Книга Тайна трагедии 22 июня 1941 года - Бореслав Скляревский

Уже в 20:00 часов 21 июня 1941 года Сталин, Молотов, Тимошенко и Жуков вскрывали особо секретные пакеты из ГРУ с грозной надписью: «Только адресату. Сотрудникам аппарата не вскрывать». В пакете лежало спецсообщение, составленное по последним данным «ХВЦ».

Тут же Сталин приказал отправить Директиву № 1 о приведении всех войск западных приграничных округов в полную боевую готовность и занятии оборонительных рубежей согласно оперативного плана развертывания и сосредоточения воинских соединений. Это был повторный приказ, первый приказ Сталина по этому поводу был от 18 июня 1941 года, как указано выше.

Давая позднее оценку того, как выполнялся приказ главы Правительства СССР И. В. Сталина, Главный маршал авиации А. Е. Голованов с исключительной прямолинейностью правдивого человека сказал: «Это, знаешь что, за одно место нужно подвесить за такие вещи». Все дело в том, что Тимошенко и Жуков умудрились провозиться с Директивой № 1 почти до 1:00 часа ночи 22 июня 1941 года, и пока она дошла до командующих западных округов, пройдя все стадии при передаче важнейшего сверхсекретного документа было уже 4:30 часов утра 22 июня 1941 года. Война уже началась.

Но главное даже не в этом. Еще рано утром 21 июня, уже точно зная, что до начала войны остается менее суток, Тимошенко и Жуков даже не «пошевелились» по поводу того, что необходимо передать в войска приграничных округов инструкцию к Директиве № 1, как действовать в случае нападения врага, или проконтролировать командующих приграничных округов как была выполнена Директива № 1 от 18 июня 1941 года о приведении всех войск в полную боевую готовность, тем более, что и она также была инициирована и санкционирована лично главой Правительства СССР И. В. Сталиным. /45/.

Именно так в действительности развивались события, так начиналась война. Но откуда же взялась вся эта ложь, все эти мифы и фальшивки о первых днях войны, о бездействии и растерянности Сталина, ну и, конечно же, о сталинских «ошибках», которые привели к тяжелым поражениям РККА в первые дни и месяцы войны.

В 1953 году после смерти Сталина, а затем в 1956 году после «разоблачения культа личности» на ХХ-ом съезде КПСС, Н. Хрущев, который рвался к власти, удалось совместить свои интересы с интересами лидера генералитета Советской Армии Г. К. Жукова.

Хрущеву требовалось любым путем оболгать и очернить Сталина, прежде всего, за его попытки отстранить партноменклатуру от руководства государством, а также скрыть свои многочисленные преступления по уничтожению людей, когда он был руководителем московского ГК и ОК ВКП(б), а также на Украине ЦК УКП(б). Жукову необходимо было свалить на Сталина свою вину за отсутствие контроля за подготовкой приграничных западных округов к войне, и доказать, что «Красная Армия терпела тяжелые поражения в начале войны потому, что Сталин не разрешал привести войска в приграничных округах в полную боевую готовность».

Именно тогда в 1956 году предполагалось провести Пленум ЦК, на котором должен был стоять вопрос о культе личности Сталина. Жуков написал к этому пленуму доклад — косноязычный, весь пропитанный лестью к Хрущеву и полный неприкрытой ненависти к Сталину. Пленум не состоялся, с докладом ознакомились только члены Президиума ЦК и хранился он в его архиве. В докладе Жуков писал так: «Вследствие игнорирования со стороны Сталина явной угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз, наши Вооруженные Силы не были своевременно приведены в боевую готовность, к моменту удара противника не были развернуты и им не ставилась задача быть готовыми отразить готовящийся удар противника, чтобы, как говорил Сталин, «не спровоцировать немцев на войну». /23/.

Поскольку невозможно развернуть войска не имея задачи, то Жуков совершенно определенно утверждает, что Сталин не ставил задачу отразить удар немцев по СССР, что и является «отсутствием боевой готовности».

Именно в этом интересы Хрущева и Жукова полностью совпадали, потому и были уничтожены личные архивы Сталина и Берия, множество документов из архивов ЦК КПСС и Минобороны СССР. Из этих архивов было вывезено пять грузовых автомобилей, набитых папками с документами, с целью уничтожения. /6/.

В результате совпадения интересов тандема политического и военного лидеров, «коленопреклоненные писатели и историки» типа Волкогонова, Анфилова и Солженицына сумели создать насквозь подлые и лживые мифы о Сталине, за что благодарная правящая партноменклатура щедро одарила этих людей научными званиями и должностями.

А Г. К. Жукова следует поблагодарить за его «честное и правдивое» повествование о том, как они вдвоем с Наркомом обороны Тимошенко долго и упорно заставляли упирающегося Сталина все-таки отправить в приграничные округа директиву о приведении всех войск в «полную боевую готовность» и как это, наконец, случилось в 00:30 часа 22 июня 1941 года. Прочитает эту лживую галиматью неискушенный читатель и подумает: «Как жаль, что Сталин не разрешил Жукову объявить «полную боевую готовность» хотя бы на несколько часов раньше, или еще раньше, например, в мае, «как просил и требовал Жуков, вот тогда бы немцам показали «кузькину мать». А так, мало того, что Директива № 1 о приведении войск в «полную боевую готовность» значительно запоздала по времени, к тому же и странная она какая-то, только и говорится там, «не поддаваться ни на какие провокационные действия, которые могут вызвать крупные осложнения. Тут воевать срочно надо, а Сталин все о провокациях твердит».

Вот так лживо, без всякого зазрения совести рассказывает в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Маршал Победы Г. К. Жуков историю о том, как вечером 21 июня 1941 года, получив сообщение начальника штаба КОВО генерала Пуркаева о немецком перебежчике — ефрейторе, который утверждал, что 22 июня 1941 года немецкие войска начнут наступление, Жуков «немедленно доложил Наркому Тимошенко и И. В. Сталину все то, что передал Пуркаев». Прежде, чем продолжить рассказ маршала Жукова все о той же злополучной «Директиве № 1 от 21 июня 1941 года» необходимо отметить, что по всей видимости, эта сказка была придумана самим Маршалом Победы уже через десять лет после окончания войны, скорее всего, когда Жуков задумал написать свои «Воспоминания и размышления». Зная склонность Георгия Константиновича к сочинительству и фантазиям, его всегда оберегающим от обвинений разного рода, необходимо усомниться в достоверности сути рассказа, а кое-какие детали произошедшего, как ни странно, имели место быть.

Итак, продолжим рассказ Г. К. Жукова о Директиве № 1 от 21 июня 1941 года.

Сталин якобы пригласил Жукова с Тимошенко и Ватутина в Кремль. Жуков «захватил с собой проект Директивы войскам» и они по дороге договорились, во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в полную боевую готовность». (Директива № 1 от 18 июня 1941 года о приведении войск в полную боевую готовность была отправлена во все приграничные западные округа еще 4 дня тому назад, кстати, по инициативе Сталина и по его приказу, однако, Тимошенко и Жуков так и не удосужились проверить её исполнение. — Б. С.). После долгих сомнений и практически под давлением Тимошенко, который заявил: «…надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех соединений в полную боевую готовность». (Это когда уже 3–4 дня, как все воинские соединения и базы ВМФ должны были получить все необходимые приказы. — Б. С.). Сталин согласился дать в приграничные округа эту Директиву и объявить-таки в этих округах «полную боевую готовность». По предложению Сталина Жуков с Ватутиным составили новый, более короткий «проект директивы наркома», в котором Сталин сделал некие «поправки и передал наркому для подписи». (Так что же, Жуков так заврался, что утверждает якобы появилась новая Директива № 1, но в армии такого просто не может быть. — Б. С.).