Книга Золотые времена - Александр Силецкий

– Это ты о муже так говоришь?!. О законном муже, который из последних сил открывает чужие миры?

– В том-то и дело, что чужие. Ты попробуй-ка – открой дверцу у серванта! Слышишь, как скрипит?! А мужа не допросишься – его нет!..

– Пожалуйста, давай я смажу.

– Можешь не стараться. Вот придет мой друг – он все исправит.

– Какой еще друг?! – разъярился Пупель Еня. – Значит, пока я в героическом отсутствии, ты заводишь всякие сомнительные знакомства!..

– Не кричи. Совсем уж одичал в своих ракетах… Это – достойная личность. Не менее достойная, чем ты. Настоящий мужчина! Лев задатков! Даже – тигр.

– Ну, еще бы, – понимающе закивал Пупель Еня. – Представляю, что это за лев! Какие у него задатки… Стыдно! Я в чужих мирах, можно сказать, по́том и кровью обливаюсь, страдаю, горюю, жизнь свою ни за что продаю… Мой мужской междупланетный долг исправно выполняю… А ты? Гадкая баба! – Он схватил с серванта тринадцатого заводного радиослоника и шваркнул об пол. – Вот так! Убирайся прочь! К своей мамаше выметайся!

Но тут под потолком, в передней, соловьем разлился трелединьковый звонок, и уязвленная супруга, обливаясь слезами, кинулась открывать входную дверь.

Пупель Еня спешно спрятался за портьеру.

Он всегда, когда необходимо было предпринять какие-то решительные действия или, на худой конец, обдумать что-либо всерьез, лез моментально за портьеру.

Было там уютно и темно. И, главное, никто его не видел.

Так уж с детства повелось… И все об этом знали. Но – старались делать вид, как будто ничего не замечают.

Пусть у человека будет маленький секрет!..

Через секунду в комнату ввалился сияющий, патлатый и усатый Ривалдуй.

Пупель Еня охнул и проснулся.

Кругом стояла кромешная темнота, и зычно, как тракторы на изводе, в две глотки грохотали начальнички.

– Извиняюсь, – тихонько сказал сам себе Пупель Еня. – Я, право, очень извиняюсь! – Повернулся на другой бок и снова задремал.

Приписка на полях:

Всё это – полное вранье. Доподлинно известно, что в далеком детстве, очутившись, по стеченью разных обстоятельств, на нудистском пляже, будущий герой, вконец ошеломленный, сам себе поклялся: или не жениться ни на ком и никогда, или – на всех одновременно. Не способный совладать с кошмарною дилеммой, он подался в космонавты. Так рождаются великие подвижники прогресса! И пускай зануда Бумдитцпуппер помолчит. (См. комментарий.)

Ривалдуй спал и блаженно улыбался.

Покачиваясь на мягких аглицких антигравитационных подошвах, он одной левой держал за глотки всех трех ненавистных аборигенов – да еще и парочку начальничков в придачу! – и, зажимая в правой тяжелый гаечный ключ, методично, с интервалом в некое нечетное количество секунд, постукивал тем ключом по макушкам своих жертв.

– Пусти! – жалобно стонали вымогатели, но железная рука лишь еще крепче стискивала их глотки.

– Не пущу, – алчно отвечал Ривалдуй. – Вот хотя бы из принципа. Знай, как у наших воровать.

– Всё отдадим, – стонали вымогатели.

– Всё – меня не интересует, – философски замечал Ривалдуй. – Меня интересует моё.

– И твое отдадим!

– Вот и хорошо. Мне б – до Лигера добраться. Там на вас управу найдут. А пока я все же побью вас немного. Для спокойствия душевного.

А поодаль стояла старенькая мать и с одобрением кивала:

– Герой ты у меня, сынок. Герой! Не налюбуюсь прямо… Зря тебя в детстве порола. Да кто ж мог знать!..

Аборигены – с начальством в придачу – стонали-стонали, просили-просили и вдруг, не выдержав такой нагрузки на организмы, разом скончались – все до одного.

Ривалдуй сочувственно вздохнул, пожал плечами и – проснулся.

Начальнический храп не смолкал ни на мгновение.

Приписка на полях:

В школе отрок Ривалдуй любил давить клопов возле директорского кабинета. А потом переживал: «Вот – кровушку пустил…» Факт установленный. Но из него совсем не следует, будто ребенок был и вправду кровопивец. Даже то, что он намеревался стать театроведом, ни о чем еще не говорит. (См. комментарий, а также приложение.) Напраслину возводят девы – старые и кабинетные. Им доверять нельзя, поскольку отрок Ривалдуй всегда бежал от них, как от огня.

Ривалдуя внезапно охватило дьявольское искушение: подойти к этим дрыхнущим боровам и – действительно! – прихлопнуть каждого.

Чтоб мир своим присутствием не поганили. Неважно – здешний или вообще…

Такое санитарное искоренение начальства…

Но он взял себя в руки и сдержался.

– Не надо, – сказал он сам себе строго. – Пока – на надо. Не сезон!

Потом осторожно встал и на цыпочках вышел из вертолета.

Ривалдуй решил бежать.

Пункт четвертый

Но пронзительный, как сирена, скрип двери разбудил чуткого Пупель Еню.

Двухголосая храповая симфония гремела победно и несокрушимо; стало быть, сообразил Пупель Еня, вышел кто-то из собратьев по несчастью.

– Тревога! – толкнул он в бок того, кто остался.

Рядом недовольно заворчал Матрай Докука и вдруг очень внятно произнес:

– Ветер в лицо, ать-ать!..

– Кэп, – быстро зашептал Пупель Еня. – Ривалдуй ушел из вертолета.

– Спи! Покакает – вернется.

– Нет, надо поглядеть…

– Ну и дурак, – откликнулся Матрай Докука, вновь готовясь задремать. – Дурак, и всё тут. Срам какой – подглядывать!.. Совсем без бабы офалдел. Как Ривалдуй, ей-богу!.. Взрослый человек… Эх!

Пупель Еня ничего не стал возражать. Вместо этого он тихо слез с тюфяка и направился к выходу.

Луна горела в небе тусклым фонарем.

У самого вертолета он сразу же наткнулся на человека.

– Стой, голубчик. Ты куда собрался?

– Здрасьть!.. – обиделся Ривалдуй. – Что ж я, по-твоему, совсем уж не могу?..

– Ты – нет, – сурово отозвался Пупель Еня. – Другие – да, а ты вот – нет. Такой, на удивленье, человек.

– По-моему, ты малость спятил…

– Не прикидывайся. Уж я-то тебя знаю.

– На здоровье, – пожал плечами Ривалдуй. – И что?

– Да то! Бежать задумал, так?

– А хотя бы!.. Балбес, пораскинь-ка мозгами: в городе нам – крышка! Все эти кэповы затеи…

– Ладно, не о них сейчас речь, – оборвал его Пупель Еня. – С кэпом еще будет время обсудить… Тут – другое: ты, значит, бежать, а мы, значит, терпи…