Книга Мирабо - Рене де Кастр

По меньшей мере, такие печальные и смешные истории рассказывает Мирабо Софи, чтобы поддержать ее страсть к нему, а заодно помучить.

Всё это лишь последствия заключения, характерные для взрывного темперамента. Можно найти и еще одно оправдание: поведение графини де Мирабо в те годы, когда ее муж был узником короны.

VI

На Эмили де Мирабо, несомненно, лежит ответственность за злоключения ее мужа, и ее виновность выходит далеко за рамки частной жизни: последствия неладов в семье сказались на судьбе Франции. Если бы поведение мадемуазель де Мариньян было безупречным, если бы она хоть немного любила человека, которому легко позволила себя скомпрометировать, возможно, результаты политических размышлений Мирабо были бы явлены отчизне десятью годами раньше. Поскольку он был одним из очень немногих соотечественников, которые знали, какие следует предпринять реформы, можно представить, какую бы он сделал карьеру. Меж тем несправедливость помешала свершиться его истинной судьбе, заключавшейся в том, чтобы спасти тысячелетнюю монархию, обратив ее к реальной жизни.

Чтобы почуять нарождающийся гений, нужна исключительная душа; Эмили же была лишь пошлой провинциалкой, единственной целью которой было бороться со скукой методами, доступными ее ограниченному уму. Ежедневное общение с исключительным человеком было слишком тяжелым испытанием для двадцатилетней девушки, жизнь которой состояла из приемов, празднеств, мелких сплетен. Мирабо на какое-то время позабавил ее своей неукротимостью, а потом оттолкнул самой глубиной своего ума. Первый подвернувшийся фат заставил ее изменить ему, и хуже всего то, что она извлекла выгоду из своего грехопадения, поскольку побочным его следствием было заключение Оноре Габриэля в замок Иф.

Действуя в интересах внука, Друг людей оставил тогда невестку в Биньоне, а потом отвез в Париж, подготовив для нее особняк на улице Сены. Он был решительно против развода, который позволил бы графине де Мирабо свободно распоряжаться своим состоянием. Эти темные соображения оказались правильными, поскольку вдовая госпожа де Мариньян умерла, пока Мирабо находился в форте Жу, и госпожа де Мирабо разом стала обладательницей 60 тысяч ливров, полагавшихся ей после смерти бабки. Этой наличности хватило бы на покрытие долгов, если уломать ростовщиков. К несчастью, в то же время состоялось бегство Софи де Монье и была написана записка Мирабо в пользу матери, ведущей процесс о разводе. Как мы помним, по такому случаю маркиз де Мирабо примирился с маркизом де Мариньяном, и они объединили свои усилия, чтобы Оноре Габриэля, находившегося тогда в Дижоне, перевели в Дуллен.

Когда тайный приказ был получен, а заключение Мирабо, по мнению истцов, должно было стать бессрочным, отец и тесть подписали договор, чтобы уладить судьбу супруги и ребенка: маленький Виктор де Мирабо должен был остаться в Маноске у Гассо, а Эмили была вольна отправиться к отцу в Экс, что она и сделала не колеблясь.

Эмили торжествовала: она могла выставить себя мученицей, которую надо жалеть; к тому же она могла унижать мужа, которого не смогла понять, и не отказывала себе в этом. Не удовлетворясь сей низкой местью, она дала удовлетворение инстинкту, унаследованному от всех своих предков, законных и незаконных, — жажде наслаждений.

Не будучи красавицей, Эмили была молода, свежа, довольно привлекательна. Разлучившись с мужем, она вновь обрела статус самой богатой наследницы Прованса и охотно позволяла за собой ухаживать даже тем, чьи предложения о браке в свое время отвергла.

Увеселения обрели новую столицу: граф де Вальбель прежде времени одряхлел, расплатившись тем самым за невоздержанность в наслаждениях; сборища в Турве обратились в воспоминание; эстафету принял замок Толоне, вотчина Галифе. Замок находился в одном лье от Экс-ан-Прованса, в зеленой долине у подножия скалистой горы Сен-Виктуар. Веком позже здесь обычно пристраивался с мольбертом Сезанн.

Галифе, плантаторы из Сан-Доминго, в несколько лет сколотили состояние достаточное, чтобы заправлять местной жизнью. Граф де Галифе только что потерял жену и тяжело переносил вдовство. Это был тридцатилетний мужчина, бывший мушкетер, отправленный в отставку в чине бригадного генерала графом Сен-Жерменом. Он не имел другого занятия, кроме как тратить самым приятным образом свои пятьсот тысяч ливров ренты. Поскольку он интересовался литературой и страстно любил театр, то построил зал для спектаклей, а в роскоши силился превзойти графа де Вальбеля. Новому двору не хватало только королевы. Эмили появилась в нужный момент, завладела короной и стала повелевать.

Она не была официальной любовницей господина де Галифе — просто распорядительницей празднеств. Обладая даром к пению и игре на сцене, Эмили была одновременно импресарио и примадонной театра Толоне. Успеха «комедиантки», заслуженного несомненными способностями, хватило, чтобы удовлетворить потребности этой посредственной души.

Можно бесконечно укорять брошенную супругу, ведь имя ее мужа было у всех на устах. Похоже, что Эмили строила далеко идущие планы женить на себе Галифе, добившись развода. Они были нарушены одним обстоятельством: летом 1778 года заболел маленький Виктор де Мирабо. Получив извещение от Бальи, Эмили отправилась к сыну в Маноск; местный врач заверил ее, что большой опасности нет, и она тут же вернулась обратно.

8 октября 1778 года, когда Виктору исполнилось пять лет, Эмили поднялась на подмостки Толоне. В тот день она устроила большой праздник и созвала всю прованскую элиту. В то время как графиня де Мирабо срывала аплодисменты зрителей, в дверь театра постучал гонец: маленький Виктор только что в судорогах скончался.

Какой бы циничной ни была Эмили, эта новость, сообщенная при таких обстоятельствах, ее потрясла; она упала в обморок прямо на сцене, вызвав возмущенный ропот, а очнувшись, поспешила вернуться в замок Мирабо. Впрочем, прежде чем отправиться в этот дом, полный воспоминаний, Эмили написала отцу и свекру, сообщив им о смерти ребенка. Соответствующими случаю словами она выражала свою искреннюю боль, но ни словом не упомянула о муже.

Встал вопрос о поездке к Другу людей в Биньон; смерть маркиза де Вальбеля заставила отказаться от этих планов; после похорон в Турве беззаботная Эмили вернулась в Экс, потом в Толоне.

Однако узнику Венсенского замка следовало сообщить о том, что его сын умер, и рассказать, при каких обстоятельствах. Поползли слухи об отравлении. Побочные родственники Мариньянов были заинтересованы в том, чтобы Эмили осталась без потомства; молва со значением называла их имена.

Удар был тяжел. Если Мирабо когда и чувствовал отвращение к жизни, то именно в тот момент. Несколько недель он был на грани отчаяния и готов к смерти; сжег кучу личных бумаг, написал письма в форме завещания и передал их Буше, наконец, известил Софи, умоляя ее выжить и вырастить их дочь.

Софи ответила: «О друг мой, значит, у нас больше нет нашего дитя, ведь я считала твоего сына своим!» Читая эти строчки, Мирабо растрогался и написал матери, рекомендуя ей незаконную невестку; в этом письме он нежно называл «мамой» маркизу де Мирабо, безумствам которой был обязан доброй частью своих злоключений.