Книга Я вижу твой голос - Нора Бекк

– Здравствуйте, красавицы! – Мутовкин умел общаться с женщинами любого возраста. – Сегодня Всемирный день солидарности. Вот по этому случаю поздравляю и вручаю вам этот замечательный букет!

Удивлённые бабки молча смотрели вслед уходившему мужчине. Одна спохватилась и крикнула:

– Солидарности с кем, милок?!

Капитан развернул машину и поехал обратно на работу, сильно недовольный собой. Как ему сейчас хотелось извиниться за свою грубость при последнем разговоре с Лорой!

* * *

Жизнь Викеши и Илоны в палате психиатрического отделения напоминала медовый месяц в четырёхзвёздочном курортном отеле. Только вот выходить на свежий воздух можно было в строго отведённые часы. Илону это нисколько не смущало, а Макаров до сих пор с трудом ориентировался в пространстве. Но то непреодолимое чувство, которое Левина считала любовью, заставляло её изо дня в день терпеливо возвращать своего избранника в мир реалий и разочарований, и Викеша Викеша медленно, но верно начал двигаться по узенькой тропинке сумеречной зоны в более светлую. Врачи теперь относились к нему с бо́льшим вниманием, лекарства подбирались тщательно и осторожно. А Илона втихую поила Викешу травяными настоями, купленными за немалые деньги у известной бабки-знахарки. Неизвестно, что помогало больше – медицина традиционная или альтернативная, – но Макаров постепенно становился похожим на нормального человека. К нему каждый день приходили помимо медиков разные важные дяди и беседовали о том, как стратегически важно для страны, чтобы он, великий учёный, побыстрее повторил состав ГИРа. Макаров клялся и божился, что работает с утра до ночи, что было истинной правдой. Сутками он смешивал, отвешивал, растворял и растирал смешные ингредиенты, которые уже унесли несколько душ, но ничего не выходило. Дяди разочаровывались и несолоно хлебавши уходили, а Левина, наблюдая за происходящим, молилась, чтобы Викеша не закончил эту работу, чтобы они никогда не вышли из этой замечательной палаты!

Макаров точно помнил, что тогда бросил щепотку чего-то из украденных школьных реактивов, но его мозг, лишь частично выхватывающий отрывки из жизни, отказывал в помощи. Илона была потрясена работоспособностью своего избранника. Вот уж никогда бы не подумала, что он способен на такую самоотдачу! Она смотрела на Макарова, пытаясь разобраться в ощущениях. Сейчас Илона не думала о своих честолюбивых планах. Быть супругой современного Эйнштейна ей не хотелось. Хотелось ощутить себя любимой. Хоть немножко. Но насколько Викеша может обеспечить это немножко? У Левиной был выбор: либо бросить его и вырваться из той иллюзии, в которой она добровольно находилась, либо бесповоротно и навсегда подчинить свою жизнь не самому обаятельному мужчине на свете.

С одной стороны – возраст. С другой – страх. Она честно спрашивала себя: «Ну как с ним можно жить?» И, не отвечая на этот вопрос, жить продолжала, ожидая от судьбы какого-нибудь знака. Илона уже совсем забыла, что когда-то была замужем и что этому замужеству предшествовали красивые ухаживания, цветы, милые сюрпризы и et cetera, et cetera, et cetera… Тот брак оказался неудачным, но вспоминала Левина об этом времени иногда с удовольствием…

Случайная встреча с будущим супругом стала возможна только потому, что Ольга Корвенко уехала на гастроли и Илона жила в квартире подруги, чтобы кормить её крикливого и наглого попугая. Как-то в дверь позвонили. Левина открыла. Пришёл журналист в оговоренное с Корвенко время, чтобы взять у неё интервью. Певица напрочь забыла о договорённости и ничего не сказала подруге. Приятный молодой интервьюер увидел Илону и влюбился. Так Ольга невольно устроила личную жизнь Левиной. Правда, ненадолго…

Илона очень хотела, чтобы у них с Викешей что-то получилось не только в быту, но и в постели. В конце концов, она же решила, что будет жить по-новому, значит, и вести себя надо иначе. Левина не представляла себя в роли искусительницы. Она даже не знала, как подступиться к решению такого пикантного вопроса, как секс. Но высокая вероятность того, что Макаров – девственник, придавала азарта. Она мечтала стать его первой женщиной и желательно единственной. Левина всё думала, как наиболее деликатно подойти к разговору, но ничего толкового не придумывалось. Она никогда не замечала, чтобы Викеша хоть как-то проявлял интерес к этому вопросу. Более того – хотелось бы не только поговорить, но и заняться реализацией!

Несмотря на возраст, в котором женщина считается уже увядающим объектом, Илона очень хорошо выглядела. А после трагедии в оперном театре в неё будто душа Корвенко вселилась, и после неудавшегося самоубийства каждой клеточкой своего тела Илона стала впитывать соки жизни. Она быстро освоила пространство палаты, взяла отпуск за свой счёт, собрала вещи, назанимала денег, сообщила маме, что едет на месяц в санаторий, и вернулась обратно в больницу с целью осуществить свои грандиозные планы.

Макаров замечал и не замечал присутствие Левиной. С одной стороны, он не разговаривал с ней и даже не смотрел в её сторону, когда Илона была рядом, но с другой – испытывал явные признаки беспокойства, когда она уходила. Он переставал проводить опыты, нервно ходил по палате, пил много воды. Об этом рассказала Левиной медсестра, которая присматривала за Викентием. Илоне это было приятно слышать. И она решилась!

– Викеша! – нежно окликнула его Илона.

Он обернулся, и шёлковый халатик картинно соскользнул к её ногам. Макаров встал и подошёл к обнажённой женщине, дотронулся рукой до груди и застонал. Илона прижала его к себе, и всё, что должно было случиться, случилось. С этого дня на химические опыты у Викентия почти не оставалось времени – их заменили опыты сексуальные. Илона оказалась неплохой наставницей. Её недолгая практика в замужестве оказалась колоссальной по сравнению с нулевой Викешиной. Более того, в ней открылось то, чему научить нельзя, – природная чувственность. Илона понимала, что, занимаясь любовью, она возвращает Викентия в мир полноценных отношений между мужчиной и женщиной. В один из кульминационных моментов Макаров закричал:

– Я люблю тебя!

В этот момент он выглядел как нормальный мужик.

* * *

Лора пришла сама, вошла в кабинет к капитану и села напротив него. До прихода Ораловой Мутовкин ещё несколько раз прослушал запись с автоответчика. Особенно его коробило от слова «кротиха». Оба молчали. Мутовкин – потому что не знал, что сказать, а Лора собиралась с мыслями.

– Я не хотела вас тревожить, Вячеслав Павлович, но наверное, надо что-то делать?

Капитан только руками развёл.

– Вы совершенно невероятная женщина, Лора Николаевна!

Женщина сняла очки и посмотрела на Вячеслава. «Чёрт! А она ведь знает, какое производит впечатление в такие моменты!» – пронеслась мысль.

– Почему?

Вячеслав готов был заорать, но сказал тихо:

– Я не сижу просто так, Лора Николаевна. Каждую минуту я думаю о том, что и как делать по всем – подчёркиваю, всем – текущим следствиям. Я не могу озвучивать рабочие гипотезы заинтересованным лицам – это по крайней мере непрофессионально. Прошу вас довериться мне как опытному сотруднику правоохранительных органов.