Книга Комната воды - Кристофер Фаулер

– У меня тоже кое-что есть. – Порывшись в кармане, Мэй извлек сломанный сандаловый браслет. – Это находка Бимсли. Я подумал, ты захочешь на него взглянуть.

Брайант принюхался и слегка отпрянул:

– Эта вещица наверняка с Кэмденского рынка. Где ты ее раздобыл?

– Наш бесстрашный детектив-констебль нашел ее у канализационного отверстия за секунду до того, как на него напала собака. Там должен быть еще один вход, но мы не смогли его найти. Я воспользовался твоим советом и поручил Бимсли опасную работу.

– Хорошо. Ты ведь знаешь, что тебе не следует напрягаться, – напомнил Артур. – Рано или поздно приходится вести себя в соответствии с возрастом.

– Если бы я это делал, то меня было бы не вытащить из кресла. Может, находка пустяковая, но я, пожалуй, пошлю ее Бэнбери – посмотрим, что он скажет.

– Дай-ка я сперва хорошенько ее рассмотрю.

Настольная лампа Брайанта позволила кое-что увидеть на медальоне, но для более внимательного изучения требовалось особое освещение. Вытащив из-под стола лупу с подсветкой, детектив поместил браслет под увеличительное стекло и начал его пристально разглядывать.

– О, да тут, кажется, фаллос.

– Что-то я не заметил. Ты уверен? – с явным удивлением спросил Мэй.

– Вполне. Он плохо виден. – Брайант накрыл медальон листком бумаги и заштриховал бумагу карандашом, обрисовывая рельеф. – Теперь видишь? – Он поднял листок. – Но это не просто фаллос. Я видел такой раньше.

На лице у него была загадочная улыбка, внушавшая Джону благоговейный страх, говорившая: «Я знаю кое-что, чего ты не знаешь».

– Ну не тяни. Тебе же не терпится мне рассказать.

– Взгляни на нижнюю часть медальона. Этот фаллос изображен отдельно от тела. У него есть крылья – видишь? Высокие цветы на заднем плане – листья лотоса. А те, другие, переплетенные с ними, – папирус.

– И что все это значит?

– Цветок лотоса и папирус – символы Верхнего и Нижнего Египта. Когда они связаны таким образом, возникает новое значение, символизирующее мощь и единство. Это широко распространенные символы, в особенности когда их используют в сочетании со знаками воды. Реки играли огромную роль в египетской мифологии, потому что воды Нила являлись источником жизни. Но фаллос… – Брайант задумчиво почесал небритый подбородок. – По Плутарху, Осириса убил его собственный брат, злобный Сет. Он обманом заманил Осириса в саркофаг, затем отправил саркофаг в открытое море, а впоследствии разделил труп на четырнадцать кусков и разбросал их по Нилу. Исида и ее сестра Нефтида нашли все части тела, кроме проглоченного крокодилом фаллоса, и предали их земле. Так они дали Осирису новую жизнь: он стал судьей и правителем подземного мира. Потому-то фаллос Осириса почитают как могущественный символ плодородия и возрождения.

– Очень интересно. Но разве это как-то связано с Гринвудом?

– Это браслет Осириса, на котором смерть изображена в облике мужчины, а возрождение – в женском обличье. Рисунок мог символизировать уход солнца и приход луны или иные великие перемены. Куда интереснее символика полета: в эпоху Тюдоров крылатый фаллос был талисманом проституток Южного Лондона, особенно тех, кто работал у реки между Блэкфрайарз и Ламбетом.

– Разве браслет старый?

– Нет, вероятно, он сделан недавно. Такими штуковинами торгуют по всему Верхнему Нилу. Символика изображения явно связана с местом, где оно было найдено. Ни шнурок, ни застежка не повреждены, а значит, браслет не могли обронить случайно.

– Тогда почему же его там оставили?

– Думаю, Джон, мы сможем это выяснить. Древние верования живут вечно. Подвал или фундамент каждого лондонского здания, мостовая каждого переулка таят в себе какой-нибудь символ. Более сложный вопрос – кто положил туда браслет. Надо бы поздравить Бимсли с находкой. – Артур приколол браслет к стене у себя над столом. – Пока вы с ним были на выезде, мы с Мирой тоже проводили расследование. Разрушенное здание, в которое вы вторглись, некогда было штаб-квартирой часовой фабрики Каролсона, а фабрика, в свою очередь, приобрела его у скрипичного мастера. Известно, что скрипки изготавливались по этому адресу еще в тысяча восемьсот тридцать пятом году, и это наводит на мысль, что здание должно быть в списке охраняемых объектов, хотя его и не видно с улицы. Но Мира обратилась в муниципалитет и выяснила: снос дома ведется на законных основаниях. Участок только что куплен компанией-застройщиком, и даже если Джексон Убеда в этом участвует, его имя вряд ли числится в списке сотрудников компании. Все, что нам теперь остается, – ждать, пока Гринвуд снова туда придет.

– Допустим, он знает, как пробраться в сохранившийся туннель Флита, – предположил Мэй. – По твоим словам, туннель не проходит ни под одним из важных зданий на пути к Темзе, но ты можешь ошибаться. За Ладгейт-Серкус есть один скромный банк – новый, с тонированными стеклами и решетками на окнах, – он как раз занимается денежными переводами с Верхнего Нила. Пожалуй, Артур, твоя первая мысль не была такой уж идиотской. Джексон Убеда родился в Теннесси, но, согласно его досье, по происхождению он египтянин.

– Думаешь, он собирается заглянуть к старому другу?

– Или врагу. – Джон помог напарнику собрать карты. – У нас, конечно же, нет ни малейшей улики, значит, нам остается надеяться только на то, что Гринвуд решит заняться спелеологией, а мы при этом сможем держать его на мушке.

– У меня есть идея получше, – сказал Брайант. – Дженис, ты не заглянешь к нам на минутку?

– Когда они наконец установят в твоем кабинете дверь, ты уже не сможешь мною помыкать, – откликнулась Лонгбрайт. – Ну, чего тебе?

– Скажи, у тебя есть дорогие украшения?

– На мою-то зарплату? Не смеши меня.

– Тогда, может, мы позаимствуем на пару часов кое-что из вещдоков?

– Меня чуть не уволили в прошлый раз, когда мы покусились на вещдоки. Что у тебя за блажь?

– Хочу, чтобы ты примерно на полчаса стала богатой египтянкой.

Сержант Лонгбрайт разгладила юбку и подумала, не переборщила ли она с гримом. Она знала, что немолодые замужние дамы в Каире одеваются так же, как их товарки по всему Средиземноморью, – очки от солнца в золотой оправе и свободные яркие пиджаки, – но сейчас она ощущала себя помесью Клеопатры с Далидой.[27]Ее шею украшало броское изумрудное колье, извлеченное Брайантом из запечатанного пакета с вещдоками к полному ужасу Кершо. Приемная «Компании финансовых услуг Верхнего Нила» представляла собой холодный мраморный саркофаг. Дженис примостилась между композициями из засушенных цветов, словно осиротевшая родственница в ожидании выноса тела.

Она записалась на прием к менеджеру, мсье Эдуарду Ассаду, сообщив, что хочет перевести деньги из городка возле суданской границы на счет в Лондоне. Она надеялась, что мсье Ассад предпочтет говорить по-английски, а не по-французски или арабски. Чтобы попасть в здание, Лонгбрайт пришлось пройти через металлодетектор и предъявить сумку для осмотра в соответствии с правилами банковской практики в Каире. Мэй особенно интересовался хранилищем, и Дженис ломала голову, как бы вывести разговор на эту тему. Тут как раз вошел Ассад.