Книга Плохой фэн-шуй - Галина Миленина

25

Лена вернулась с работы и застала мать лежащей на полу без чувств. Дочь выбежала на улицу и закричала. У неё было чувство, что это она сама умирает. Лена вызвала скорую. Ещё сутки мать пролежала в агонии и умерла, не приходя в сознание. Всё это время дочь сидела рядом, держа мамину руку в своих руках, и говорила ей какие – то бесполезные слова, которые мать уже не слышала.

Светлана Сорокина умерла от инсульта, не дожив до счастливого нового года двадцать дней, оставив дочери «сталинку» в центре города и свои записи. «У нежеланного ребёнка судьба всегда трудная. Прости, что не хотела тебя и пыталась уйти из жизни, когда узнала, что беременна, – писала мать. – Ты должна знать имя своего биологического отца. Надеюсь, его уже нет в живых и ты никогда не встретишься с этим подонком. Надеюсь, ты сможешь меня простить, когда узнаешь, что твоё зачатие произошло в грязном подвале, в котором меня, шестнадцатилетнюю девочку, целую неделю держал этот урод, избивая и насилуя. Надеюсь на твоё прощение. Будь счастлива за меня и за себя».

«В одном абзаце три раза повторено слово «надеюсь». И правда, надежда умирает последней», – думала девушка, рыдая над записями матери. – Я найду его, обязательно найду, мама, и отомщу за тебя, клянусь тебе!»

26

Откуда-то в её памяти всплыло выражение: «На Руси Иванов – как грибов поганых». То ли из толкового словаря Даля, то ли из книги «Легенды и сказки». Она не могла вспомнить, откуда, и мучилась полночи. Так и не уснув ни на минуту, поднялась и включила компьютер. Сначала проверила свою почту. Пока пусто. Ничего, она дождётся: ответ продюсера будет благоприятным, она свято в это верила. Бесцельно побродив по бескрайним просторам всемирной «паутины», решилась наконец сделать то, ради чего и зашла в Интернет. Набрала в «поиске» имя и приготовилась к просмотру страниц с именем Иван Портко. «Да, прав был Даль, – как грибов поганых», – подумала Лена. «Может, пойти более лёгким путём? Найти человека, зная имя и фамилию, для моего друга из СБУ – не вопрос. Только друг уж слишком любознательный, обязательно поинтересуется, зачем мне этот человек. И при случае вспомнит о моём нездоровом интересе. Это уже свидетель. А свидетели мне ни к чему. Что же делать?» – размышляла девушка. С Николаем они познакомились два года назад в московском аэропорту, когда Лена ждала рейс на Сеул, а он задерживался. Они болтали о пустяках, чтобы скоротать время, и выяснилось, что оба из одного города. Из вежливости обменялись телефонами. И когда по возвращении на родину Лена услышала незнакомый голос в трубке, то не сразу поняла, кто её спрашивает.

Она с группой девушек-танцовщиц отработала в Японии шесть месяцев. Из Крыма – через Москву и Сеул – она летела тогда в Токио впервые и очень волновалась. Лена не знала японского языка и почти ничего не знала об этой загадочной «стране восходящего солнца». Сложно было привыкать к другой жизни. Всё было чужим: люди и вода, культура, воздух и пища. Почти все девушки переболели, пока акклиматизировались. Некоторые не выдерживали и уезжали. Лена понимала, что не заработает таких денег дома, и всё выдержала, осталась. Возможно, для некоторых это были не деньги вовсе – пятьсот долларов, которые она откладывала ежемесячно. Проживание и еда были за счёт дирекции. С шоу-программой она проехала всю страну – от Хоккайдо на севере до Кюсю на юге. Когда уже почти адаптировалась к этим «людям-роботам», как их мысленно окрестила, и стала понимать японский язык – пришла пора возвращаться домой. Контракт заключали строго на шесть месяцев и ни днём больше. За несколько дней до возвращения на родину Лена познакомилась с удивительным японцем по имени Хасигава. Это произошло случайно, как всё самое важное в жизни. Она выбирала для себя шампунь в супермаркете и пыталась объясниться с продавцом. Хасигава сразу узнал в ней русскую и вызвался помочь с переводом. Японец был русского происхождения. Его прародители после революции эмигрировали из Владивостока в соседнюю страну. Несмотря на японское имя и необычный разрез глаз – Хасигава был голубоглазым метисом, – его характер сразу выдавал в нём русские корни. Лена моментально заметила это: он был эмоциональным и открытым в отличие от коренного населения и сразу показался ей близким и родным. Эта встреча была удивительно приятным подарком судьбы после полугода общения с «роботами». Нет, ничего плохого она не могла сказать про японцев, – они были вежливы и воспитаны и даже часто улыбались. Но! Лена никогда не видела, чтобы они обнимались или целовались при встрече даже с близкими людьми. Они не выражали как позитивных, так и негативных эмоций. Жили по своим законам, очень расчётливо и прагматично. Впечатление было такое, что ты действительно находишься среди пластмассовых людей. Они не поддерживали родственных отношений и даже в кругу собственной семьи умудрялись держаться закрыто и обособленно. Была правда, официальная неделя «укрепления семейных уз», она называлась «golden week», когда родственники встречались и дарили друг другу презенты. Но, кажется, это их не спасало. Было много удивительного и парадоксального, непонятного для русского человека. Например, очень многие расчётливые японцы были подвержены болезни под названием «Починко». Это азартная игра с автоматом на деньги. Народ проигрывал здесь всё, оставаясь, что называется, «с голым задом», и, если не заканчивал суицидом, начинал всё с нуля. Лена не удивилась, когда узнала, что поразительно ответственный и трудолюбивый народ этой цивилизованной страны высочайшего технического прогресса стоит на первом месте в мире по суициду. Ей казалось, что она попала не просто в другую страну, а на другую планету.

Хасигава был не таким. Он приходил к ним на шоу-программу, где Лена танцевала на сцене с шести до двенадцати вечера три дня подряд, и не сводил с неё своих удивительно голубых, слегка раскосых, смеющихся глаз. А после программы они шли в ночной клуб. Лена сама удивлялась, откуда у неё брались силы. Ноги гудели и нещадно пекли «натоптыши» – профессиональные мозоли танцовщиц. Но рядом с этим жизнерадостным и заводным парнем она не чувствовала боли. Они танцевали и разговаривали ночь напролёт, утром вместе завтракали, и она ехала поспать несколько часов в своём номере, а вечером – снова работа. Если бы не конец контракта, кто знает, чем бы закончились эти танцы? Когда Хасигава узнал, что Лена уезжает, он не поверил.

– Так не бывает! Это несправедливо! – сказал он на чистейшем русском языке. – Я всю жизнь тебя ждал. Мы только встретились – и ты меня покидаешь!

Они прощались под дождём. Казалось, сама природа оплакивает их расставание.

– Если ждал всю жизнь, подождешь ещё немного, – улыбнулась Лена, с трудом сдерживая слёзы.

Она почувствовала, что такая встреча возможна только однажды. Если судьба, они встретятся вновь, – успокаивала себя Лена, улетая домой. Если их чувство настоящее, время, как ветер, – или задует этот еле трепещущий огонёк, или раздует его в пламя высокого костра. Она вернулась домой и долго находилась под впечатлением. Они переписывались, и в каждом письме Хасигава задавал один и тот же вопрос: когда? Лена не знала, что ответить. Нет, в душе она совершенно точно знала, что они обязательно встретятся, если Бог есть. Но когда?

Теперь она знала, что скоро. И, боясь спугнуть удачу, не сообщала Хасигаве о том, что ждёт открытия визы со дня на день. В предварительном договоре с продюсером она указала конкретный город, в котором бы хотела работать, – Ногата. Там жил её голубоглазый японец. Продюсер удивился и ответил, что можно было бы выбрать что-то поинтересней. Лена не стала объяснять причину. Что касается отношений с Николаем, то после первой, ничего не предвещающей встречи он надолго пропал. Потом неожиданно объявился вновь. Иногда после работы они ужинали вместе в недорогом итальянском баре, но, расставаясь, не договаривались о следующей встрече. Коля не выглядел влюблённым, и Лена была рада этому. Друг мог пропасть на месяц, а потом внезапно объявиться. Мог пригласить на дачу к товарищам в выходные на шашлыки, быть нежным и внимательным, но только в компании друзей, а после исчезнуть на пару недель и так же резко, без предупреждения материализоваться в ресторане или ночном клубе, где она танцевала. Однажды на её вопрос: «Где ты живёшь?» – ответил: «Где пригреют». Потом засмеялся и сказал, что пошутил. Но она подумала: «В каждой шутке есть доля шутки». У девушки создалось впечатление, что Николай, не торопясь и никого не обнадёживая, выбирает из нескольких кандидаток наиболее подходящий для себя вариант. Лена видела всю бесперспективность их отношений, и это её устраивало. Должны же у неё быть друзья. Невозможно жить только работой и домом. Ситуация с матерью была настолько нестабильной, что думать о перемене в личной жизни она не могла. Маму Лена любила и долго надеялась, что сможет помочь ей вылечиться. Иногда депрессия, затяжные мигрени и нежелание жить исчезали, и мама становилась относительно здоровой. В её глазах появлялся живой интерес к окружающим, она внимательнее относилась к своей внешности, начинала следить за собой – пользоваться косметикой и посещать парикмахерскую. Как-то Лена возвратилась с работы и увидела: всё содержимое шкафов вывернуто наружу. Мама растерянно перебирала старую одежду и удивлялась, как много лишних вещей скопилось в шкафах, но нет ничего свеженького и радостного, как она выразилась. Дочь подхватила мать и закружила по комнате: «Мамочка, завтра пойдём по магазинам и накупим тебе радостных вещей – всё, что захочешь». В такие минуты Лена верила в переломный момент в состоянии матери и готова была сделать всё, что в её силах. Но момент проходил, и Светлана снова закрывалась в себе, ходила на работу в библиотеку, как сомнамбула, возвращалась домой и ложилась лицом к стене, без сил и желания даже говорить. С годами «здоровые» периоды становились всё короче, а болезнь всё продолжительней и тяжелей. Лена то снова подавала свои документы на визу, то в последний момент отказывалась от поездки из-за маминой болезни. Но теперь, после её смерти, она позвонила своему продюсеру и сказала, что готова выехать в любое время. Он ценил Лену за её серьёзность, работоспособность, дисциплинированность, и у неё были все шансы уехать с первой же группой. Когда они разговаривали последний раз, он пообещал, что Новый год Лена встретит раньше всех своих соотечественников, Они должны были вылететь в Японию в последних числах декабря.