далеко опередил нас в этой параллельной гонке. Странно. Враг наступает, мы отступаем и идем параллельно рядом. Наседал еще и сзади на нас. Он стремился к Сталинграду, и мы стремились к нему. Так шли два потока вражеских друг другу войск. Владея инициативой, враг мог отрезать нам отход к городу, окружить и разгромить. Но, видно, он спешил занять город и не очень считался с отступавшим потоком наших войск. Или мы ему не были помехой? Наша рота, да и бригада в целом были каплей в море, и что значила эта капля? А она цеплялась за какой-то участок, противостояла вместе с себе подобными штурмующему валу.

Сколько можно отступать? «Плановый» отход? И в начале войны отступали целые армии, а когда попадали в окружение — теряли способность к сражению и в большинстве своем сдавались в плен с оружием, техникой, продовольствием. Вполне еще боеспособные части и соединения погибали. Если все эти отступающие войска попадут в окружение, то они будут уничтожены, ибо разрозненные не в состоянии будут оказывать сопротивление. Наше командование, должно быть, это понимает. Может, вернее было бы эти войска повернуть против врага. Смерть в бою, а не гибель в плену, облегчила бы действия войск, которые придут нам на смену. Врага можно бить, в чем убедились у разъезда. Командованию виднее. Не с моего положения оценивать обстановку, но отступление уже не воспринимается. Пора брать инициативу в свои руки. Иначе — крах всему. Трудно даже представить, что нас ждет.