Книга Танкисты атомной войны - Георгий Савицкий

И только масштабность научно-исследовательской программы позволяла смирить бешеный и властный нрав сына Отца народов.

Все переменилось, когда в далеком от линии фронта с гитлеровской Германией полигоне под Семипалатинском был выполнен первый сброс атомной бомбы РДС-1. Его выполнил экипаж бомбардировщика «Ту-4» под командованием гвардии полковника Василия Иосифовича Сталина.

Масштаб взрыва ядерной бомбы, ее колоссальная мощь произвели огромное впечатление на темпераментного летчика. Пьянки-гулянки и любовные «блицкриги» ушли в прошлое безвозвратно. Теперь атомная мощь поселилась в сердце сына Иосифа Сталина.

Дело для него пошло веселее, когда началось освоение новейшего реактивного «Ил-28». Все в нем было новым и интересным. Поражала скорость, невиданная ранее для фронтового бомбардировщика, разнообразие сложнейших радио-навигационных приборов, мощное вооружение и отличная маневренность. Именно эта уникальная машина, созданная с молниеносной быстротой в конструкторском бюро знаменитого «отца Летающего танка», и должна была стать носителем тактического ядерного оружия. А испытать ее предстояло в бою.

Однажды гвардии полковник Сталин приехал к отцу в Кремль.

– Здравствуй. Я буду летать только на «Ил двадцать восьмом»! – с порога заявил Василий.

– Ну, хоть поздоровался с отцом… И то хорошо, – неторопливо протянул руку всесильный хозяин кабинета. – Присаживайтесь, товарищ гвардии полковник.

Василий присел в кресло, снял фуражку и пригладил иссиня-черные волосы.

– Я смотрю, Васька-красный, нашел ты себе занятие по сердцу, что скажешь?

– Так точно, отец. Стремительность реактивного фронтового бомбардировщика, мощь атомной бомбы… Это как раз по мне.

– А… – Сталин-старший выразительно щелкнул по шее.

– Ни в коем случае! Я и так доставил тебе кучу хлопот с той злосчастной рыбалкой. Гвардеец хренов… Ты знаешь, только сейчас до меня начинает доходить, каким я был дураком. Это не покаяние – просто за все время, проведенное в Семипалатинске, я многое осознал и переосмыслил. И водка мне теперь ни к чему. Я ведь не «завязал», как это говорится. Просто – на кой мне выпивка, когда есть такое… Когда в твоих руках – абсолютная власть!

– Да, Лаврентий Павлович был прав относительно тебя, – задумчиво сказал отец, раскуривая трубку. По кабинету поплыл знакомый аромат «Герцеговины Флор».

– Так это он, хитрый лис!

– Конечно, – совсем тепло, по-отечески улыбнулся хозяин кабинета. – Ведь и атомная программа, и развитие реактивной техники тоже в его ведении.

– Что ж, передай дяде Лаврентию, его «атомно-педагогический» эксперимент удался на славу!

– Видишь, сын, только атомной энергии удалось обуздать твой темперамент. Это не жену у Романа Кармена увести… – Иосиф Виссарионович выпустил клуб ароматного дыма из трубки. Еще секунду назад теплые его глаза в тонкой сеточке морщин смотрели на сына встревоженно. – Летаешь по-прежнему, без парашюта?

– Так надо, отец, – неожиданно мягко ответил Василий. – Не хочу, чтобы из-за меня ты менял плененного Манштейна, Паттона или Монтгомери.

* * *

– Я «Сокол», прием. На боевом – цель вижу. Штурман?

– Сброс!

– Есть сброс!

Из полуоткрытого боевого отсека «Ил-28» вываливается тяжеленная, почти шарообразная бомба с большими перьями хвостового стабилизатора.

– Отворот, опустить очки, закрыть шторки остекления кабин. Я «Сокол», прием.

– Вас понял, бомбы сброшены, отворот.

Четверка реактивных советских бомбардировщиков выполнила крутой вираж, ложась на обратный курс. На всех четырех машинах остекление кабин штурмана, летчика и кормового стрелка-радиста плотно зашторено, на лицах экипажей – пузырчатые, непроницаемо-черные очки.

Позади гигантскими семенами одуванчика качаются на парашютах четыре пузатые авиабомбы весом в две с половиной тонны. Зажатый в мгновенно вспотевшей ладони штурмана секундомер отщелкивает секунды вечности.

* * *

«Ядрены бомбы» активированы еще на земле. Перед подвеской их в бомбоотсеки командир Особого бомбардировочного полка Василий Сталин вместе с совершенно штатским инженером подошли к каждому «изделию», вставили и синхронно повернули ключи активации. Электрические цепи четырех «спецбоеприпасов» замкнуты. Предохранители – сняты.

Теперь оставалось только взлететь и доставить РДС-1 по назначению…

* * *

Ярчайшая белая вспышка затапливает небо до горизонта. Это даже не пламя – чистая энергия, в ее первозданном виде! Но так длилось только несколько сотых долей секунды. На смену ей пришел раскаленный плазменный шар, да не один, а целых четыре. Произошел не просто ядерный взрыв – в результате почти одновременного подрыва «спецбоеприпасов» возник эффект сложения импульсов ударных волн, многократно усиливая их.

Кипящая плазма температурой более двух тысяч градусов клокотала над гитлеровским укрепрайоном!

Над чудовищным огненным шаром возникла радиальная «корона». А по земле прокатилась тектоническая волна, раскалывающая сверхплотный фортификационный бетон. В подножии одной из монументальных зенитных башен «Flakturm» сдетонировал боекомплект. Она вся взлетела на воздух, разрушившись до основания.

Огромный ядерный гриб вздымался сотнями тонн радиоактивного дыма и пепла выше стратосферы, а тысячетонные молоты ударных волн продолжали крошить все на своем пути.

* * *

Самолет ощутимо тряхнуло. Штурман, гвардии майор Березин выключил секундомер.

– Порядок! Стрелок-радист, Коля, передавай на базу: задание выполнено, я – «Сокол». Да, и можете снять защитные очки. Шторки открыть.

– Выполняю, товарищ командир.

– Командир, створки бомболюков закрыты, – сообщил штурман. Он повернул голову, взгляд уцепился за две точки, идущие под облаками. Они быстро вытянулись в силуэты с характерными утолщениями в крыльях. – Командир, слева на пересечку – пара. По-моему, «Мессершмитты-262».

– Понял тебя. Стрелок?

– Готов.

– Я «Сокол», вижу истребители противника, идут слева, наперерез. Приготовиться к отражению атаки. Как поняли меня, прием? – скороговоркой выпалил в эфир Василий Сталин, отклоняя ручку управления самолетом от себя.

– Вас понял, готовы к встрече.

– Я «Второй», снизу еще две пары, наблюдаю дымные шлейфы от работающих реактивных двигателей.

– Принял, прием. Это, скорее всего, «Кометы».

Воздушный бой самолетов молодой реактивной эры, как правило, быстротечен и в известной степени – прямолинеен. Высший пилотаж виражей и мертвых петель на время отложен в сторону. Ныне схватка в небе напоминает дуэль, где у противников после стремительного сближения только одна попытка поразить скоростную цель. Вот и сейчас стрелок-радист в кормовой кабине советского бомбардировщика только и успел выкрикнуть: