Книга После дождя будет солнце - Злата Виноградская

– Лиза, ты слушаешь меня? – внезапно прозвучавший Темин голос заставил ее посмотреть в его сторону. – Лиза, я ухожу. Увольняюсь из компании и ухожу из твоей жизни. Я не могу больше терзать себя, быть обузой тебе, проводить всю жизнь в этих стенах с тобой, и без тебя в душе.

Елизавета молчала.

– Ты уверен, что без меня тебе станет легче? – тихо спросила она, снова отводя глаза.

– Не уверен. Я точно знаю, что сначала будет очень больно, но так всегда бывает после хирургической операции. Всем понятно, что это путь к выздоровлению. Я не заслуживаю такого холода, которым ты меня постоянно отталкиваешь. До обидного странно, что ты не можешь снять свой офисный костюм и посмотреть на все глазами обыкновенной женщины, а не леди-босса.

Никитина сглотнула какую-то ответную реплику, предпочтя не превращать их диалог в семейную сцену с взаимными обвинениями.

– Я не могу понять, почему ты не хочешь позволить мне сделать тебя счастливой? – он наклонился к ней.

– Тебе это под силу? – без обычной для себя иронии спросила она.

– Ты сомневаешься? Эх, Лизка, нужно доверять людям. Хотя бы стараться это делать, – он махнул рукой.

– Звезды с неба могут достать только высокие люди, – четко и отчужденно произнесла Елизавета.

– Сама придумала? – хмыкнул он, прищурив глаза за стеклами очков.

– Нет, по телевизору сказали, – улыбнулась она.

– Чем дольше я здесь стою, тем больше все это тянет на нелепую дешевую мелодраму. Смахивает на то, что я вымаливаю твое согласие на наш союз. Лиза, мы с тобой взрослые люди, и отвечаем за свои слова и поступки. И если ты решила, что нам не по пути…

Она не дала ему договорить:

– Тема, это ты так решил. Это ты уходишь, ты оставляешь меня одну.

– Господи, это не так, вечно ты все передергиваешь, – Береснев сел рядом с ней и взял в руки ее ладони. – Солнышко, тебе необходимо время, чтобы подумать. Я тебе предлагаю не только время, но и свободное от себя пространство. Ты побудешь одна, и сама поймешь, нуждаешься ли ты в моих словах и делах, хочешь ли ты быть со мной или нет. Но я не могу больше ходить рядом с тобой и облизываться. Может быть я какой-то неправильный, но меня не прикалывает твоя неприступность, мне надоело тебя добиваться. Я не мазохист, и не собираюсь больше себя мучить.

Она, не отрываясь, смотрела на него.

– Я тут подумал, почему же я так себя не люблю, что позволяю тебе так изводить себя? – продолжал он.

– Ты не замечаешь, что ты это делаешь добровольно и самостоятельно? – мрачно хмыкнула Лиза.

– Отчего же? Я прекрасно осознаю, что ты держишь передо мной эту морковку, и я, как ослик, топаю вперед, в надежде откусить кусочек. Некоторое время назад ко мне пришло понимание, что угоститься этой морквой шанса-то мне никогда не представится по той простой причине, что ты закрепила ее на удочке, которая фиксирует расстояние, и никогда никакие мои усилия ко мне моркву-то не приблизят.

Последняя фраза повисла в воздухе. Оба молчали. Молчали, потому что каждый обдумывал, как быть дальше, что сказать и сделать, и эта необходимость какого-то движения ужасно пугала их. Они боялись самих себя, боялись признаться, что вынуждены принимать решение, а не прятаться за спину друг друга и ждать от партнера каких-то шагов. А, вероятно, каждый бы вздохнул с облегчением, если бы второй все решил за него. Или такой выход выглядел бы навязанным, показался бы насилием? Хотел ли кто-то из них сопротивляться очевидному или действительно видел ли ситуацию по-иному?

– Почему ты молчишь? – сделала она свойственный женщине нетерпеливый шаг. – А, понятно, все-таки ты шантажируешь меня. Хочешь посмотреть, как я буду выкручиваться из этой ситуации?

– Слово-то какое выискала – «выкручиваться». Ты хочешь именно это делать? Мне казалось, что решение уже принято, причем нами обоими.

Они опять замолчали. То, что он говорил так спокойно и уверенно, казалось ей невыносимым. Кто решил? Он решил? Решил без нее и вместо нее? Она права, в том, что они оба плыли по воле волн, понимая, что рано или поздно речка их жизни окажется у открытого океана, где они либо будут держаться вместе и выплывут к одному берегу, либо пропадут в неизвестности пучины по одиночке.

Он взглянул на нее, она сначала несколько секунд смотрела на него выжидающим взглядом, а потом отвернулась. Видно и для нее эта повисшая пауза, ожидание, обдумывание, тщательное взвешивание и обмер всех параметров прозвучавшего было нелегким.

– Послушай меня, родная, – мягко начал он, понимая, что она больше не станет протягивать ему руку помощи, превращая их разговор в свой монолог, и ему придется что-то ответить.

Она встрепенулась и напряглась, как пружина. Он почувствовал, что всего лишь один его неловкий шаг, неосторожное слово могут вспугнуть эту птичку, которая так хочет казаться гордой и независимой, но в глубине своей огромной души мечтает свить с ним теплое и уютное гнездышко.

– Послушай, – повторил он, беря ее за руку.

Наверное, он все-таки ошибся и выбрал не ту интонацию, потому что в эту секунду ее глаза наполнились слезами, а красивые губы дрогнули. Держа ее руку в своей, он почувствовал, как она дрожит. От страха? От волнения? От нетерпения?

– Мне очень плохо, когда ты такая, – признался он. – Мне больно видеть, что ты страдаешь, переживаешь, что тебе неспокойно.

– А тебе было бы спокойно, когда от другого человека зависит твое счастье? – как он и предполагал, ее глаза наполнились слезами.

– Родная, – как всегда тихо и очень интимно сказал он. – Счастье каждого человека, и мужчины, и женщины, зависит только от него самого. Я один не могу сделать тебя счастливой…

Она не дала ему закончить:

– Только что ты говорил обратное. Понятно, ты – малодушный трус. Если бы ты хотел, ты бы сделал. Я абсолютно уверена, что если человек чего-то хочет, он это может! Я… то есть мне больше нечего тебе сказать. Я пойму, если ты…

– Ты меня не слышишь, я совсем не о том. Я очень хочу быть с тобой, мы обязательно будем вместе, но мы будем равноправными, суверенными, и все решения будем принимать не вместе, – он взял ее за руки и привлек к себе. – Я ухожу из компании, и мы перестаем быть начальником и подчиненным. Мы просто мужчина и женщина. Ты вместе с сыном переезжаешь ко мне. Так будет спокойнее, ты будешь у меня на виду.

– Это же твое решение? Ты подумал о Саше? Он ведь твой друг. Ты готов пожертвовать вашей дружбой?

– Ты значишь для меня гораздо больше, чем все друзья вместе взятые, – еле слышно проговорил Артем. – Это ужасно, но я должен признаться, я понял, что не могу жить без тебя. Я хочу жить только с тобой.

– А меня ты спросил? – Лиза уже открыто плакала.

– Вот, спрашиваю. Сейчас, когда мы уже не коллеги по работе, я готов сделать тебе официальное предложение стать моей женой.