Книга Тайна без точки - Альбина Коновалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
«Любовь проходит!». Но не у них.
Анна Адамовна часто представляла будущее сына — как он женится, как рождается первенец, как она берет на руки внука… Она знала, что сын ее влюблен в красивую и умную девочку Наташу и радовалась этому. Она с первой встречи приняла Наталью Ляскевич и всегда вставала на ее сторону, если «молодые» ссорились.
«Знаете, Альбина, пишу, пишу и боюсь сделать паузу, — пишет Наташа Ляскевич. — Потому что сразу нахлынут воспоминания и становится так тоскливо. Почему? Почему? За что? Я-то, глупая, думала — вот повзрослели мы с Яшкой, пора за ум браться. Когда я училась на 3 курсе, в конце года летом мы гуляли с ним по Архангельску, я в шутку сказала: «Яшка! Давай мы с тобой поженимся! Представляешь, какие у нас дети красивые будут?» А он очень серьезно: «А ты меня ждать будешь из плавания?»
Это было в мае 2000-го года. Вообще 2000-й году был таким странным для них обоих и сложным. Новый год они провели вместе. А в феврале Наташе пришлось срочно ехать в Архангельск на операцию — на месте случайно выбитого Яшей семь лет назад зуба образовалась киста. Наташу завели в кабинет, а Яша остался за стеклянной дверью. Когда она взглянула на него — на нем лица не было. «Только не плачь, пожалуйста,» — повторял он, беря ее за руку после операции.
В том трагическом августе Наташа мечтала о будущем. Как она встретится с ним, когда он вернется и когда она приедет домой. «Вот увижу его и больше никуда не отпущу…» — думала она. «У нас уже не было той всепоглощающей любви, слепой и безрассудной. Было спокойствие, умиротворение, уверенность в завтрашнем дне, уважение, теплота. А это, как мне кажется, главнее.»
«Страшно вспомнить тот день, когда я увидела списки погибших, — пишет Наташа. — 17 августа я сидела и водила рукой по телевизору от фамилии к фамилии. Почти всех прошла и уже появилась надежда, что нет его там. А потом… не помню… Самоваров Я.В… Я закричала — дико, не по-человечески. Я бы жизнь свою отдала, чтобы его спасти! Почему? Ведь он столько не успел сделать! Я столько не успела сказать ему! Не могу писать… спазмы схватывают горло.
Может быть тем, что я напишу о нем, мне удастся увековечить его память, показать людям, какого Человека они потеряли и не знали об этом…Яша, Яшенька, прости, если я в чем-то виновата перед тобой…
После гибели он снился мне несколько раз и всегда одинаково — якобы он знал, что погибнет и все друзья приходили по очереди прощаться, а он такой грустный, каким никогда не был при жизни и спрашивает у меня: «Наташенька, почему я должен умереть? Я не хочу! Я жить хочу, я ведь молодой. Наташка, жестоко это, не могу, не хочу… Почему я?» Я пытаюсь его успокоить, а Яшке было все тоскливее.»
— Какова же все же цена жизни? — спрашивает Наташа. — Сколько за нее можно платить, а сколько нельзя? Боль и гордость охватывают меня, когда я думаю о нем. Яша — красивый, молодой, душевный, веселый — мой Яша шагнул в бессмертие!
С Яшиной мамой Наташа увиделась через пять месяцев — в январе 2001 года. Не могла прийти к ним во время своих краткосрочных приездов в Олонец. Она шла в дом Самоваровых, и ноги становились ватными. Сил хватило дойти до порога… После этой встрече Наташе приснился сон, где погибшие ребята были уже не на подводной лодке, а шли по воде, а потом поднялись на небо, как ангелы…
«Я уверена, — написала мне Анна Адамовна, — наши мальчики не были. Они есть, только не с нами, иначе жизнь не имела бы смысла!»
Эхо событий
Наташа живет в Петрозаводске, закончила университет, стала журналистом, вышла замуж, у нее растет сынок. Во время возвращения на родину она всегда навещает Яшину маму.
«У меня много перемен в жизни, — пишет Наташа. — Два года работала директором Информационного центра, сейчас вот снова придется менять работу. Одно неизменно — 12 августа я всегда еду в Олонец, на очередную годовщину…»
«Я не могу читать это так, как все обычные люди, — пишет мне Наташа, — я вижу между строк то, что не было дописано, и конечно, мне больно…время лечит…мне кажется только слегка притупляет… Завтра снова 12 августа и я снова понесу цветы…»
Со смертью любимого умирает любовь.
Со смертью мужа — исчезает надежда.
Со смертью сына — уходит частица жизни. И эта боль — навсегда.
Здесь словно не нужны предисловия, потому что слова бессильны перед материнской силой любви. Но это чувство тоже бывает разным, и это не секрет. Кто-то из «курских» родителей потерял кормильца, кто-то — опору, а кто-то — счастье и жизнь. И неважно, кто ты — мать или отец офицера или «срочника», год назад покинувшего родной дом. Матери сыновьих дорог не выбирают…
Родители погибших ребят после трагедии почти все заболели — тяжко, с осложнениями. Они держались по разному, но слегли все, кто-то раньше, кто-то позже.
14 августа Светлана Коркина, мама погибшего моряка Алеши Коркина, полола грядки на даче. Только наклонилась, как чей-то голос отчетливо позвал ее: «Мама!» Виновато так, громко. Она вздрогнула — сердце забилось, застучало, стало холодно и тоскливо. Засобиралась домой и тут услышала по телевизору страшную весть. А когда ступила на теплоход — Коркины живут в Архангельской области — снова голос услышала: «Мама!»
Мир еще ничего не знал. Мир еще не содрогнулся от ужаса. И только ребята в девятом отсеке уже все понимали и все знали. Если были еще живы… Страшно, когда предает друг. Еще страшнее, когда предает страна. Рванулось материнское сердце навстречу, да только не пробить стену государственного равнодушия.
Эти светлые воспоминания помогают им выжить.
— Ну быть тебе штурманом! — хлопнул сосед по плечу четырехлетнего пацана, когда тот чуть не потерялся.
Это случилось в Приморском крае, где отец Максима служил на одном из кораблей Тихоокеанского флота. Задержавшись в магазине, Людмила Анастасьевна не обнаружила сына на крыльце. Стояли густые сумерки, но она знала, что через полчаса наступит кромешная тьма — на востоке ночь приходит неожиданно. Она оббегала весь поселок, подняла на ноги всех знакомых — Максим исчез. В половине одиннадцатого возле дома увидела маленький силуэт. «Мам! Там мальчишки картошку пекли на костре, а мне не хватило», — сказал Максим.
Мама схватила его в охапку, прижала к себе и сказала: «Глупый ты, глупый мальчишка! Ты ведь мог потеряться!»
— Удивительное чувство охватило меня, — говорит Людмила Анастасьевна, — как-то сразу прошел ужас ожидания, первое, что я ощутила, прижимая к себе его целого и невредимого, это обида, что ему не хватило картошки…
Оказалось, что Максим, увидев вдали огонек, пошел к нему, только он не знал, что это так далеко — ведь огоньки светят всем одинаково. А когда захотел вернуться, родной поселок растворился во тьме. Моряки шутили, что ребенок нашел дорогу по звездам…
