Книга Исчезнувшая в облаках - Патрик Несс

Он открыл рот, собираясь было поведать ей о Журавушке на своем заднем дворе – историю, до сих пор вызывавшую в нем чувство неловкости, особенно после того, как Аманда отреагировала на нее так скептически; но, быть может, теперь настал момент рассказать о птице, чью жизнь он, возможно, спас, птице, появившейся неизвестно откуда и своим появлением обозначившей некий новый этап в его жизни, этап, который (он чувствовал это своим замирающим от страха сердцем) мог в любой момент завершиться.

Но вместо этого он, к своему удивлению, сказал:

– Когда мне было восемь лет, меня сбила машина. Хотя это лишь одна из версий этой истории…

И пока она подстригала его, он рассказывал.

– Жила-была одна леди, – начал Джордж, держа за руку Джея-Пи, когда они гуляли у пруда, – которая родилась от облака.

– Ну, так не бывает, – сказал Джей-Пи.

– Бывает. Она родилась в облаке. Вот в таком! – И Джордж выдохнул облачко пара в морозный воздух.

Глаза Джея-Пи засияли, и он тоже выдохнул облачко, а потом еще целую вереницу таких же.

– Значит, облака появляются от дыхания?

– Хотелось бы, малыш, но тут еще дело в том, что испаряется океан.

– Но я же, вот, выдуваю облака. Значит, это я их делаю!

– Возможно, да.

– Grand-père?

– Да?

– А когда пукаешь, тоже получаются облака? Джордж посмотрел на внука сверху вниз. Джей-Пи был абсолютно серьезен.

– Мама говорит, что, когда пукаешь, получается только вонючий воздух, и все, – продолжал Джей-Пи. – И что все пукают, даже королева, а еще что мое дыхание тоже иногда воняет так, как будто я пукаю.

– Ну что ж, пока звучит весьма логично.

– Но тогда получается, что если я могу выдуть облако изо рта… – Джей-Пи выдержал паузу, явно выстраивая умозаключения в своей маленькой голове. И, усмехнувшись, взглянул на деда: – Значит, я могу делать облако, когда пукаю?

– Это будет очень вонючее облако.

– Вонючее облако, в котором родилась твоя леди?

– Она родилась в таком облаке, из которого ей захотелось поскорей улететь.

– А ты не взял хлеба?

– Что?

– Для уток. – Джей-Пи указал пальцем на пруд. Несколько дрожащих от мороза гусей, которые почему-то не улетели на юг, смотрели на них с явной надеждой.

– Черт! – сказал Джордж.

– Это плохое слово?

– Нет. Это слово говорят бобры.

– У бобров плоские хвосты, – сказал Джей-Пи. – И огромные зубы.

– У тебя тоже когда-то был плоский хвост.

– Нет!!! – закричал ошеломленный Джей-Пи.

– Да, и мы все за тебя ужасно волновались. Но когда ты родился, он у тебя отпал.

– Когда я родился в облаке?

– Именно. В очень вонючем облаке.

– Je suis une nouille… – пропел Джей-Пи.

– Ты лапша?

– Нет! Я – облако!

– А… – сказал Джордж. – Тогда nuage.

– Но я так и сказал! – вскричал Джей-Пи. – Je suis une облако! – Он закружился, повторяя это снова и снова, но затем вдруг остановился. – Grand-père! – сказал он, пораженный внезапной мыслью. – Ты говоришь по-французски?!

– Да нет, – покачал головой Джордж. – Просто учил когда-то в колледже.

– Что такое колледж?

– Такая школа. В Америке.

Джей-Пи сощурился, производя в голове очень сложные вычисления.

– Значит, ты был американцем?

– Я и сейчас американец.

– Врешь!

– Вот так мне все и говорят. А теперь мне нужна твоя помощь. Не забыл?

– Высокая птица! – сказал вдруг Джей-Пи, поднимаясь на цыпочки и вглядываясь в даль поверх гусей, которые подобрались к самому берегу в надежде на то, что его кружение – прелюдия к кормлению хлебом. – Я не гусь, grand-père!

– Если будешь так кричать, спугнешь высокую птицу.

– Я не гусь! – прошептал Джей-Пи как можно громче.

– Верю.

– Иногда я бываю уткой.

– И в это я тоже верю.

– Я больше не вижу птицу, Джордж.

Джордж посмотрел на внука.

– Как ты меня назвал? – спросил он довольно резко.

Лицо Джея-Пи дернулось, губы скривились.

– Так тебя называет мама… – сказал он, и две маленькие слезинки скатились по его щекам.

– О, нет, Джей-Пи! – Джордж присел перед ним на корточки. – Я совсем не сержусь. Я просто удивился…

– Она зовет тебя так, потому что тебя любит. Она сама говорила.

– Все верно, малыш, так и есть, – сказал Джордж, обнимая внука. – Но я буду счастлив, если ты будешь звать меня grand-père. Знаешь почему?

– Почему? – шмыгнул носом Джей-Пи.

– Потому что ты, Жан-Пьер Лорен, единственный на свете человек, который имеет право так меня называть.

– Единственный?

– И неповторимый.

– И неповторимый… – произнес Джей-Пи, словно примеряя на себя это звание.

Они прошли еще немного по берегу пруда, но, кроме разочарованных гусей и нескольких спящих уток, так никого и не увидели.

Никаких журавлей. Ничего необычайного.

– А что случилось с леди из облака?

– Она повстречалась с вулканом, – ответил Джордж рассеянно, все еще вглядываясь в водную гладь. – Все оказалось непросто.

Он снова видел странные сны. О том, что он летает.

Мир состоял из висевших в воздухе островов, соединенных между собой шаткими мостиками или веревочными лесенками. Журавушка летела позади него, отставив назад свои длинные ноги. «Это очень по-журавлиному», – сказала она ему. Куски мира вертелись под ними, а они пролетали мимо плоских каменных блюдец с реками в форме колец и мимо шарообразных планеток, с которых ему махали счастливые Джей-Пи и Генри, оба одетые точь-в-точь как Маленький Принц.

– Людям не снятся такие сны, – сказал Джордж, приземляясь на скалу в форме поля для американского футбола.

– Ты хотел сказать «для британского футбола», – поправила его птица.

– Вовсе нет, – нахмурился Джордж.

Журавушка пожала плечами и отвернулась, как только он посмотрел на нее внимательнее.

– Что у тебя с глазами? – спросил Джордж.

– Глаза как глаза, – ответила она, не глядя на него. – Особенно когда во сне.

– Я как раз подумал – особенно когда не во сне.