Книга Эхо первой любви - Мария Воронова

Помню, мы разговорились. К моему удивлению, она оказалась интеллигентной и превосходно воспитанной женщиной, чего никак нельзя было предположить, глядя на ее платье и прическу. Она рассказывала о театральной премьере, на которой ей посчастливилось побывать, причем интересно, без всякого снобизма, уделяя внимание трактовке пьесы, а не тому, кто там был и с кем она общалась в антракте. А я тем временем исподволь проследила за ее генералом, красивым сочным мужиком, и обнаружила, что когда он смотрел на жену, в его взгляде явно читались не только привычная супружеская нежность, но и чисто мужской интерес.

В нашем обществе, где стройность возведена чуть ли не в культ, жене лучше изменить мужу, чем растолстеть. В первом случае больше шансов сохранить брак. А тут вдруг человек не только прощает свою половину, превратившуюся уже в три четверти, а то и в семь восьмых, но и тупо хочет ее, такую как есть, со всеми телесами. Что-то здесь не так.

И я продолжала наблюдать, надеясь, что черт промелькнет в окнах красивого фасада супружеского благоденствия. Внутренние демоны всегда покажут хоть краешек хвоста, когда думают, что на них никто не смотрит. Но ничего я не увидела ни тогда, ни потом, когда приезжала к ним в гости вместе с детьми.

Кстати, о детях. Многие дамы, еще не дочитав до этого места, уже, наверное, подумали, какая я плохая мать. Как я смею чувствовать себя несчастной, если у меня трое прекрасных детей! Как смею утверждать, что только в благотворительности я ощущала себя самой собой, когда должна бы раствориться в детях!

Все так. Детей своих я очень люблю, и нет такого, чего бы я для них не сделала. Но все же, рожая ребенка, ты создаешь новую жизнь, а не передаешь свою по эстафете. Мне кажется, что мать, растворяясь в детях, чаще отравляет им кровь, чем наоборот.

Я узнала счастье материнства, но совсем не так, как мечтала. Оскорбленная, порабощенная рабыня рожала наследников для своего повелителя, вот и все. А мне хотелось иначе, особенно в первый раз. Пусть бы не в элитной клинике с вышколенным персоналом, а в затрапезном роддоме, где санитарки гремят ведрами и матерятся, шлепая половую тряпку тебе под ноги, а врачи хамят и неприкрыто радуются, что ты такая красивая женщина, а сейчас вот орешь и стонешь, как самая простая баба. Пусть бы так, но муж волновался и бегал под окнами, не обращая внимания на промокшие ботинки.

Мой муж ни разу не был рядом. Он только оплачивал счета из клиники и даже не приезжал забирать меня домой. Всегда у него находились дела поважнее. А дома выяснялось, что проблема не в делах, а в том, что у него больше нет ко мне доверия. А раз доверия нет, то и церемониться со мной нечего. Наоборот, надо меня наказывать постоянно, чтобы я поняла – каково это, жить без доверия.

В эту ловушку попадают многие женщины, и выбраться из нее очень сложно, особенно если у вас сострадательная душа и проблемы с самооценкой (обычно это идет в комплекте). С вами поступают плохо, вы пытаетесь сообщить обидчику о своем недовольстве и тут же узнаете, что сами виноваты. Вы поставили человека в такие рамки, что он просто не мог иначе с вами поступить. И вы верите, потому что «сама виновата» – это для вас уже кодовое слово, услышав которое вы мгновенно впадаете в транс самоистязания, спасибо вашим родителям за формирование условного рефлекса.

Вы стреляете, но поворачиваете ружье не тем концом к себе…

Но раны не болят меньше от того, что вы сами их себе наносите.

Жизнь проходит, и желания меркнут. Страстные мечты о любви тускнеют и превращаются в глухую тоску, наверное, именно это имеют в виду люди, когда, утешая, бормочут: «Все будет хорошо». Нет, это не хорошо. Просто не так остро. И в конце концов привыкаешь быть несчастной и находишь какие-то интересные занятия, точнее, уговариваешь себя, что тебе интересно, а дело важно.

Не было никакой необходимости проводить ревизию своим финансам – Фрида и так точно помнила, сколько денег у нее есть. На хорошее свадебное платье не хватало, а на дешевые подделки было противно даже смотреть, и Фрида решила купить что-нибудь практичное, такое, чтобы и замуж выйти не стыдно, и потом спокойно носить в театр или в гости. До нее вдруг дошло, что она совсем скоро станет женой целого подполковника и должна отставить свои хипстерские замашки. Не то чтобы она стала сомневаться в своем чувстве стиля, просто с замужеством она перейдет на другой уровень, даже в другой социальный слой, пусть это и звучит по-снобски, но не перестает быть фактом.

Есть старое выражение: «Жена – витрина семьи». Допустим, она наденет свою любимую курточку в стиле пэчворк, пеструю вязаную шапку и митенки. Сунет ноги в солдатские ботинки, на плечо вздернет рюкзачок с кельтским узором и отправится с мужем на прогулку. А навстречу им попадется Славин начальник, увидит ее – и что подумает? Что Слава – вольнодумец, а может, даже либерал, раз взял в жены духовно богатое и самобытное чучело. Ладно, взял, но почему не перевоспитал? Почему позволяет жене рассекать в подобном эпатаже? Стало быть, он не только думает непонятно о чем, но еще и строить людей не умеет. Нет, не стоит его дальше двигать по службе, мало ли что.

Резко поменять имидж пока было не на что, и Фрида выбирала самые консервативные варианты из того, что есть, плюс другая прическа. Раньше она предпочитала косу-колосок и заплетала ее так, чтобы пышные волосы ореолом лежали вокруг головы, а теперь стала убирать их в тугой узел на затылке.

Она присмотрела вполне приличный костюмчик вместо свадебного платья и ждала только премии, чтобы его купить. Конечно, жаль расставаться с мечтой об идеальной невесте, которую Фрида втайне лелеяла с самого раннего детства, но надо смотреть в глаза реальности и соблюдать традиции. Слава дал бы ей любую сумму на платье, но это неприемлемо, а может быть, даже плохая примета.

Спасение пришло неожиданно. Слава отгулял отпуск, поэтому в медовый месяц ехать никуда не мог, а откладывать свадьбу до следующего его отпуска обоим казалось глупостью. Он сказал, что обязательно представится маме в Штатах, но в любом случае сам оплатит поездку. Мария Львовна немного огорчилась и немедленно перевела дочери огромную сумму. Зная свою Фриду, она отослала деньги Славиной матери, чтобы, во-первых, средства были именно потрачены, а не заныканы на черный день и возвращены отправителю под каким-нибудь нелепым предлогом, а во-вторых, чтобы таки на платье, а не на почтовый мешок со штемпелями, к которым девочка почему-то питает слабость.

Поскольку жениху видеть платье до свадьбы – плохая примета, Фрида на всякий случай ничего не сказала Славе и в свой свободный день поехала на маршрутке в город, чтобы выбрать платье вместе с Ксенией Алексеевной, Славиной мамой.

Они встретились в большом торговом центре и первым делом отправились пить кофе, чтобы как следует подготовиться к предстоящей покупке.

– Спасибо, что вы согласились пойти со мной, – вздохнула Фрида, разбивая густую пенку на своем капучино и с досадой думая, что настоящие дамы элегантно пьют эспрессо из крошечных чашечек, – я сама не смогла бы выбрать такое платье, чтобы понравилось Славе.