Книга Краткий курс научного карьеризма. Пособие для молодого чиновника - Михаил Щербаченко

Приятель, имеющий домик в Греции, рассказал ему, что, если вызываешь сантехника починить текущий кран или сливной бачок, тебе отвечают: придет завтра. И на твой вопрос, когда именно завтра, искренне удивляются. Что значит, когда? Сказано же – завтра.

Вероятно, так и стоит жить. Но до этой высоты Глеб Карлович пока не дорос. Надо вписать в план.

Помни свои долг неоплатный

Он окликнул меня из-за столика летнего кафе, устроенного прямо у его дома. Очень удобно: спустился на лифте в домашних тапках и сиди себе на солнышке, попивай капучино.

Признаться, я удивился, что он помнит мое имя, – с людьми, не входящими в круг его интересов, он был небрежен и говорил о рядом стоящем человеке «он». А тут вдруг позвал к себе за столик.

До недавнего времени Владимир Аркадьевич работал первым заместителем префекта столичного административного округа. Его непосредственный начальник, всей душой любя ненапряжную жизнь, с радостью передоверил активному первому заму реальное управление округом. И наш герой включил обороты на полную.

В округ чередой пошли крупные инвестиционные проекты, построили элитный жилой район, футбольный стадион европейского класса, расширили магистральные трассы, отреставрировали дюжину исторических палат, на небывалую высоту подняли торговое, сервисное и увеселительное обслуживание жителей.

Владимир Аркадьевич пахал как каторжный, но славы не искал. Напротив, любую похвалу переводил на шефа: вот, мол, истинный творец, а мыто так, подмастерья. Префект это ценил и не особо приглядывал за тем, как идет личное экономическое развитие его первого зама, хотя пересудов на эту тему было немало. Мы с вами тоже не станем заглядывать в карман делового и успешного человека. Отметим лишь одну пикантную черту: Владимир Аркадьевич никогда ни за что не платил.

Открывая дорогу бизнесам различного профиля, он совершенно искренне полагал, что все они ему должны. А потому не платил за завтраки, обеды и ужины, за стрижку, макникюр и педикюр, за ремонт и мойку машины, за все виды медицинских услуг, за обучение детей, за туристические вояжи, за бани, массажи и сопутствующие аксессуары. Автомобильный парк и объекты недвижимости в этот перечень не попадали, это уже было бы слишком, но тут первый заместитель префекта вводил внятную систему скидок.

Ну, а уж о том, чтобы оплачивать заказ в придомашнем кафе, куда он позвал меня попить кофе, естественно, и речи быть не могло.

Разговор наш, однако, вышел грустным. Дело в том, что первый заместитель префекта перестал быть таковым. Сменилась власть, пришлось уйти. Теперь Владимир Аркадьевич числился в одной из созданных им фирм, не напрягался, старался найти удовольствие в новой жизни. Но не находил, вот беда!

Все, кого он выпестовал, кого вскормил, кто раньше обмирал при одном его имени, поголовно оказались предателями. И теперь он истово жаловался мне на человеческую неблагодарность. Но я знал и другое: сойдя с должности, Владимир Аркадьевич не оставил вельможных замашек. То есть по-прежнему никому не платил.

Контрагентам, однако, это надоело. И вот однажды в стоматологической клинике набрались духу и выставили бывшему чиновнику счет. В ответ он нахамил. Ему предложили удалиться. Он понял, что бунт необходимо подавить, иначе зараза мгновенно распространится по округу. Напряг старые связи. Не сработало. И перед Владимиром Аркадьевичем стали закрываться двери.

Читатель скажет: так ему и надо, халявщику и жмоту. Но вся штука в том, что по природе своей он вовсе не был жадным человеком. Просто стал жертвой ошибки, наивно посчитав, что кормление должно осуществляться по гроб жизни.

Ему даже можно посочувствовать, как это сделал я, когда он полез в бумажник, чтобы оплатить кофе.

Не откажите мне в любезности

Вахтанг Георгиевич всего за полгода работы руководителем департамента в краевом правительстве изменился до неузнаваемости. Кто бы мог подумать, что высокая должность способна превратить душевного, дружелюбного мужчину в холодного, мрачного типа, абсолютно нечувствительного к чаяниям ближних.

Но не ждите, читатель, обличений по поводу того, что власть портит человека. Напротив, автор призывает вас к сочувствию, которого Вахтанг Георгиевич, сами убедитесь, достоин.

Но по порядку. Еще не стихли поздравления с давно ожидаемым повышением, как в приемной нашего героя образовалась группа граждан. Тут были одноклассник и однокурсник, бывшие сослуживцы, сосед по даче, участковый терапевт, футбольный тренер младшего сына и дама бальзаковского возраста, которая на вопрос секретарши, как ее представить, ответила: «Он знает».

Новый руководитель принял всех, каждый раз лично выходя в приемную и открывая объятия. Аудиенции закончились ближе к ночи. На столе Вахтанга Георгиевича лежал перечень личных просьб: поспособствовать служебному росту, помочь в продвижении бизнеса, положить в больницу жену, пособить с получением льготного жилья… Одноклассник и дама, которую «он знает», попросили денег с неопределенным сроком возврата.

Природная добросердечность смешалась с эйфорией карьерного взлета, и на следующее же утро наш герой методично приступил к выполнению просьб. Оказание гуманитарной помощи, однако, прервало сообщение секретарши, что пришли новые гости.

Дальнейший ход событий читатель легко предугадает. Полноводная река ходоков обвила горло руководителя департамента и давила его с нарастающей силой. Вахтанг Георгиевич честно старался поддержать отдельно взятых просителей, но довольно скоро уяснил две важные вещи.

Во-первых, многие из тех, кому он помог, остались недовольны и распустили слух, что он плевать хотел на старых товарищей. Это было незаслуженно и обидно. А во-вторых, практика показала, что стоит походатайствовать за кого-то перед коллегами-руководителями или партнерскими структурами, как тебе тут же выкатят три встречных просьбы, и каждую придется удовлетворить – нередко вопреки ведомственным интересам.

И тогда Вахтанг Георгиевич начал сворачивать благотворительную программу. Сначала продолжал обещать, но ничего не делал, а затем изобрел красивую формулировку и, к примеру, на просьбу трудоустроить чье-либо чадо, отвечал: «Сделаю, но твоя очередь – 148-я».

Случались, конечно, укусы совести, но ровно до того момента, как ему нанесли визит представители гордого грузинского землячества, к которому Вахтанг Георгиевич имел не более чем этническое отношение. Тем не менее он с почтением принял депутацию и выслушал свод пожеланий, где, в частности, значились предоставление льготной аренды для сети хинкальных, спонсирование патриотического телесериала «Витязь в тигровой шкуре» и выделение места на Новодевичьем кладбище для уважаемого человека из Кутаиси.

Проводив гостей, Вахтанг Георгиевич задумчиво просвистел «Чито-грито» из «Мимино» и вызвал секретаршу писать приказ.

На следующий день проход в здание департамента был жестко ограничен, на этаже руководства посадили охрану, над входом в приемную шефа установили видеокамеру и начали ремонт старого лифта – для подъема и спуска исключительно Вахтанга Георгиевича.