Книга Последний богатырь - Николай Шмигалев

– Эй! Вы что, обалдели, мужики! – зычно крикнул следопыт, гостеприимным хозяевам крепости, осторожно выглянув из-за щита. – Вы что, ослепли, я свой, свой, я же тот самый Крупный Рогатый Скотт – варвар-следопыт.

Далдони-Шариф имел неважный слух, потому переспросил своего визиря-слухача-толмача, о чём кричит этот «ужасный рогатый демон».

– О, великий салутан, повелитель нашей пустыни, он обозвал нас облиделыми мучиками, – «перевёл» бледный толмач салутану сказанное варваром. – Грозит, что после сей битвы ослепит нас и следом будет пытать варварскими методами!

– Вах! – содрогнулся салутан одновременно от ужаса и от гнева, и во избежание возможного осуществления угроз со стороны пришельца отдал очередное указание: – Катапульты, беглым по врагу огонь!

Тяжёлые булыжники, запущенные с катапульт, перелетели через стену и стали бомбить одинокого, но неимоверно наглого и вёрткого «врага государства». Боевой конь Скотти-варвара, не понаслышке знавший чечётку, то и дело уворачивался от каменных снарядов, молодцевато гарцуя перед засевшей в крепости армией салутана.

Только сейчас следопыт, немилосердно сотрясаемый резвящимся Конанифалом, рассмотрел выглядывавших из бойниц воинов в разномастных чалмах и халатах и, наконец, догадался, что его занесло потугами воздушного перевозчика «Рахмута» на другой край земли, и что всё это может вылиться в громкий международный скандал. Пытаясь исправить положение дел, Скотти-варвар достал носовой платок белого цвета и замахал им, приглашая внезапных противников сесть (встать, лечь – ему было без разницы, как принято у местных, лишь бы поскорее) «за стол переговоров». Лучше бы он этого не делал. Хотя какие к нему претензии, Скотти же не знал, что у местных жителей символизирует белый цвет.

– Что это значит? – поинтересовался Далдони-Шариф у визиря, который весьма «точно» перевёл первую попытку варвара договориться миром. – Зачем он машет куском белой материи?

– О, великий амир-салутан, свет очей наших, этот неугомонный машет нам белым лоскутом символизирующим белоснежный саван смертного одра, – «расшифровал» действия варвара «мудрый» визирь. – Этим он хочет сказать, что искренне желает нам, а в особенности Вам, лютой неминуемой смерти, и как только доберётся до нас, то есть, конечно же, до Вас, то порубит и порвёт всех нас, ну а вместе с нами и вас, на такие же мелкие лоскуты.

– Вах, какой демон! – ещё пуще содрогнулся амир и уже собрался дать стрекача с места сражения, но не смог протиснуться к лестнице из-за того, что в башню поднялся практически весь его, любопытный до всего новенького и остросюжетненького, гарем – поглядеть на бесстрашного левоверного иноземца, бросившего вызов грозной армии грузного салутана. Увидев, что за его «поединком» с варваром наблюдают все наложницы а с ними и несколько напудренных гламурных евнухов, салутан взял себя в холёные рученьки и вернулся на «капитанский мостик».

– Зарядить пушку! – распорядился решительно настроенный как минимум на ничью Далдони-Шариф.

Пушкарский расчёт в мгновение ока запихнул в жерло мортиры несколько фунтов порохового заряда, придавил его тяжёлым ядром многоразового использования, и с зажжёнными факелами построился около пушечного лафета.

Воспользовавшись коротким затишьем, Скотти-варвар, ошеломлённый таким «приветом», сделал ещё одну попытку перевести диалог с начальством крепости в более конструктивное русло.

– Слышь, вы там, кончай дурью маяться! Скажите вашему начальству, что я пришёл исключительно с миром! Всё что мне нужно: испить воды, покормить коня и узнать дорогу.

Далдони-Шариф вопросительно посмотрел на визиря-толмача, мол, что этот пришелец, в конце концов, хочет от них.

– О, лучезарный салутан! – поклонился визирь, судорожно перебирая в памяти схожие по звуку слова. – Мне тяжело переводить его грязные слова в Ваш светлый адрес, но ради света истины в Ваших лучезарных глазах, я осмелюсь потревожить Ваш утончённый слух. Этот бессовестный говорит, что пришёл исключительно за амиром, то бишь за Вами. Говорит, что Вы дурно кончите и для этого ему надо Вас избить, покорить и изгнать.

– Вах, вах, вах! Шайтан-майдан рогатый! – не на шутку разозлился салутан, обидные слова невоспитанного пришельца практически вытеснили страх из его упитанного тела. – Я сам разорву тебя в лоскуты! – косясь на свой гарем, мол, глядите, какой я у вас храбрый, крикнул Далдони-Шариф с башни и дал официальное разрешение на открытие огня.

Пушкари запалили фитиль и, прикрыв уши ладонями, отошли на безопасное расстояние.

Рвануло звучно!

Ядро, с грохотом покинув ствол мортиры, перелетело через крепостную стену по навесной траектории и, не долетев до намеченной цели каких-то пару дюжин саженей, попало в сушившуюся на солнышке кучу отборного верблюжьего кизяка, забрызгав не только следопыта с конём, но и выглянувшего из бойницы салутана и почти весь его гарем, включая нескольких гламурных евнухов.

На себе почувствовав, что здесь пахнет далеко не гостеприимством, Крупный Рогатый Скотт, обтёр вовремя опущенное забрало и другие пострадавшие «попаданием» места белым «лоскутом савана» (что, уже поднаторевший в невербальной технике общения, салутан, сам расшифровал, как «пора смываться») и, во избежание новых недоразумений, развернул коня прочь от неприступного города.

Повертев сначала пальцем у виска, а затем, показав «защитникам крепости» на прощанье «ахлицкий кукиш» – кулак в стальной перчатке с выставленным средним пальцем – озадаченный местными нравами, следопыт, поскакал в ту сторону, откуда совсем недавно прискакал.

– А это что значит? – разглядев в подзорную трубу прощальный «кулак» варвара, не стал гадать салутан и спросил у отиравшегося рядом визиря-«полиглота». – Что это за фокус-покусы он там показывает?

Что означает этот символ, «полиглот», честно признаться, даже не представлял, но осмелился выдвинуть свою гипотезу.

– Видимо, о великий луноликий отец народа, он хочет сказать… э-э, он хочет сказать, что… что даже факир в поле супротив Вас не воин, вот и покидает бесславно поле боя, – вновь выкрутился с ответом визирь и от радости заулюлюкал вслед удалявшемуся наглецу.

– То-то же! – надменно выпятил все три подбородка отважный салутан и погладил свой идеально круглый живот. – Будет знать изверг-шизверг, с кем дело имеет. Кишлак тонка с моей лучезарностью тягаться!

И пускай не победил нынче врага, а только обгадил, как, впрочем, и себя, но Далдони-Шариф был доволен и такой «ничьей». Гарем разочарованно зааплодировал салутану-победителю, и только стоявшая в сторонке юная наложница Шахризара, не присоединившись к остальным, что-то помечала в своём розовеньком ежедневнике на тысяче первой странице.

Скотти-варвар же, вспоминая не совсем добрым, но от того не менее крепким словом «Рахмута» и весь Абчхи-сарай-сити, с его башнями, евнухами и гаремами, направился на поиски более дружелюбного города или, хотя бы, оазиса.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ