Книга Выжить любой ценой. Немецкий пехотинец на Восточном фронте. 1941-1945 - Оскар Скейя

Наконец всего через несколько дней произошел самый забавный случай. На этот раз, можно сказать, автором шутки стал я, и это едва не стоило мне жизни. Приближалось 1 мая, что в России считалось особенным праздником. Весь лагерь лихорадочно готовился к праздничному дню, в том числе к демонстрации и параду для лагерной администрации. Принимать участие в параде должны было несколько рот, в том числе и моя рота. День должен был начаться со спортивных соревнований и игр. Сразу же после этого должен был прибыть полковник НКВД из Москвы, которому было поручено возглавить официальное мероприятие. Он прибыл заранее, чтобы поучаствовать в репетициях, которые мы проводили накануне праздника. Все понимали, что офицеры лагеря воспринимали все это очень серьезно, возможно, в надежде произвести впечатление на свое командование в Москве.

И вот полковник объявил о начале парада и сам возглавил его. За ним следовала целая толпа людей, в том числе кто-то в немецком обмундировании. Он пытался выглядеть похожим на Адольфа Гитлера. Он изображал, что пытается бежать с русских земель на лошади. Сразу же за Гитлером следовала немецкая армия. Она была представлена группой солдат, наряженных в немецкие мундиры. На некоторых были настоящие немецкие кители, на других – сапоги, и все они затыкали уши. Когда я увидел ту группу, то подумал о судьбе тех солдат, с которых сняли эти мундиры. Может быть, эту форму носили товарищи из моего батальона. Но у меня не было времени долго рассуждать над этим, чтобы не попасть на глаза кому-то из посторонних. Все вокруг меня веселились, радовались возможности отвлечься от ужасов заключения. Пришла весна, погода становилась все теплее. Доходившие до лагеря новости с фронта давали надежду, что русская армия и в самом деле отбросит обратно немецкие войска. Настроение у всех было приподнятым, почти счастливым, но не у меня.

Люди громко смеялись над заранее отрепетированными трюками и шутками. Некоторые из мнимых немцев использовали ходули, изображая попытку бегства из лагеря. Они делали зигзаги влево и вправо, изображая преследование Гитлера на его лошади, на которой он спасался из России.

Парад продолжила другая группа людей, которая следовала сразу же за тупыми немцами. Эта группа изображала русский народ, изгоняющий прочь немецкую армию. Они махали кулаками и кричали на немцев впереди, когда проходили мимо трибуны. После постановки в парадном строю промаршировала наша рота. Мне пришлось возглавить парадный ротный марш. Мы отнеслись к поручению очень серьезно и начали готовиться к параду за 14 дней до назначенной даты. Тараканов был полон решимости разыграть перед начальством величественный спектакль.

Вот пришло 1 мая, и пришло время начинать праздничные мероприятия. Все шло так, как мы и планировали, и было видно, что лагерное начальство на трибуне было довольно представлением. Все смеялись над немецкой армией. Они гиканьем и воплями приветствовали русский народ, который гонит ее прочь. Наконец пришло время марша нашей роты. За последние две недели капитан Тараканов несколько раз напоминал мне, что мой долг хорошо провести его. Мы все встали в строй, и, должен признать, я довольно сильно нервничал.

Последние месяцы я так старался, чтобы остаться незаметным. И вот на какой-то момент мне предстоит участвовать в спектакле, стать центром внимания всего лагеря и офицеров НКВД. Этого мне хотелось меньше всего. Но я чувствовал себя в большом долгу перед Таракановым. Это представление было важным для него, и он рассчитывал на меня.

Тараканов обернулся к нам и скомандовал:

– Смирно! – Потом он крикнул мне: – Ну, Оскар, покажи нам, что ты умеешь!

Причина того, что произошло потом, стала для меня тайной на многие годы. Я думаю, что какая-то часть меня каким-то образом была загнана в подсознание и мной овладели инстинкты, приобретенные за годы тренировок. Я начал марш, стараясь выдать для капитана свой лучший шаг, когда нога идет «на уровень ремня». Через несколько шагов я понял, что делаю, и чуть не упал замертво, остановившись. Мой бог, что я наделал? Неужели я выдал свою немецкую принадлежность этим «гусиным шагом» перед толпой русских офицеров? Весь лагерь смотрел на меня. Что мне делать? Дальше все было еще хуже. Я обернулся назад и увидел, как вся моя рота вслед за тем, кто идет впереди, следует за мной тем же гусиным шагом прямо перед трибуной, с которой офицеры НКВД в диком изумлении наблюдали за зрелищем. Я уже не мог остановиться, так как это выглядело бы намеренным.

Я старался не смотреть на офицеров, когда мы шли мимо них. Все, чего я хотел, – это чтобы все это поскорее закончилось и мне можно было бы спрятаться где-нибудь. Марш продолжался всего несколько минут, но казалось, что он длился часы. Люди смеялись, глядя на меня, говорили что-то друг другу. Я был убежден, что уже гарантировал себе место перед расстрельной группой. Сердце бешено стучало, я обливался потом, но не мог допустить, чтобы кто-то заметил, что все это не было сделано случайно. А что подумает Тараканов?

К моему крайнему удивлению, никакой катастрофы не произошло. Наоборот, Тараканов был очень горд тем, как мы прошли. Когда парад закончился, я остановился, а солдаты вокруг меня нарушили строй и разошлись. Они смеялись и переговаривались друг с другом. Многие подходили ко мне, хлопали по спине и благодарили за такое прекрасное представление. Я всем улыбался в ответ, но сам все еще продолжал пребывать в шоке.

Поискав глазами Тараканова, я обнаружил, что тот идет к трибуне, чтобы поговорить с полковником. Позже он рассказал мне, что офицеры НКВД вызвали его, чтобы расспросить о человеке, который организовал такое прекрасное прохождение строем. Тараканов ответил, что это был польский старший лейтенант. Было видно, что полковнику понравился марш. После короткого разговора Тараканов оглянулся в нашу сторону и приказал всем, кто участвовал в парадном прохождении, собраться вместе. Потом он указал на меня и жестом приказал подойти. Я проложил себе путь через толпу, и когда я подошел к капитану, тот положил мне руку на плечо:

– Я только что разговаривал с полковником. Ему так понравился наш марш, что он хотел бы посмотреть его еще раз. Отведите людей обратно на исходную позицию.

Я просто внимательно смотрел на него и не мог ничего придумать, чтобы сказать в ответ.

– Вперед! – выкрикнул капитан и направился обратно к трибуне.

Я повернулся к солдатам, и вместе мы быстро вернулись на исходную позицию, где построились для повторного прохождения. Издалека я видел, как Тараканов о чем-то судачит с другими офицерами на трибуне. Я держал его в поле зрения, ожидая сигнала на прохождение. Когда он махнул мне рукой, я глубоко вздохнул и снова начал свой марш с подъемом ноги «до уровня ремня». Я слышал грохот подошв у себя за спиной, звуки смеха, но на этот раз не осмелился оглянуться назад. Офицеры аплодировали, когда мы проходили мимо, а я вежливо отсалютовал кивком головы Тараканову. Он явно гордился мной. Я, однако, все еще пребывал в неверии в то, что происходило вокруг.

Мы во второй раз прошли мимо трибуны, и на этот раз строй рассыпался еще быстрее. Я попытался смешаться с группой своих солдат, чтобы скрыться от взглядов, но один из полковников выкрикнул мое имя. Я оглянулся, и он помахал мне в знак того, что хочет поговорить со мной. Я подбежал к нему и отдал честь.