Книга Сталин против партии. Разгадка гибели вождя - Александр Костин

После столь откровенного призыва превратить выборную кампанию в «охоту на ведьм» не стал удивительным ход четвертой сессии ЦИК СССР седьмого созыва, открывшейся 7 июля 1937 года. На сессии, как и на Пленуме ЦК с докладом о проекте «Положения о выборах в Верховный Совет СССР» выступил Я.А. Яковлев, повторивший все то, что было им доложено на Пленуме. Прения по докладу Яковлева были своеобразными. Все без исключения выступавшие в прениях, дружно игнорировали суть доклада. Говорили о чем угодно, только не о главной проблеме — альтернативности выборов, но больше всего напирали на угрозы, исходящие якобы от «врагов народа». В этом отношении характерным является выступление вице-президента АН УССР А.Г. Шлихтера, в прошлом видного государственного деятеля, занимавшего посты наркома продовольствия РСФСР и УССР, наркомзема УССР, который с трибуны сессии призывал к пролитию крови:

«Врагам народа, — запугивал он собравшихся в зале, — удалось проникнуть на ответственнейшие участки нашей работы. Мы не сумели разоблачить своевременно всех этих мерзавцев, японо-германских шпионов, диверсантов, троцкистов и прочую сволочь… Такие преступления, как измена Родине, нарушение присяги, переход на сторону врага, — все эти преступления могли бы быть предупреждены своевременно, если бы революционная бдительность была на должной высоте…. Никакой пощады врагам народа!»[61]

Столь же откровенно призывал к борьбе «с предателями Родины, врагами народа — троцкистами, бухаринцами и иными двурушниками» многолетний лидер комсомольцев А.В. Косарев. И так все три дня работы высшего законодательного органа страны.

На третий день работы сессия ЦИК СССР единогласно утвердила «Положение о выборах в Верховный Совет СССР». Новая избирательная система, включая альтернативность, стала законом. Однако массовые репрессии, начавшиеся в те самые дни, сразу превратили его в ничего не значащий листок бумаги.

Таким образом, набиравший обороты маховик «большого террора» бумерангом отлетел и попал в зачинщика «малого террора», высветив страшную истину, что в стране постепенно разгорается гражданская война.

Малочисленная команда Сталина, пользуясь служебным положением, отстреливала ряды сторонников коллегиальности. Ну а те в ответ принялись уничтожать потенциальную опору Сталина на грядущих выборах — крестьян, интеллигенцию, недобитых в первую Гражданскую «бывших». Кошмар усугублялся тем, что люди просто не понимали, что творится вокруг, и, следовательно, не знали, как положить конец вакханалии репрессий. Гражданская война протекала в жуткой, извращенной форме. На улицах городов и сел не гремела ружейная пальба, не грохотали пушки, не мчалась конница и не сражалась пехота. Кому пасть смертью храбрых, а кому жить дальше, решалось не в чистом поле, а в тиши кабинетов. Сегодня генсек, посовещавшись с Молотовым, Ворошиловым, Калининым, Кагановичем, Ждановым, отправлял Ежову перечень именитых большевиков, подлежащих ликвидации. Завтра какой-нибудь секретарь губкома подписывался под списком тысяч нелояльных ВКП(б) обывателей, которых тройка немедленно повелевала либо отвезти в лес и расстрелять, либо стереть в лагерную пыль.

Что примечательно, НКВД устроился в этой войне очень удобно, работая и на наших, и на ваших. Кого прикажет высшее или среднее партийное начальство, не важно, героя революции или обыкновенного трудягу, из того чекисты и выбьют самооговор, после чего прикончат. Похоже, Н. И. Ежову понравилась роль слуги двух господ. Он с готовностью исполнял волю непосредственного хозяина — Сталина. Но с не меньшим энтузиазмом лимитировал число жертв по краям, областям, союзным и автономным республикам, откликаясь на ходатайства обкомов, крайкомов и национальных ЦК. Ежов явно переусердствовал. Сталин подобной гибкости не простит и избавится от такого горе-помощника при первой же возможности.

Естественно, в данной обстановке, обстановке скрытой гражданской войны ни о каких альтернативных выборах в парламент не могло быть и речи. Кто же согласится в том или ином округе противопоставлять себя верному ленинцу, рискуя тут же угодить в разряд подозрительных, с неминуемым в перспективе препровождением в тюремную камеру?! Ясно, что никто.

Что мог сделать Сталин в условиях разразившейся катастрофы? Ничего. Принять новые правила игры и мстить тем, кто сорвал первую попытку упразднения коллегиальной системы. Вот и полетели головы членов ЦК ВКП(б) одна за другой. Варейкиса, Криницкого, Семенова, Гикало (тех, кто испрашивал аудиенции 1 и 2 июля 1937 года) в первую очередь. Однако до середины октября 1937 года генсек не терял надежды организовать в декабре альтернативные выборы. Я.А. Яковлев в конце августа внес на рассмотрение Политбюро образцы бюллетеней и протоколов голосований, изготовленные из расчета участия в выборах по каждому округу нескольких кандидатов в депутаты. Члены Политбюро завизировали их. Далее им надлежало пройти сито Пленума ЦК, намеченного на октябрь.

Смирился Сталин с поражением 10 октября 1937 года на заседании Политбюро. Вечером, после четырехчасового совещания с Андреевым, Ворошиловым, Кагановичем, Калининым, Косиором, Микояном, Молотовым, Чубарем, Ждановым, Ежовым, Мехлисом, Стецким, Яковлевым и Горкиным, он отступил, согласился с необязательностью наличия в бюллетене «параллельных кандидатов». Через сутки, 11–12 октября, на Пленуме поредевший более чем на треть ЦК ВКП(б) праздновал победу: выборы, назначенные им на 12 декабря 1937 года, пройдут под жестким контролем партийных организаций; Верховный Совет СССР, как и ЦИК СССР, будет декоративной структурой. Совнарком СССР во главе с Председателем в принципе тоже. Политбюро — коллегия — останется, как и раньше, высшей правящей инстанцией Союза Советских Социалистических Республик. Что ж, ни расстрелы, ни истязания, ни страдания близких так и не поколебали преданности героев Октября и Гражданской войны главной идее революции — никогда не возвращаться к монархической системе управления Республикой Советов.

Глава 5

ВТОРАЯ ПОПЫТКА И.В. СТАЛИНА ЛИКВИДИРОВАТЬ СИСТЕМУ КОЛЛЕКТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ СТРАНОЙ

Итак, попытка Сталина через альтернативные выборы депутатов Верховного Совета СССР укротить монстра коллегиального руководства страной потерпела фиаско. Сталин понял, что никакие репрессии не сломят железной воли большевиков, размах политических репрессий превзошел все его планы, и угроза выхода их из-под контроля вынудила его отступить.

В январе 1938 года на очередном Пленуме ЦК Сталин попытался уменьшить размах творившегося в регионах произвола. Постановление, принятое членами ЦК, осуждавшее «карьеристов-коммунистов» (читай: секретарей обкомов и крайкомов), старавшихся «перестраховаться при помощи репрессий против членов партии», потребовало прекратить практику преследования рядовых членов ВКП(б) по первому навету. При этом чистка партийной элиты продолжалась. Генсек намеревался истребить всю ленинскую гвардию, уверовавшую в коллективизм, ради чего был устроен третий судебный процесс — Бухарина, Рыкова и иже с ними в марте 1938 года. Однако, как только НКВД исполнила в основном поставленную задачу, 17 ноября 1938 года наркомату постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) запретили «массовые операции по арестам и выселению», судебные тройки ликвидировали, следователей обязали соблюдать нормы уголовно-процессуального кодекса. Через неделю, 24 ноября, Политбюро уволило Ежова с поста наркома внутренних дел, 28 ноября назначив вместо него Л.П. Берия. Наконец, 1 декабря 1938 года Политбюро выпустило второе за месяц постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б), касающееся НКВД, «О порядке согласования арестов», которым практически гарантировало неприкосновенность лицам, занимающим высокие должности в Совнаркомах, в законодательных палатах СССР и республик, в РККА и ВМФ, ибо отныне без санкции высшего руководства (фактически И.В. Сталина) наркомат не имел права трогать никого из государственных чиновников среднего и высшего звена. Взамен высшее руководство, то есть Сталин, желало от подопечных немного — лояльности и профессионализма[62].