Книга Сильнее жизни - Виктория Щабельник

Валар шагнул ко мне, я отступила назад, и, пятясь, обошла кровать. Вернулось головокружение, захотелось немедленно куда-нибудь присесть, или прилечь, вот только я не могла позволить выказывать слабость перед полукровкой. Он меня пугал, но больше злил.

— Если ты так хочешь, можешь попытаться меня убить, — его губы расплылись в жесткой ухмылке, и он метнулся ко мне.

Невольно вскрикнув, я рванулась к полуоткрытой двери, еще четко не сознавая, что добежать мне вряд ли удасться.

— Не так быстро, ангелочек. Ты должна все же уделить мне несколько минут. Нас ведь так часто прерывали. Не бойся, я не буду с тобой слишком жесток.

— Пусти меня, — его рука впилась в мое запястье и, развернувшись на бегу я с силой врезалась спиной в стену. Видимо, на сегодня запас моей прочности иссяк, и я не смогла подавить всхлип. Попытка сдержаться потерпела крах, и угрожающее лицо полукровки расплылось от слез, подступивших к глазам.

— Что с тобой? — грубо спросил Валар, — ты ранена?

— Не твое дело! — попытавшись его оттолкнуть, я лишь заслужила его презрительную усмешку и новую боль. Казалось, что по плечам и спине ползет раскаленная лава. В глазах потемнело, и я невольно ухватилась за Валара, боясь упасть снова. В этот момент я встретилась с холодным взглядом его глаз, смотрящих мимо меня. Внезапно я почувствовала его прикосновение к спине и взвыла от боли.

— Кто это сделал? — поднеся к моему лицу свою окровавленную руку, он угрожающе навис надо мной.

— Какая разница? — прикрыв глаза, я постаралась не шевелиться и не думать. Мне казалось, что даже мысли причиняют боль.

— Значит, именно так Данталион добивается подчинения своей приемной дочери? — в голосе полукровки были насмешка и гнев.

— Я не хочу говорить об этом, пожалуйста, — прошептала я.

— Что же, не говори, — согласился Валар. Неожиданно он дернул ворот платья, а потом, уже медленно и аккуратно стал отдирать прилипшую к коже ткань, — будет больно. Но, похоже, тебе не привыкать.

А дальше все заслонила боль и время остановилось. Я чувствовала, как Валар положил меня на кровать, срывая пропитанное кровью платье, пытаясь остановить кровотечение. Через несколько секунд боль отошла, я почувствовала легкую прохладу и онемение.

— Тебе необходимо отдохнуть и восстановиться, — произнес Валар, — не бойся, ты в безопасности. Пока.

Прикрыв за собой дверь, Валар направился в кабинет, где его уже ждали.

— Ты все-таки решился на это, — заметил высокий седовласый мужчина. Его суровый взгляд изучающее сверлил полукровку.

— Вы настояли, я согласился, — с издевкой бросил Валар.

— И все же, думаю, причина в другом, — поднявшись, седой пересек кабинет, остановившись рядом, — раньше тебя не волновало наше мнение.

— Я всегда относился с почтением к Совету и соблюдал нейтралитет, — небрежно склонив голову, полукровка вызывающе смотрел на собеседника.

— Ложь, — усмехнулся Вин, — Ты оказал нам неоценимую помощь с Данталионом, и пока не пересек черту, мы можем закрывать глаза на то, что ты делаешь. Но не пытайся играть против Совета. Не думай, что тебе удасться меня обмануть.

— Зачем Совету понадобилась человеческая женщина?

— Это не должно тебя волновать. Она будет находиться под твоим присмотром. Позднее, ты получишь указания, что с ней делать.

* * *

Свет пробивался сквозь сомкнутые веки, отчаянно болела грудь и голова, что для демона было редким и непривычным. В конце концов, от слабого человека его отличала неуязвимость и сила, но не теперь, когда тело разрывалось от резкой боли, и требовались усилия, чтобы сдерживать стоны. Почему Валар его не убил? Что ему помешало это сделать?

— Очнулся, — констатировал холодный голос Данталиона, — ты заставил меня ждать.

С трудом открыв глаза, Родгар поморщился, почти ослепленный резким раздражающим светом:

— Как ты меня нашел?

— Это было не трудно, учитывая, сколько крови пролилось этой ночью, — Данталион остановился около постели раненого, почти нависнув над ним, — тебе не кажется, что я захочу услышать кое-какие пояснения твоим поступкам.

— Я делал то, что считал нужным, — резко ответил Родгар, и не удержался от стона. Грудь горела огнем, было трудно дышать.

— Не ожидал, что ты пойдешь против меня. Впрочем, я должен был понимать — присутствие в доме ублюдка Аурелии может пагубно на тебя повлиять.

— Не смей…, - закашлявшись, Родгар замолк, зло сверля отца взглядом.

— Я должен был догадаться, когда узнал, кому она оставила свой кулон. Кто бы мог подумать — мой собственный сын!

— Ты всегда был слеп, когда дело касалось ее, — выдавил из себя Родгар, — а теперь уходи, я больше ничего не скажу.

— Как хочешь. Но не думай, что это сойдет тебе с рук. Я не прощаю предательства.

Данталион ушел, но Родгар никак не мог усмирить бессильного гнева. Прошло столько лет, а глава клана все еще не смирился с тем, что произошло. Его захлестывала ярость от осознания предательства жены. Регина была живым напоминанием Аурелии, более похожая на нее, чем они могли предположить, чем надеялся Родгар. Это сходство причиняло боль, но и дарило надежду.

XV

Меня все чаще одолевали мрачные мысли: зачем я здесь? Чего в действительности хочет Валар? И жив ли мой сводный брат? Не могу сказать точно, с каких пор я перестала видеть в Родгаре просто демоническое создание. Возможно, это произошло когда он, внимая моей мольбе, передумал убивать Ларису, потерявшую над собой контроль. А может быть, когда он, осознав свою вину, заботился обо мне пока я была больна. И как-то не заметно на второй план отошла причина этой болезни. Но ведь Родгар был лишь орудием в руках Данталиона, не имея возможности отказаться и выступить против главы клана и собственного отца. Мне было плохо от одной мысли, что он пострадал из-за меня. Когда-то жизнь преподала мне жестокий урок, и я изо всех сил пыталась избежать повторения того, что было.

Четыре года назад…

Ну вот, еще один день прожит. Хорошо это или плохо, но он не успел оставить о себя ярких впечатлений, впрочем, как и большинство предыдущих до него. Хотя, я, пожалуй, была не искренна — сегодня опять звонил Алексей, предлагал встретиться и подвезти меня домой. После того, как я сказала, что на метро доберусь быстрее, в трубке воцарилась минутная тишина, затем он уже довольно осторожно уточнил, что приглашает в кафе. Что же можно сказать — я достаточно неискушенна и глупа, вот только завязывать отношения с женатым мужчиной намного меня старше против моих правил. Любой женатый в моих глазах тут же переходил в группу неприкасаемых и мог быть не более чем приятелем.

Иногда я сама себя стыдилась — ну как можно быть такой консервативной? С тебя не убудет, если встретишься с ним разок, — категорично заверяла меня одногрупница, имевшая по ее словам большой опыт в подобны делах, — посмотри на себя, в чем ты ходишь? Если мужик позарился на образ училки и хочет проспонировать твою нелегкую жизнь, к чему выпендриваться? В конце концов, ему всегда можно сказать, что видишь в нем отца.