Книга Изгои - Сьюзан Хинтон

Голос вроде был Смешинкин, но точно сказать я не мог. Я попробовал сесть и увидел, что вобы рассаживаются по машинам и уезжают. Тим Шепард крыл всех распоследними словами, потому что ему снова нос сломали, а главарь ребят из Бромли лупил своего же парня, потому что тот нарушил правила и во время драки вытащил обрезок трубы. Метрах в пяти от меня лежал Стив, свернувшись клубком и постанывая. Потом выяснилось, что у него сломано три ребра. Газ сидел с ним рядом и говорил ему что-то тихим, ровным голосом. Я чуть не упал, когда увидел Смешинку – по лицу у него текла кровь, и еще ему руку здорово рассадили, но он счастливо хохотал, потому что вобы сбежали.

– Победа, – усталым голосом объявил Дэрри. У него под глазом наливался фингал, а на лбу была ссадина. – Вобов мы сделали.

Далли тихонько постоял рядом со мной, пока до него доходило, что мы и впрямь вобов сделали. Потом ухватил меня за футболку, рывком поставил на ноги.

– Пошли, – он потащил меня за собой по улице, – пошли к Джонни.

Бежать я не мог, ноги заплетались, и Далли нетерпеливо меня подталкивал.

– Да быстрее ты! Когда я уходил, ему хуже стало. Он с тобой хочет повидаться.

Не понимаю я, как Даллас мог нестись со всех ног после того, как его повозили по земле, да еще и больную руку задели, но бежал за ним что было сил. Никогда я так не бегал, как тогда ночью, куда там школьным забегам. Голова у меня до сих пор кружилась, и я очень слабо соображал, куда я вообще бегу и зачем.

Далли припарковал «Ти-Бёрд» Бака Меррита прямо возле нашего дома, мы прыгнули в машину. Пока Далли с ревом летел по городу, я сидел как на иголках. На Десятой за нами пристроилась сирена, в лобовом стекле замелькала красная вспышка.

– Притворись больным, – скомандовал Далли. – Совру, что везу тебя в больницу, что, кстати, правда.

Я привалился к прохладному оконному стеклу и притворился, что мне плохо – я себя так чувствовал тогда, что это было совсем не трудно.

Полицейский брезгливо глянул на нас.

– Так-так, приятель, на пожар опаздываем?

– Малыш, – Далли ткнул пальцем в мою сторону, – с мотоцикла навернулся, вот, в больницу везу.

Я застонал, даже особо не притворяясь. Похоже, вид у меня был не очень, еще бы – столько синяков и порезов.

Коп быстро сменил тон:

– Плохи дела? Эскорт нужен?

– Мне-то откуда знать, плохи у него дела или нет? Я ж не врач. Конечно, нам нужен эскорт! – Когда полицейский садился в машину, Далли прошипел: – Кретин!

Теперь, когда перед нами ехала машина с мигалкой, мы до больницы добрались за считанные секунды. Всю дорогу Далли о чем-то говорил, говорил, но меня так мутило, что я почти ничего не разбирал.

– Мне так хотелось, понимаешь, парень? Так хотелось, чтоб у Джонни все хорошо было, чтобы он не обозлился. Но будь он как я, не влип бы в такую передрягу. Просекай он все, как я, не полез бы в эту церковь. Вот она, награда за помощь людям. Статейка в газете да куча проблем… Будь поумнее, Пони… будь пожестче, как я, тогда цел останешься. Когда сам себя бережешь, здоровее будешь…

Он еще много чего говорил, но я не все расслышал. Мне все мерещилась какая-то чушь, будто Далли сошел с ума, потому что он все нес и нес какой-то несвязный бред, а Далли никогда так не разговаривал, теперь-то я бы все понял, наверное, а тогда меня всю дорогу мутило.

Коп довез нас до больницы и уехал, пока Далли делал вид, что вытаскивает меня из машины. Но едва тот скрылся из виду, Далли меня выпустил – я чуть не упал.

– Быстрее!

Мы промчались по коридору, растолкали всех и вскочили в лифт. Кто-то кричал нам вслед, потому что вид у нас был, похоже, очень потрепанный, но у Далли на уме был один Джонни, а я так плохо соображал, что только и мог, что за ним бежать. Когда мы наконец добрались до палаты Джонни, нас остановил врач.

– Простите, парни, но он умирает.

– Нам нужно с ним повидаться, – сказал Далли и щелкнул Смешинкиным ножом. Голос у него дрожал. – Нам нужно с ним повидаться, уйди с дороги, не то тебя потом будут оперировать.

Врач и глазом не моргнул.

– Я вас пущу, но не из-за ножа, а потому что вы его друзья.

Далли поглядел на него и спрятал нож в карман. Мы зашли в палату к Джонни, минутку постояли, пытаясь отдышаться, хватая ртами воздух. Тихо было – ужас. Очень страшная это была тишина.

Я посмотрел на Джонни. Он лежал совсем неподвижно, и я, запаниковав, подумал – он уже умер. Опоздали.

Далли сглотнул, утер пот с верхней губы.

– Джонни-кекс, – хрипло позвал он его, – Джонни?

Джонни еле заметно шевельнулся, открыл глаза.

– Эй, – тихонько сказал он.

– Наша взяла, – пропыхтел Далли. – Мы уделали вобов. Наваляли им, погнали с нашей территории.

Джонни даже не попытался улыбнуться.

– Бесполезно… от драк никакого толку…

Далли нервно облизал губы.

– В газетах про тебя до сих пор статьи пишут. Про то, какой ты герой, и всякое такое. – Говорил он чересчур быстро и чересчур спокойно. – Да-да, называют тебя героем, и всех грязеров в герои записали уже. Мы так тобой гордимся, дружище.

У Джонни глаза засияли. Далли им гордился. Джонни только об этом и мечтал.

– Понибой.

Я едва расслышал. Подошел поближе, склонился, чтобы узнать, что он хочет мне сказать.

– Будь всегда золотым, Понибой. Будь всегда золотым…

Подушка под ним как будто немного просела, и Джонни умер.

Про мертвых пишут обычно, что лица у них делаются такие, будто они мирно спят. И вовсе это неправда. У Джонни лицо стало просто мертвое. Как свечу задули. Я хотел было что-то сказать, но и звука из себя не смог выдавить.

Далли сглотнул, протянул руку, убрал Джонни челку со лба.

– Вечно ему эти волосы на глаза падали… вот что бывает, дурилка, когда людям помогаешь, вот что бывает…

Он вдруг резко вскинулся, со всей силы приложился об стену. Лицо у него исказилось от боли, по лицу заструился пот.

– Черт, Джонни… – завыл он, молотя кулаком по стене, пытаясь вколотить в нее свою волю. – Ох, Джонни, черт, не умирай, не умирай, пожалуйста…

Он сорвался с места, выскочил за дверь и помчался по коридору.

Глава десятая

По коридору я шел как в тумане. Далли уехал на машине, а я в ступоре потащился домой. Джонни умер. И не умер. Оставшееся в больнице неподвижное тело – это был не Джонни. Джонни куда-то делся – может, спит на поле или играет в пинбол в кегельбане, или сидит на ступеньках той церкви в Виндриксвилле. Вот пойду сейчас домой, пройду мимо поля, а Джонни сидит там себе на бордюре и курит, и, как знать, может, мы с ним вместе полежим там и поглядим на звезды. Он не умер, сказал я себе. Не умер. И в этот раз мне удалось выдать сон за явь. Я убедил себя, что он не умер.