Книга Русский дневник - Джон Эрнст Стейнбек

Мы просто умирали от переедания и недосыпа. В доме было очень жарко, комната оказалась неудобной. А когда мы выяснили, что нам с Капой предстояло спать вдвоем на узкой кровати Мамочки, то попросили разрешения перебраться в сарай.

Нам постелили свежее сено, сверху положили ковер, и мы наконец легли спать. Мы оставили дверь открытой, но ее кто-то тихонько прикрыл. Видимо, здесь так же боятся ночного воздуха, как в Европе. Мы чуть-чуть подождали, потом встали и снова открыли дверь, но ее снова очень осторожно прикрыли. Хозяева не могли допустить, чтобы мы пострадали от ночного воздуха.

В маленьком сарае сладко пахло сеном. В клетке у стены шуршали и что-то грызли в темноте кролики. По другую сторону глинобитной стены довольно похрюкивали свиньи. Вздыхала во сне корова Любка.

Любка – это новая корова. Мамочка не любит ее так, как любила старую корову. Мамочка говорит, что сама не понимает, зачем она продала свою старую корову. Ее звали Катюшка, это ласковая форма имени Катерина. Она очень любила Катюшку и сама не знает, почему ее продала. Любка – хорошая корова, но у нее нет своего характера, да и молока она дает меньше, чем Катюшка. Каждое утро деревенские дети на целый день выгоняют коров на пастбище, и Любка оказывается в том же стаде, что и Катюшка. И каждый вечер, когда коровы возвращаются и расходятся по своим дворам, Катюшка норовит вернуться в свой старый дом, а Мамочка после короткого разговора выгоняет ее со двора.

– И зачем я сошла с ума и продала Катюшку? – не перестает удивляться она. – Конечно, Любка помоложе, и, наверное, проживет подольше. Но это не такая хорошая корова, да и молока дает не так много, как Катарина.

Ночь была так коротка, что ее практически не было. Мы закрыли глаза, раз повернулись на другой бок – и ночи как не бывало. Во дворе, у сарая, ходили люди, коров уже вывели, в ожидании завтрака визжали и грохотали корытами свиньи. Я не знаю, когда Мамочка успела поспать. Скорее всего, она вообще не спала, потому что несколько часов готовила завтрак.

Чтобы разбудить Капу, нам пришлось повозиться. Вставать он совершенно не хотел. Кончилось дело тем, что его просто вынесли из сарая. Он сел на бревно и долгое время смотрел в пространство.

О завтраке придется рассказать во всех подробностях, поскольку ничего подобного ему свет еще не видел. Началось все со стакана водки, затем каждому подали по яичнице из четырех яиц, по две огромные жареные рыбы и по три стакана молока. После этого появилось блюдо с соленьями, стакан домашней вишневой наливки, черный хлеб с маслом; потом принесли полную чашку меда с двумя стаканами молока и опять стакан водки. Кажется невероятным, что мы съели это все на завтрак, но мы действительно это съели, и нам было хорошо. А что мы переели и неважно себя почувствовали – так это было потом.

Когда Капа их снимал, они бросали взгляд в объектив, улыбались и продолжали работать, работать без перерывов.

Мы думали, что встали рано, но все село с самого рассвета уже работало в поле. Мы вышли на поле, где жали рожь. Мужчины, взмахивая длинными косами, шли в ряд, оставляя за собой широкий валок из скошенной ржи. За ними шли женщины, которые вязали снопы скрученными из соломы веревками, а за женщинами шли дети – они подбирали каждый колосок, чтобы ни одно зернышко не пропало. Они работали напряженно, потому что сейчас для них наступило самое горячее время. Когда Капа их снимал, они бросали взгляд в объектив, улыбались и продолжали работать, работать без перерывов. Эти люди работали так тысячелетиями; потом их труд был ненадолго механизирован, но теперь они снова были вынуждены вернуться к ручному труду – до тех пор, пока у них не появятся новые машины.

Мы сходили на мельницу, где мелют зерно, и побывали в конторе, где хранятся бухгалтерские книги хозяйства.

СССР. Украина. 1947. Женщина во время сбора пшеницы

На краю деревни строился кирпичный заводик. Местные жители мечтают строить все дома из кирпича и с черепичными крышами, потому что крыши, крытые соломой, очень огнеопасны. Они рады, что у них есть торф и глина, чтобы делать кирпичи, а когда село застроится, говорят они, мы будем продавать кирпич в соседние хозяйства. Заводик будет достроен к зиме, и, когда закончатся полевые работы, они начнут делать кирпичи. Под навесом уже заготовлены для этого горы торфа.

В полдень мы зашли в гости к одной семье; она состояла из жены, мужа и двоих детей. Было время обеда. Посреди стола стояла огромная миска с супом из овощей и мяса. У каждого члена семьи была деревянная ложка, которой он черпал суп из миски. Еще были миска с нарезанными помидорами, большая гладкая буханка хлеба и кувшин с молоком. Эти люди очень хорошо питались, и нам показали, к чему приводит обильная еда: за пару лет на кожаных ремнях мужчин прибавилось отверстий, теперь они отстояли от прежних отметок на два, три или даже четыре дюйма.

Похоже, Мамочка, убрав посуду после завтрака, сразу же приступила к новой стряпне. По крайней мере, к четырем тридцати она уже приготовила настоящий пир – она считала его своим маленьким официальным обедом. Она очень гордится своими кулинарными талантами, а село очень гордится ею – наверное, именно поэтому она стала нашей хозяйкой. На этом официальном обеде ее гостями стали руководители хозяйства. За столом присутствовали глава хозяйства, специалист по сельскому хозяйству, который здесь называется «агроном», его жена, красивая женщина, которая работала учительницей и вела любительский драмкружок, управляющий хозяйством, школьный учитель, конечно же отец и мать хозяйки и, наконец, мы. Если раньше мы считали наши порции огромными, то мы ошибались – поданные на стол блюда их превосходили. На столе стоял огромный графин водки, от которой мы уже очень устали и получили расстройство желудка. Мы начали с черного хлеба, солений, помидоров и водки. Потом был украинский борщ со сметаной и огромный кусок тушеного мяса, который приготовили так хитро, что все специи ушли в гарнир из картофеля. Были там и маленькие пирожки, и мед, и молоко. Когда тарелки начинали пустеть, Мамочка тут же заполняла их снова. В общем, она чуть не закормила нас до смерти.

Глава хозяйства произнес небольшую приветственную речь, а мы в ответ выступили с небольшой благодарственной речью. Потом они спросили, не возражаем ли мы, если нам зададут несколько вопросов, потому что мы были первыми американцами, которые приехали в это хозяйство, и им очень хотелось больше узнать о нашей стране. Мы сказали им, что Америка – это огромная страна, и мы о ней далеко не все знаем. Наверное, на многие вопросы мы не сумеем ответить, но попробуем. Тогда специалист по сельскому хозяйству стал расспрашивать нас о сельском хозяйстве. Какие культуры выращиваются, где и в каких условиях они растут? Проводятся ли эксперименты с семенами? Есть ли у нас семеноводческие станции, на которых проводятся такие эксперименты? Существуют ли сельскохозяйственные школы? Он сказал, что в каждом колхозе в Советском Союзе есть поля, отведенные для экспериментов с почвами и семенами, а есть ли такие поля в Америке? Помогает ли правительство крестьянам деньгами и советами? Этот вопрос нам уже задавали, и всегда все немного удивлялись, когда мы говорили, что наше правительство постоянно занимается сельским хозяйством, причем не только федеральное правительство, но и правительства штатов. Затем управляющий хозяйством спросил, сколько земли нужно, чтобы прокормить одну американскую семью, и какая часть доходов этой семьи уходит на продукты питания, медицину, покупку одежды? Какое оборудование обычно используется на американской ферме, какие там машины, какой скот? Еще он расспрашивал о том, как мы заботимся о наших ветеранах.