Книга Константин Великий - Аркадий Малер

Но ошибка Аврелиана была в том, что культ Гелиогабала, как и любого другого бога-солнца, был рядоположен всем остальным языческим культам и не имел за собой никакого философско-метафизического обоснования. Между прочим, вспомним, что самым популярным языческим культом в римской армии того времени был культ солнечного бога Митры Непобедимого, и в этом смысле вполне можно сказать, что накануне победы христианства в Римской империи конкурировали два солярных бога — солярный бог арийского происхождения Митра и солярный бог семитского происхождения Гелиогабал. Гипотетически, если бы неоплатоники III века осознали этот общественный «заказ» на «солярный монотеизм», они вполне могли бы обеспечить его необходимой и относительно непротиворечивой метафизической системой, в которой нашлось бы место и для интеллектуальной элиты, созерцающей безличное световое Единое, и для военно-политического сословия, поклоняющегося более милитаристскому образу бога-солнца, и для простого народа, которому бы объяснили, что все его фольклорные боги никуда не делись, но они лишь определенные «ипостаси» бога-солнца. И можно быть уверенным, что такие проекты существовали, — во всяком случае, то, что мы наблюдаем в Платоновской Академии начиная с Порфирия, вполне похоже на такие попытки. Но какими бы стройными и красивыми ни казались подобные проекты их собственным авторам, все они упирались в неизбежную искусственность и натянутость любого подобного синтеза. Мир античного язычества представлял собой хаос, и сколько бы ни складывать элементы этого хаоса в единую доктрину, она неизбежно распадается на свои слагаемые.

Стремясь утихомирить все религиозные общества, Аврелий даже дошел до того, что поддержал Церковь в деле имущественного спора в городе Антиохии в 272 году, где низложенный за еретические взгляды епископ Павел Самосатский, которого мы еще вспомним, не отдавал свой храм и дом новому епископу, а император стал играть не на раскол Церкви, а на усмирение и решил этот конфликт в пользу законного епископа. Между тем навязывание нового культа требовало жертв, и в 275 году Аврелиан объявил преследование христиан, но не успел развернуть настоящий террор, потому что вскоре был убит заговорщиками. Из погибших в гонения Аврелиана можно вспомнить подвижника Маманта (+275), прославившегося тем, что натравливаемые на него дикие звери не трогали его, как это уже было и с другими мучениками, за что один языческий жрец заколол его ритуальным трезубцем. В периоды гонений на Церковь языческие вожди чувствовали себя весьма вольготно, потому гораздо больше были заинтересованы в исчезновении христианства, чем сами императоры.

После убийства Аврелиана и связанного с этим замешательства в Сенате легионеры провозгласили императором успешного полководца Проба (правил в 275–282 гг.), довершившего собирание римских территорий и направившего свои легионы на земледельческие и строительные работы, во-первых, потому, что экономику Империи надо было восстанавливать после многолетнего хаоса, а во-вторых, потому, что считал безделье армии в мирное время опасно и по-своему был прав, если вспомнить политическую роль легионеров в III веке, фактически ставших основным источником реальной власти. Но его метод канализации армейской энергии получил обратный эффект, и недовольные легионеры убили его, когда он приказал им рыть водоемы для осушения болот в Паннонии.

Войска признали своим императором префекта претория по имени Кар (сентябрь 282 — июль 283), который тут же назначил себе в преемники сыновей Карина и Нумериана и вместе с последним сыном организовал победоносный поход в Персию, перешел реку Тигр и вдруг был убит молнией.

Сенат признал его наследников императорами, причем Карин по повелению отца уже правил западной частью, а Нумериану оставалась восточная.

Когда Нумериан возвращался из Персии, у него сильно заболели глаза, и он остановился на берегу Босфора, в Халкидоне, где его тайно убил собственный тесть, префект претория Аррий Апт, очередной охотник за императорской властью, скрывавший труп зятя от охраны. Но подлость Апта была раскрыта, и легионеры провозгласили новым императора Диокла, наместника Мезии (район нижнего Дуная), который в знак своей справедливости убил мечом схваченного Апта.

Поселившийся в Риме Карин не признал в Диокле своего коллегу, и они отправились на войну друг с другом и встретились в балканской стране Мезии (нижний Дунай) при Марге, где Карин был разбит войсками Диокла. Надо сказать, что Карин был совсем не популярен в армии, поскольку все свое время в Риме проводил в разврате и издевательстве над подданными, в частности, отнимал у них жен и почему-то думал, что это непотребство будет продолжаться вечно.

История римской власти от Максимина Фракийца до Диокла называется эпохой «солдатских императоров» (235–284 гг.), а иначе тем самым «кризисом III века», обнажившим варварскую во всех смыслах этого слова сущность государственной системы, основанной на произволе карательного аппарата, а не на общеобязательных законах и нравственных традициях. Как и все части общества, Церковь была одной из жертв этого произвола, но вместе с этим его победительницей, потому что люди, осознающие невозможность такого правопорядка для человеческого существования, все больше обращались именно к христианству.

С концом III века мучения христиан не закончились — их ожидал новый этап выживания и сопротивления, но на сей раз последний.

18. Основание тетрархии

Начиная с Клавдия II Готского, то есть с 268 года, все римские императоры по происхождению были иллирийцами, хотя и не были связаны родственными узами, почему их собирательно называют «иллирийской династией». Иллирия — это территория Западных Балкан, омываемая Адриатическим морем, то есть непосредственный сосед Греции и Италии, где-то даже посредник между ними, а потому сами иллирийцы воспринимались как варвары, наиболее близкие к цивилизованному миру. Правда, необходимо учитывать, что к концу III века, когда уже все свободное население Римской империи выросло в осознании себя римскими гражданами, а на римском престоле успели побывать варвары со всех континентов, само понятие «варварства» существенно размывалось, а равным образом и само представление об истинно римской идентичности. Поэтому то, что еще сто лет назад было невозможно себе представить, теперь было в порядке вещей, как, например, многолетняя череда иллирийцев в качестве «гарантов римской государственности». Иллирийцем был и Диокл, при восшествии на престол сменивший свое имя на подобающее римскому императору — Гай Аврелий Виктор Диоклетиан (правил в 384–305 гг.), и хотя многие воспринимали его как очередного временщика, он продержался у власти более двадцати лет и даже ушел по собственной воле, проживя еще восемь. Подобных рекордов Империя не знала со времен Антонинов, после которых большинство императоров правило не более трех лет, а меньшинство не более шести. Забегая вперед, можно сразу сказать, что Диоклетиан был одним из самых талантливых и одновременно умных правителей Империи за всю ее историю, но при этом весьма противоречивым в своих действиях, вплоть до того, что, имея все шансы остаться в памяти Церкви как настоящий, Богом данный царь, он дискредитировал свое имя чудовищными и практически ничем не объяснимыми гонениями на христиан.