Книга Один рыжий, один зеленый. Повести и рассказы. - Ирина Витковская

По причине почти бесплотности тел эти двое оставляли после себя минимальное количество отходов. Они нуждались в малом количестве одежды, еды, мебели и прочих предметов обихода. После них совсем не оставалось крошек, пыли, ниток, клубочков волос… Даже от животных не было шерсти и просыпанного корма, хотя никаких генеральных уборок никто и не думал устраивать.

Но тем утром кухня являла собой такую картину, словно в жилище воздушных эльфов без спроса забрался и попировал там буйный великан. Крошечное пространство между столом и стеной, вполне достаточное для их узких тел, оказалось маловато для Пызи, поэтому стол съехал на середину кухни; на полу в живописном беспорядке валялись пивные крышки вперемешку с пустыми бутылками (полные гость предусмотрительно убрал в холодильник – это единственное, чем он озаботился перед сном). Дополняли натюрморт ссохшаяся несъеденная паэлья и кусочки яичной скорлупы, обильно покрывавшие столешницу. Крепко воняло пивом и чем-то ещё, непередаваемо-мерзким. Хозяева оглядели кухню, вздохнули и, стараясь не греметь бутылками, принялись за уборку.

К моменту пробуждения гостя кухня была идеально убрана, проветрена и благоухала свежемолотым кофе.

Гость пробудился в девять утра, шумно и радостно. Они слышали, как за стеной Пызя с довольным рычанием потягивался, с подвывом и хрустом челюстей зевал, – пока наконец не появился на пороге сам, – босиком, в одних штанах, гость обеими пятернями изо всех сил почесывал всю буйную растительность на голове – шевелюру, и бороду, и усы.

– Доброе утро, – улыбнулась Наташа.

«А он довольно ладно скроен», – почему-то с неприязнью подумал Илья.

– Хх-ха! – хакнул Пызя, своеобразно ответив на приветствие, и скрылся в ванной.

Там он долго фыркал и плескался, после чего вышел довольный, с мокрыми, но непричёсанными волосами и влажным торсом.

На завтрак гость отказался от кофе, заменив его пивом, в перерыве между глотками кидая в рот Наташины ржаные сухарики с кориандром. Памятуя утренний «раскардаш» на кухне, Илья стоял с мусорным мешком наготове, принимая туда быстро опустошаемую стеклянную тару и летящие во все стороны жестяные крышки.

Илья так сосредоточился на сборе мусора, что пропустил момент, когда гость начал беседовать с Наташей. Оказалось, что он приехал с некой миссией от Бердышевского байкерского клуба то ли к подмосковным, то ли к московским собратьям, которых ещё надо как-то найти, но, в общем, он приглашает их на байкерское сборище на Воробьёвых. Ведь два выходных впереди, ага?

Илья отказался сразу, сославшись на невозможность прервать уколы антибиотиков хомяку, а Наташа неожиданно согласилась. Они с Пызей быстро собрались и ушли, сопровождаемые громкоголосыми шуточками и анекдотами гостя.

Илья остался один. Убрал постели, покормил живность, сделал укол хомяку, злясь на Наташу, оставившую его наедине с таким непростым и ответственным делом. Потом зашёл в ванную и обнаружил, что Пызя почистил зубы его щёткой, валявшейся теперь на краю раковины, а не стоявшей, как обычно, в стакане. Её щетина стала встрёпанной и основательно примятой, будто чистились не зубы, а заржавленные челюсти какого-то механического монстра…

Илья двумя пальцами взял щётку, брезгливо рассмотрел и выбросил в мусорное ведро. Задумался. Действительно, Пызя пришёл вчера с пустыми руками, не считая пива и шлема. Значит, личных вещей, одежды, равно как и предметов личной гигиены, у него при себе не имелось. И что, прятать теперь свою щётку? Тогда он будет чистить Наташиной. Илья содрогнулся. Спрятать обе? Не будет чистить вообще. Тоже не выход.

Илья вышел в магазин, купил две зубные щётки, пачку одноразовых станков, мужскую мелкозубую расчёску и жидкое мыло. Вернувшись, отправил в ведро обмылок с налипшими на него Пызиными волосами.

Потом он сел за компьютер, и плохое настроение на время отступило.

…Наташа с Пызей вернулись около восьми вечера. Пызя ввалился шумно и радостно, Наташа тоже выглядела оживлённой, хотя чувствовала себя немного виноватой перед мужем за его одиночество. Илья решил ни о чём не расспрашивать, а Наташа, он знал, тоже сама ни о чём рассказывать не будет, – ну и пусть. Неинтересно.

Хомяк был пролечен, все животные накормлены, кухонный стол сервирован на троих – с тарелками, столовыми приборами и салфетками. В духовке доходили печёные баклажаны с сыром, из напитков к ужину предлагался боржоми. Уж теперь-то гость вынужден будет принимать рацион хозяев – Илья специально не приготовил и не купил ничего другого.

Но Пызя оказался крепким орешком. Не снимая ботинок, прошествовал на кухню, победно шваркнул на блюдо, приготовленное для баклажан, пакет с курицей-гриль – огромной, жирной и пахучей и зазвенел бутылками с пивом.

Илья подавил приступ подкатившей тошноты.

– Ботинки сними, – сжав зубы, ровным голосом сказал он.

– Х-х-ха! – ответил Пызя и пошёл снимать ботинки.

Наташа взглянула укоризненно.

За ужином каждый из мужчин ел своё. Илья спокойно, без всякого аппетита, клевал, орудуя ножом и вилкой, половинки баклажан, а Пызя азартно, с хрустом, рвал курицу руками, быстро и ловко заправляя внушительные куски с висящей шкуркой в круглое отверстие, вовремя открывавшееся на волосатой части его лица между усами и бородой… Ел он, как ни удивительно, довольно аккуратно, но у наблюдавшего за этим процессом Ильи всё время возникало ощущение, что поглощает пищу не человек, а какое-то беспозвоночное животное, вроде голотурии, «питающееся куриным мясом через ротовое отверстие».

Наташа, улыбаясь, ела и то и другое. На её тарелке лежал разрезанный баклажан и кусочек куриной грудки. С одной стороны стоял стакан с минеральной водой, налитый Ильей, с другой – предупредительно открытая Пызиной рукой бутылка пива.

Говорил за столом только гость. Илья так и не понял, нашли они «братьев» или нет, потому что слушал невнимательно. Его на самом деле интересовало только одно – когда Пызя освободит их от своего присутствия и что по этому поводу думает Наташа. Но спросить он не мог – за три года они ни разу не выясняли отношения, что бы ни происходило; Илья больше всего на свете дорожил укладом их жизни, поэтому правила игры не стал бы нарушать ни за что и никогда.

Потекли невыносимые дни. Илье казалось, что он постепенно сходит с ума. Было понятно, что в их квартире Пызя обосновался всерьёз и надолго. Илья как во сне делал всё то же, что и раньше: ходил на работу, убирал квартиру, кормил животных…

Наташа с Пызей исчезали из дома в первой половине дня и появлялись снова только поздним вечером. Как-то раз, в сумерках, вынося ведро, Илья увидел их, подъезжающих к дому – кряжистого Пызю, широко развалившегося на приземистом байке, и лёгкую Наташину фигурку, доверчиво обхватившую руками его основательные бока. И вроде бы ничего в их позе не виделось особенного, мало ли девчонок катают знакомые байкеры – за воздух, что ли, держаться? Но Илью что-то больно ударило в солнечное сплетение, а позвоночник превратился в ледяной столб…